Герцогиня на службе у Короны (СИ) - Ширай Вера

Жених умирал от болезней, от несчастного случая, в честном поединке. Слишком рано. Слишком неестественно. Девушка тосковала по павшему войну. И Килиан снова перематывал. Исправлял. Стирая лишнее, чтобы не осталось даже следа боли в её взгляде.

И наконец — получилось. Она стала его женой. В этом новом мире, где всё уже было когда-то — он сделал её своей, навечно. Для него каждый день был праздник первого взгляда. Первого поцелуя. Первой ночи. Всё было идеально, потому что было отредактировано.

Но пока Килиан наслаждался своей вырезанной из вечности сказкой, его братья жили иначе.

Элион устроил пир без конца. Смертные смеялись до смерти, танцевали до безумия. Каждый новый цикл он добавлял каплю разврата, грамм извращения, тень безумия — пока души жертв его не становились ломкими, как стекло.

Морэн превратил время в арену. Он запускал одну и ту же войну вновь и вновь — менял лишь детали. В одном витке предупреждал войнов, в другом — подкидывал оружие их врагам. Он наслаждался вариациями боли, исследовал гибель как искусство. Он следил за тем, как человек может умирать — быстро, мучительно, героически, бессмысленно.

Но однажды они ошиблись. Погрязнув в своих забавах, они не отмотали время до конца. Одна мелочь осталась нетронутой. И один человек — простой воин, тот, чья душа уже сгорала не первый раз — почувствовал.

Он помнил.

Один человек — простой воин по имени Кальдар — стал свидетелем не только битвы, но и спора богов. Он не должен был слышать, не должен был помнить… но помнил.

Он уже умирал. Его сын уже падал с башни — с криком, который рвал душу. Его жена уже горела в храме — в огне, который не оставлял даже праха. Он уже держал в руках меч, уже кричал от боли, уже погибал в сражениях. И всё это повторялось. Снова. И снова.

Но в этот раз — он запомнил. Что-то внутри него сломалось. Содрогаясь от ужаса, Кальдар пошёл туда, куда не ступала нога человека уже много лет — в храм Высших Богов. Он упал на колени и прошептал: «Если вы есть — помогите мне. Я схожу с ума.»

И боги ответили. Старшие, высшие, те, кто хранили мир в равновесии — разгневались. Их дети, рождённые от любви и хаоса, посмели исказить ход судеб, разорвать линию времени, захватили души людей, которыми не имели права владеть.

Из чёрного огня, тьмы и гнева самих богов был выкован меч. И даровано было Кальдару не только оружие, но и знание всех своих жизней. Он помнил каждую смерть. Каждую потерю.

Но взамен — он принял клятву: вернуть младших богов обратно в другой мир, откуда они пришли, и где им было место.

И Кальдар отправился на поиски. Он нашёл Элиона и Морэна в разгаре очередной битвы, бессмысленной и жестокой. Семь дней и семь ночей длился бой. Элион сводил его с ума восторгом, Морэн — подтачивал сомнениями. Но Кальдар держал в руках меч, который помнил удары, даже прежде чем они были нанесены.

И оба бога пали. Разбиты, стерты из этого мира. Но тишина не наступила. Клятва не сработала. Что-то было не так. Где-то, в каком-то уголке мира, ещё жил один из братьев.

Кальдар поднял взгляд к небу, и тень снова сжала его сердце. Он знал, кто это был. И знал, куда идти дальше.

Воин нашёл Килиана в сердце столицы. Тот больше не играл со временем. Он не возвращал дни, не переписывал реальность. Бог страданий жил — как человек, стал справедливым королем и любящим мужем. И королева— Атея, возлюбленная его — носила под сердцем его детей.

Кальдар сжал рукоять меча. Он пришёл, чтобы завершить клятву. Но Килиан не бросился в бой. Младший бог поднял руку — не в защите, а в просьбе, и открыл перед воином будущее. 'Если ты убьёшь её и детей, — сказал Килиан тихо, — моя скорбь станет новой чумой. Ни один человек не умрёт без боли. Все будут выть от невыносимой муки. Я — бог страданий, это мой дар.

— Я отдам тебе свою жизнь. Убей меня — и клятва исполнится. — продолжил Килиан. — Но взамен пощади её и моих детей.

Кальдар долго смотрел в его глаза. Войн колебался, но принял сделку. Килиан встал на колени, и меч вспыхнул тьмой. С последним ударом слетела голова царя, и замкнулась исполненная клятва, младшие боги исчезли, и меч исчез.

На следующее утро Атея проснулась одна. Она не помнила ни боли, ни трагедии. Только сон — о мужчине с глазами, в которых был весь её мир. Она знала: он был богом, он был отцом её детей. Но также знала и другое: её дети — наследники силы младшего бога, и они унаследовали силы своего великого отца. И будут дети её великими королями, и будут они править этим миром.

Глава 11

УРОКИ О ВАЖНОСТИ ДОГОВОРНЫХ БРАКОВ

Стоило мне открыть первую страницу этой книги — как остального мира будто не стало. Сюжет затягивал, как сильное течение. Остановиться было невозможно. Ни после первой главы, ни после третьей. Я прочитала её всю — всю — за одну ночь, не отрываясь. А утром… с огромным трудом открыла глаза.

С одной стороны— Эва и мое врожденное чувство долга. С другой— изматывающая, липкая усталость, которой, в отличие от Эвы, не требовалось меня убеждать, усталость просто тянула мое тело назад, обратно в подушки.

Я умылась холодной водой, которая, по ощущениям, равнялась пощёчине. Несколько раз пощипала себя за щёки, добавляя живой розовый оттенок серому лицу. И всё же — собралась и отправилась на свою первую официальную встречу с юными дамами.

Я не питала иллюзий и не ждала лёгкой встречи. Семья моих родителей слишком скромна, чтобы кто-то боялся мне перечить. Многие из этих девушек куда знатнее меня по факту рождения, а за их честь всегда мог заступиться титулованный отец. Моё же нынешнее положение держится на одном-единственном факторе — на том, насколько сильно я способна влиять на мужа, которого сейчас в замке нет.

Зал, где проходило собрание, был уже полон. Девушки — разного возраста, кому-то только шестнадцать, кто-то и вовсе мои ровесницы, если не считать бремя прожитых лет первой жизни, — сидели на краешках стульев в ослепительно белых платьях, как лилии в парнике. У всех — серьёзные лица и слегка завышенные ожидания. Кто-то, возможно, надеялся услышать великие истины о династических браках, а кто-то просто мечтал покинуть зал.

Я окинула их взглядом и поняла: нет смысла придерживаться заранее составленного плана. Учительского опыта у меня не было, и по возрасту я была к ним ближе, чем любая классная дама, строгая и требовательная, которую они, скорее всего, боялись и одновременно презирали. Вряд ли я завоюю их внимание с первого слова. Вряд ли мой авторитет напугает их настолько, чтобы хранить тишину и слушать.

Поэтому я просто сказала слугам:

— Принесите, пожалуйста, чай.

Слуги замерли на мгновение, а потом поклонились и исчезли. Я обернулась к девочкам и указала на мягкие диванчики у окна, вдали от унылых парт.

— Предлагаю начать с простого: садитесь поудобнее. Сегодня у нас будет… менее формальная беседа.

В зале появились первые улыбки, и несколько младших девчонок подскочили к диванам. Первое напряжение будто спало с плеч — у них и у меня.

А может, всё не так уж и страшно, — подумала я.

— Давайте разберём примеры самых известных королев, — предложила я, когда все расселись с чашками чая. — Начнём с классики: дочь герцога из Северы и принцесса из Эсталии. Кто может сказать, в чём были политические предпосылки этих браков?

— Ну… об этом и так все знают, — лениво протянула леди Мариана Хоммей. Она сидела чуть в стороне, с прямой спиной и лёгкой полуулыбкой, которую обычно носят те, кто заранее уверен, что всё сказанное ими— правда, не подвергающаяся сомнениям.

— Отлично, — кивнула я. — Раз все знают, расскажите нам, леди Мариана, почему именно эти браки состоялись? Что стояло за ними кроме титулов?

Она на мгновение растерялась, чуть приподняла брови, но не ответила. В зале повисла тишина, прерванная только звуком фарфора, кто-то тихо поставил чашку на блюдце.

— Вы специально выбрали эти примеры, — резко сказала Мариана. — Чтобы часть девушек тут потеряли надежду стать королевой или обрести знатного мужа.