Граничный Орден. Стрела или Молот - Наталья Викторовна Бутырская
Марчук уже хотел подхватиться, но мальчишка лет восьми, тощий и загорелый дочерна, выскочил за порог и загремел ведрами в сенях.
— Сначала свёкров убили по его слову. А к чему? Тятенька еще крепок был, сам весной поле вспахал, и свекровушка моя тоже не хворала, день-деньской крутилась по хозяйству, скотину обихаживала, а скотины-то полон двор. Как я со всем управлюсь? Щеглы мои малы ещё. В это лето я еще как-нибудь, а дальше? Хоть ноги протягивай да помирай.
Аверию стало не по себе. Не привык он выслушивать бабьи жалобы.
— Не стара ты, еще замуж выйдешь. Вон и приданое у тебя богатое.
— Приданое… Сестру мою барин к себе в девки взял, — вдова с силой швырнула тесто об стол, приподняла и снова бухнула. — Ее тоже в жены захотят? А коли и возьмут, так ведь бить муж станет, что не девкой досталась. Кто за нее вступится? Ни отца, ни брата, ни шурина… А придется идти. Сам-то возьмешь меня? Недаром ведь барин тебя сюда прислал! Или так думаешь брать?
Хлоп! Тесто ударялось о стол с мерзким звуком, будто с силой шлепали по голому телу. Марчук решил пройтись по деревне, причем не торопясь, основательно, примерно до ночи.
Во двор как раз входил сынишка вдовы, с трудом волоча тяжелые ведра. Аверий перехватил его ношу, кивком спросил, куда тащить, мальчишка радостно отвел его к загону со свиньями, указал на поилку. Орденец вылил воду, вернул ведра и спросил, есть ли что интересное в Подрачке.
— А то, — отозвался мальчик. — Хошь, баринских девок покажу? Он их в стыдное обряжает, обхохочешься! Коленки торчат, плечи голые и волосы распущенные, будто они еще под стол пешком ходят.
— Девки — это смешно, — покивал Аверий. — А еще что?
Мальчик задумался, почесал грязной пяткой лодыжку, с всхлипом втянул сопли.
— А хошь к жарнику сходить? Тама теперича тать сидит. Или целый убивец! А голову тама видал? Она рот раззявила, а зубов нет. Выбили все! У меня один есть. Хошь, покажу? Токма это мой, не отдам. Сменять могу. Хошь?
Марчук заверил мальчика, что голову видел, зубов ему чужих не надо, а вот жарник с убийцей — это и впрямь интересно.
— Меня Крутик звать, а тебя? Ты теперича с матерью жить будешь? Как муж или просто? А дерешься больно? А по пьяни?
Сразу видно, что мальчик весь в мать пошел, такой же разговорчивый и бесхитростный. Что на уме, то и на языке. Марчук и Карницкого-то недолюбливал из-за излишней болтливости, а вон, гляди-ка, и поболтливее есть.
С этой мыслью Аверий приостановился. Точно, Карницкий. Он ведь на опушке сидит, темноты ждет. А зачем? Потому что Орден направил их сюда. Иномирец захватил деревню и людей не выпускает. Барин — иномирец!
— Ты чё? Айда! Там ща Голята стоит, он добрый, пустит. А потом, мож, кого позлее пошлют, — Крутик схватил Марчука за рукав и потянул за собой.
Когда же чужак успел голову задурить? И ведь Аверий всё помнил: и как сюда с Карницким шёл, и как с дровосеком говорил, и как барина-иномирца увидел. А после беседы с чужаком будто память отшибло, но чудно́: помнить-то Марчук всё помнил, только неважным оно казалось. Ну было и было, давно быльем поросло.
А сейчас вот она, правда! Деревня Подрачка отныне родная для Марчука, и слово барина тут главное. Внутри словно теплый комочек шерсти появился, лежит и греет душу, ведь для Аверия уже давно нет ничего родного и близкого. С того самого дня, как в его родной поселок пришли попаданцы в тусклых черных доспехах. Как они поднимали бронированные правые руки при виде сельчан, на их запястьях вспыхивал красный огонечек, и потом… Кровь. Потоки крови. Во снах Аверий всегда видел багровые брызги, хотя никакой крови там не было. Иномирцы только наводили ручные диковинные пушки, и люди падали замертво безо всякой причины. Не было выстрелов, запаха пороха или свиста пуль. Просто пушка, из которой вылетает сама смерть. Аверий тогда залез в железную бочку, будущий котел для паровоза, и затаился. Сквозь отверстия для труб он, тогда еще совсем мальчишка, едва ли старше Крутика, смотрел, как чужаки обыскивали поселок, благодаря хитрым амулетам находили людей и в погребах, и на сеновалах, беззвучно убивали каждого, невзирая на лета. А его, Аверия, не нашли. Потом иномирцы забрали всё съестное, до чего дотянулись: от лежалого зерна до коров, даже собак и кошек прихватили. Трупы людей тоже.
А спустя несколько дней пришли орденцы.
В тот раз чужаков не поймали. Лишь после питомника Марчук узнал, что раз в три лета где-то в землях шести государств появлялись иномирцы в черных доспехах, всегда возле рабочих поселков, где много железа, опустошали их и снова пропадали, причем железо не брали. Всегда только съестное: овощи, фрукты, зерно, корм для скота, сам скот и людей. Благодаря Аверию Орден узнал, как выглядят эти чужаки, сколько их примерно, что они делают во время набегов и что у них за оружие. В течение десяти лет граничники устраивали засады возле таких поселков, даже построили приманку, свалив в одном месте старое железо, неудачные поковки, шлак и прочее. И им удалось. В том сражении погибла не одна сотня Молотов, но чужаков перебили всех до последнего. А потом уничтожили и дыру, через которую те проходили: забросили туда бочонки с порохом и взорвали. С тех пор такие чужаки не появлялись в шестимирье. Но это всё было без Аверия.
Марчук же прошел через питомник, через обучение с опытной Стрелой, а потом началась служба, бесконечная служба. Некоторые орденцы женились, заводили семьи, растили детей, но то были из обслужных. Стрелы и Молоты редко решались на такой шаг, осознавая, что могут помереть в любой момент. Или, того хуже, погубить свою семью, принеся ненароком неведомую хворь.
Потому всё родное осталось где-то там, в вымершем за один день рабочем селении, где отливали детали для первых паровозов.
— Дяденька, а дяденька? Идешь аль нет? К жарнику!
— Иду. Показывай дорогу.
Мальчишка шел быстро, подгоняя Аверия, провел его через деревню на другой край. Там, на дне крутого и сырого оврага стоял небольшой домишко, возле которого переминался с ноги на ногу парень, скорее всего, тот самый Голята.
— Крутик, снова ты? — нахмурился караульный, но было
