Гном, убей немца! - Руслан Ряфатевич Агишев
Через пару дней внутреннее бурление слухов дошло до такого состояния, что все и началось.
… Сначала Прасковья заметила, что на рынке с ней стали по-особому разговаривать. При ней никто не лаялся, не кричал, не толкался. Она к прилавку едва подходила, а женщина уже ей в лукошко все самое хорошее накладывала — большой пучок душистой зелени только-только с грядки, десяток наливных ядреных моченых яблок, здоровенный кусок пахучего сала или что другое. Что самое чудное — никто ни рубля не спрашивал в ответ. Яростно мотали головами при этом. Мол, ничего не возьмем, все в подарок отдаем.
С испугу Прасковья, вообще, перестала на рынок ходить. Подаренные продукты сразу же в погреб сложила, ни кусочка не взяла. Мужу то же об этом ни слова не сказала — знала, что тот страшно ругаться станет.
Только на этом ничего не закончилось. Со следующего дня кто-то начал прямо к их дому продукты носить. Каждое утро, когда женщина выходила со двора, обязательно что-то находила на скамейке. Это мог быть небольшой глиняный кувшин с парным молоком или горшочек со сметаной, заботливо завернутый в тряпочку. Или большую тыкву, что с прошлого года хранилась. Или вареную курочку в закопченном чугунке, только-только вытащенную из печи.
— Федя, Феденька, проснись! — в очередное утро Прасковья, наконец, не выдержала, обнаружив на их скамейке горшочек с малиновым вареньем. Она быстро вернулась в избу и стала будить мужа. — Федя?
— Проша, ты чего с утра орешь? Чего случилось? Чего это? — муж, растирая спросонья глаза, смотрел на стол в избе, заставленный самыми разными продуктами. Словно праздник какой-то. — Что за праздник-то сегодня?
— Какой праздник? Разуй глаза-то! — всплеснула руками Прасковья. — Это же люди за неделю натаскали! Принесут ночью и на скамейку положат. Вот и натаскали. Что делать-то будем, Федя?
Мужчина какое-то время недоуменно хлопал глазами. В его голове с трудом складывалась нужная картинка.
— Э-э-э, как это принесли? Чего-то я не пойму, — встав с постели, он подошел к столу. Продукты никуда не делись. — Даром принесли что ли?
— Да, даром! Сказала же тебе, что ночью нам натаскали.
Федор сел на скамью рядом с женой. Теперь они уже вдвоем смотрели на заваленный продуктами стол. В самом центре стояла корзинка с яйцами горкой. Рядом лежала пара больших ржаных караваев, источавших дурманящий аромат. Дальше виднелись здоровенные ломти сала с головками лука и чеснока. Над всем этим возвышалась стеклянная четверть с самогоном на травах. К бутылке притулились пять или шесть бумажных упаковок чая на двести грамм каждая. Большой холщовый мешок, на котором читалась надпись тушью «САХАР». Еще были два или три кулька настоящих шоколадных конфет «Мишка», целая плитка редкого шоколада в красивой оберточной бумаге, которых сроду в их поселковом магазине не было. Из Москвы прислали, к бабке не ходи.
— Да тут на десять моих зарплат, не меньше, — ахнул Федор, наконец, разглядев, какое богатство лежало на их столе.
— Еще в погребе много чего осталось. Все просто не поместилось…. Феденька, чего же теперь делать-то будем?
Голос у Прасковьи стал жалостливый, на глазах навернулись слезы. Бедная женщина, в жизни ничего чужого в руки не бравшая, не могла даже подумать, чтобы присвоить все это богатство. Оттого и была недалека от паники.
— Э-э, подума…
Федор не успел ей ответить, как во входную дверь постучали. Стук при этом был громким, настойчивым.
Муж с женой переглянулись. Кого это принесло в такую рань? Вроде бы никого не ждали.
— Иду, иду! — крикнул Федор, проходя в сени. Никакого засова здесь отродясь не было, поэтому он просто толкнул дверь. — Сергей, ты что ли? Чего с самого ранья-то?
Сергей Бардин, его товарищ и бригадир, пожал его руку и прошел в дом. Увидел заставленный продуктами стол и замер. Удивился, похоже. А что, столько всякой снеди не каждый в жизни видел.
— Нанесли, Серега, — Федор виновато развел рука, покраснел, словно его уличили в чем-то нехорошем. — Не знаем, что и делать теперь. Куда все это нести? Чего думаешь?
Бардин ничего не ответил, только вздыхал и покряхтывал. Наконец, решился, и высунул из-за пазухи бутылку с настоящей городской водкой. Поставил на стол и показал пальцем на кружки.
— Давай-ка, Петрович, прежде по одной накатим, а то на сухую такие разговоры никак не идут. А ты, Прасковья, отрежь-ка нам сальца по куску на закуску. Чую, разговор не простой будет.
Муж с женой снова переглянулись. Ни он ни она ничего не понимали.
— Сначала, Федя, давай выпьем, что живыми из шахты выбрались. Я ведь, грешным делом, думал, что все, каюк. Помнишь, как подъемник затрещал, как клепки на балках стрелять начали?
Шахтеры одним махом опрокинули кружки. Взяли по куску сала и шумно занюхали. Лишь после этого зачавкали.
— А теперь, Петрович, за семью выпьем. Разливай. Пусть все в наших семьях будет хорошо! Давай!
Раскраснелись после второй рюмки. Заблестели глаза. С хорошей водки всегда так, опьянение ровное, спокойное, в полном разуме остаешься. В таком состоянии можно и повеселиться, а можно и о серьезном деле поговорить.
— Слушай, Петрович, я ведь не просто так пришел, — Бардин вдруг закрыл ладонью стакан, в который только попытался налить водки хозяин дома. — К тебе есть серьезный разговор… Меня люди послали с тобой поговорить. Знают, что мы давно уже приятельствуем.
Федор напрягся, Прасковья, слушая их разговор, и вовсе, затихла у печки.
— Все то, что здесь на столе лежит, люди принесли в благодарность за то, что сделал Санька… И вот еще, благодарность от нашего угольного треста. Директор постарался. Вы всей семьей на неделю в Киев поедите.
На стол лег большой серый конверт, из которого выглядывали желтые корешки железнодорожных билетов.
— В тамошнем санатории поживете как белые люди. Каждый день кафе, ситро, конфеты. Сходите в театр с Прасковьей, сыновей в цирк сводите. Они поди ни разу там не были…
Глава 9
Новые способности
* *
