"Фантастика 2025-46". Компиляция. Книги 1-24 (СИ) - Кас Маркус
– В таком случае обрати внимание вон на то ведерко, обложенное льдом. Ну что, в атаку, господа гусары?
– Ура!
К великой радости детворы, официальная часть ужина оказалась скомкана и позабыта. Они не замечали сердитых взглядов матери – отец, в кои-то веки разрешивший начать со сладкого, в данный момент был куда как главнее.
Вкусив хлеба насущного, народ возжаждал зрелищ:
– Папенька, расскажи сказку!
– Про Колобка!
Хм… вот про Колобка не буду. Вообще эта сказка ходила в нескольких вариантах, отличавшихся лишь размерами разрушений, причиненных главным героем проклятой Англии. А вот версия для взрослых, напечатанная тайно неизвестным дельцом, разнилась существенно. Там Лондон сгорел в адском пламени, а беднягу короля использовали содомским способом его же подданные. Срамота, одним словом… Я даже от гонорара отказался, оставив на память десяток авторских экземпляров.
– А песню хотите?
– Хотим! А какую?
– Про елочку.
– Страшную? – уточнил младший сын.
– Елочки страшными не бывают.
– А песенка страшная?
– Добрая.
– Тогда можно.
Незатейливую мелодию Мария Федоровна заучила неделю назад, а слова я хорошо помнил:
В лесу родилась елочка, В лесу она росла, Зимой и летом стройная, Зеленая была. Метель ей пела песенки: – Спи, елочка, бай-бай! Мороз снежком укутывал: – Смотри, не замерзай.А теперь пойдет чистая импровизация.
Но в лес пробрались злобные Английские стрелки. Оставили от елочек Лишь щепки да пеньки.В детских глазах испуг. Переживают, и это правильно.
Но на защиту елочек Поднялся весь народ И подлым англичанишкам Дал полный укорот. Чу! В чаще ружья кашляют И пушечки палят, Проклятых англичанишек Чихвостят егеря. Вот вороги развешаны На веточках висят, А елочку зеленую К нам в дом принес солдат. И елочка нарядная На праздник к нам пришла И много-много радости Детишкам принесла.Смолк рояль, и в зале наступила тишина. Цесаревич Николай, с уважением посмотрев на зеленую лесную красавицу, негромко произнес:
– Так вот ты какая, оказывается.
Мария Федоровна, не слышавшая слов песни до сего момента, с подозрением прищурилась:
– Павел, это твое сочинение?
– Душа моя, ну как ты могла такое подумать? Песня народная, и я совершенно не притязаю на чужую славу. Своей хватает, однако.
– Точно-точно?
– Да чтоб прямо на этом месте провалиться!
Императрица посмотрела под ноги, словно ожидая немедленного исполнения обещания. Никто не проваливался.
– Но против опубликования в газетах возражать не будешь?
Супруга в ненависти ко всему английскому порою переступает грань разумного и готова говорить об этом даже сегодня ночью.
– Да сколько угодно, пусть печатают.
Удовлетворенно кивает. Кажется, она стала русской более меня самого. Однако и у этого есть свои плюсы – введенные Марией Федоровной в моду старинные фасоны благородно сказались на облике и благонравии высшего света. Почему столь странное сочетание? Все объясняется просто – выглядевшие в немецких или французских платьях страшными толстухами, в новом наряде женщины превращались в сдобных особ, а сарафан лишь подчеркивал приятную дородность фигуры. Метаморфозы… Известные безудержной блудливостью дамы приобретали вид невинных дев, и подступиться к таким с недвусмысленными предложениями стало чревато расцарапанной в кровь мордой. Примеров тому немало.
* * *Где-то через час, заполненный игрой в фанты, томной итальянской арией в исполнении императрицы и показательной рубкой свечей с канделябров сержантом Нечихаевым, Мария Федоровна спохватилась:
– Боже мой, детям давно пора спать!
Пожалуй, я поторопился с определением степени русскости. Нет пока в ней должной широты души и слишком глубоко въелась немецкая любовь к излишнему порядку. Глядя на погрустневшие мальчишечьи лица, решительно возразил:
– Команды «отбой» сегодня не будет!
– Ура! – В интонациях все равно чувствуется неуверенность. – Ура?
– Гип-гип ура! Хочу кататься на коньках!
– Павел! – возмущается супруга.
– Царь я или не царь? – Хорошее настроение захлестывает с головой, и тянет подурачиться. – Ну, что молчим?
– Царь! – подтверждает Николай.
– Царь-батюшка, – соглашается с ним Михаил.
– Императорское Величество! – поправляет обоих Нечихаев.
– Вот! – победно смотрю на Марию Федоровну. – А потому самодержавной монаршей властью объявляю сегодняшнюю ночь волшебной, с исполнением заветных желаний.
– Ура! – опять кричат дети.
Глаза императрицы вспыхивают загадочными многообещающими огоньками, и спешу поправиться:
– А кое для кого все заветное откладывается на утро!
– И утром я найду под елкой настоящий пистолет?
– И шпагу?
Кажется, сыновья восприняли обещание перенести часть волшебства на потом слишком буквально. Ладно не попросили чего-то несбыточного – оружие в нынешнее время для детей не игрушка, а часть жизни, причем немаловажная. Не забыть бы только спрятать подальше расписных деревянных лошадок на колесиках… обидятся.
– Все на каток! Где мои царские коньки?
* * *Появление императорской семьи на льду Фонтанки вызвало некоторый интерес, переходящий в нездоровое оживление. Зачем? Не люблю суеты и с удовольствием остался бы инкогнито. Но нет, постоянно забываю о двух взводах охраны, которые и мешают сохранить тайну.
Так, а это что? Пустое, сделаем вид, что не заметили полуштоф, выпавший из-под полы енотовой шубы прилично одетого господина. Водка вовсе не под запретом, как уверяют некоторые недобросовестные недоброжелатели, просто очищенная с казенных заводов отнесена к предметам роскоши и облагается чудовищным налогом. Этот тип или на самом деле богат, или получил взятку бутылкой. Пусть его… в такую ночь мелкие грехи прощаются.
Коньки мы принесли с собой – удивительно, но они нашлись в кладовых Михайловского замка, причем и не искали долго. Попросил, и принесли. Поначалу боялся ступать на лед. Сколько не катался? Но оказалось не так страшно, как думалось. На велосипеде точно так – один раз научился, и на всю оставшуюся жизнь. Кто говорит, будто велосипеды еще не изобретены? Неправда ваша, прошлым летом видел нечто подобное не то в Ярославле, не то в Рыбинске. Сам на громадное деревянное чудовище залезать не стал, но люди ездили без трагических последствий.
Фонтанка освещена горящими в больших железных жаровнях кострами, а на чугунной ограде набережной неизвестный эстетствующий благодетель развесил разноцветные фонарики. И все это сверху украшено крупными звездами неожиданно ясной ночи.
– Лови! – Игриво шлепаю императрицу по… хм… будем считать, что безадресно шлепаю, и бросаюсь прочь. – Догоняй!
Дети с визгом возглавляют погоню, но Мария Федоровна на провокацию не поддается – чуть поддерживая рукой длинный подол, она катится неторопливо, как и подобает царственной особе. Это я, в бекеше с мерлушковой выпушкой и сбитой набекрень мохнатой папахе, больше похож не на императора, а на сбежавшего от строгого присмотра семинариста. В неверном свете возраст точно не разглядеть, а росточком не вышел, чего уж скрывать.
