О бедном мажоре замолвите слово 2 - Виталий Сергеевич Останин

— А кто не берет? — понимающе усмехнулся Муравьев.

— Вот я и говорю. За такие проступки в опалу не попадешь, а стало быть и статус неприкосновенной персоны не потеряешь. Вот если бы кого из них показательно распять… Публично…

Теперь уже генерал смотрел на своего собеседника с вопросом. Зная о возможностях шпионской сети последнего, он предполагал, что кое-какие наработки имеются и у него.

— Глухо, — разочаровал Гриф. Даже руками развел. — Верь или нет, Григорий Антонович.

— Да верю, — вздохнул «кат».

— Разве что…

Генерал сразу же встрепенулся. Ему хорошо была знакома манера коллеги вот так подводить к важному.

— Что?

— Крестничка своего помнишь еще?

— Валерку Тихорецкого? А причем здесь…

— Ох, грехи мои тяжкие, Гриша! Какой Валера? Я говорю про Михаила Шувалова, которого ты к нашему делу все приставить мечтаешь!

— Ну ты скажешь тоже — крестничек! Но… да. Наблюдаю за парнем.

— Плохо наблюдаешь, — покачал головой Гриф, отчего на миг действительно стал похож на стервятника. — Паренек случайно ниточку поднял, которая очень далеко завести может.

Платов наморщил лоб. Последний доклад по Михаилу Шувалову, опальному княжескому сыну, который какого-то лешего решил работать в полиции опером, приходил ему позавчера утром. И не содержал ничего серьезного. После разрушительного задержания убийцы курьера начальство предпочитало держать слишком деятельного молодого человека на коротком поводке. Загружая лишь бытовой рутиной, от которой, как следовало из доклада, княжич уже скоро на стену полезет.

— В украденной банке огурцов он ее поднял, что ли? — решил пошутить он.

— Почти, — без тени иронии отозвался граф Муравьев. — По моим сведениям, вчера днем он задержал группу беглых заключенных, скрывающихся в пустующем доме дачного поселка.

— Молодец, конечно, — генерал все еще не понимал, к чему его подводит собеседник.

— М-да, Григорий Антонович… Стареешь ты, что ли? Нейронные связи уже не так хороши, как прежде?

— Я так-то помоложе тебя буду, Виктор Андреевич!

— Об том и речь! Ну, очевидно же, Гриша! Заключенные…

— Погоди! Ты о той афере, что…

— Ну слава Господу! Допетрил! Да, я именно о них. Крестничек твой еще не понимает, какой след поднял. И не факт, что до конца его пройти сможет — все же прикрытие там серьезное. Но если ему помочь…

— Дать «зеленый свет» действиям группы Ворониной?

— Но только неофициально, Гриша. Так, чтобы никто и никогда не понял, что у кого-то из нас в том деле свой интерес имеется. А вот когда Михаил дело до финала докрутит, тогда уж и нам можно будет появиться.

Платов задумался, но совсем ненадолго. Действительно, шанс того, что Шувалов — точнее, его начальница Воронина — сможет без поддержки на самом верху докопаться до правды, минимален. Сожрут и косточки не выплюнут. А если на пути немного соломки расстелить, то может и получится у оперов из Злобинского отдела дойти до конца.

И оформить это все можно, как негласную протекцию княжескому наследнику. Никто и не удивиться, если столкнется — это сейчас парень в опале у отца, а завтра что будет? Умные люди ситуацию на много ходов просчитывают, потому и удерживаются на гребне волны.

— Я займусь, — кивнул он.

— И я приглядывать буду. Издали, — хмыкнул Гриф. — И может у нас что-нибудь да и выйдет из этого авантюрного предприятия.

— Немного зная характер младшего Шувалов, нам может и не понравится результат, — тоже улыбнулся Платов.

— Хуже, чем сейчас — не будет, Григорий Антонович. «Перо» совсем стыд потеряло. Так что любой результат нас удовлетворит.

«Ой ли?» — хотел было ответить генерал, но в последний момент решил промолчать. Незачем пугать удачу.

Глава 8

Вернувшись в кабинет, мы с Мединской сварганили себе по кофейку и уселись обсуждать результаты допроса. По всему выходило, что более-менее осведомленными о причастности руководства колонии к их побегу, являются мой иллюзионист Киселев и ее «пахан» Бондаренко. Остальные хоть и понимали, что им не просто так удалось свалить из-за колючки, а потом скрываться в домике дачного поселка, но в детали посвящены не были.

Эти же двое были в курсе. Не факт, что глубоко погружены, но точно что-то знали. Но раскалываться не спешили: один (Киселев) пытался выторговать для себя условия получше, а второй (Бондаренко) явно собирался играть в партизана на допросе максимально долго.

Логика в его поведении была. Пять-десять дней и начнет работать межведомственная государственная машина. Очухается ИСИН, затребует беглых преступников, и те навсегда исчезнут внутри системы тюрем. Навсегда похоронив след к коррумпированному начальнику колонии.

Бондаренко же по результатам вполне мог рассчитывать на награду за молчание. «Перо» в бочину, ага. Тогда подробности побега точно никогда не всплывут. Но этот здоровяк почему-то верил в другой исход.

От этих важных дел нас отвлек Пушкарёв. Почему-то довольный, будто ему только что позвонили и сказали, что он в лотерею миллион выиграл.

— Ну что, княжич, заскучал? — ткнул он в меня пальцем, едва войдя в кабинет оперов.

— Работаю, — буркнул я, отодвигая папку.

— Заметно! — хохотнул он, потом словно бы оборвал себя и продолжил уже серьезно. — Слушай, Михаил. Нужна твоя помощь. У нас на сегодняшний вечер рейд запланирован. По магазинам, которые магическими конструктами торгуют. Не хватает только тебя.

— Опера? — уточнил я с подозрением. — Это же для участковых работа?

На удачу сказал, ориентируясь на опыт прошлой жизни. В рейды оперов редко привлекали. Скорее всего, что тут так же.

— Мага, — пояснил начальник райотдела. — Обычно мы для подобных мероприятий спеца запрашиваем в усиление, но я в этот раз запрос посылать не стал — у нас же есть ты.

Я поднял бровь. Вот как. И как мне это расценивать? Как высокое доверие? Или, как карьерную инициативу Пушкарева? Мол, посмотрите какой у нас райотдел самодостаточный. И оператор мобильного доспеха имеется, и маг, способный ауры артефактов читать.

Последнее, кстати, весьма сомнительное утверждение. То есть, ману в предмете я увидеть смогу, но не более того. Отличить лицензированное изделие от кустарной и опасной поделки мне не по силам.

О чем я Пушкареву и сказал со всей откровенностью.

— Ну, патрульные и того не могут, — хмыкнул он. — Как и участковые. Давай, собирайся. Ребята уже внизу ждут. Старший рейда — капитан Соломин.

Я предпринял последнюю попытку остаться в