Загнать валькирию - Константин Лучезаров
Вечером, в апартаментах, пахло машинным маслом и антисептиком. Виктория раскладывала снаряжение на столе. Маркер экстренного вызова спасателей, который на максимуме заряда работал как шокер. Проверка заряда. Тактический планшет, загруженный схемами полигона. Аптечка. Каждый предмет ложился на своё место с выверенной, годами отработанной точностью. Её пальцы на миг замерли над потайным карманом на бедре с холодным металлическим цилиндром. Мысли сразу вернулись к разговору с Вистестом.
Они попытаются завтра. Нет сомнений.
Мозг прокручивал варианты. Диверсия? Подкуп? Прямое нападение? Не важно.
«Раньше я водила отряд в тыл врага, — подумала она, глядя на аккуратно разложенный арсенал. — Теперь мой тыл — это двое детей в чужом доме. А враг — везде. Завтра — просто новый рейд. Для разнообразия назовём это экзаменом.
Интерлюдия. Охотник на охотников
Их заперли в крохотной комнатке старой трёхэтажки, которую уже расселили, но ещё не снесли. Рай для бомжей, наркоманов и прочей нечисти.
Восьмилетний Витя и пятилетняя Валя были привязаны за ногу к батарее. Хотели приковать наручниками, но слишком тонкие ножки детей проскальзывали через браслеты.
Похитители, три крепких смуглых бородатых мужика, расположились в соседней комнате. Они называли себя «воинами Бога», но это не мешало им потребовать выкуп с родителей. Ими верховодил Хадат — худощавый некрасивый мужик, с глазами, как у голодного волка.
Сначала детям разрешали недолго побродить по комнате и хоть плохо, но кормили. А после совсем перестали отвязывать и кормить.
В тот самый день Хадат вошёл ранним утром злее, чем обычно. Вместо приветствия он зарядил Вите оплеуху и крикнул прямо в лицо:
— Че смотришь, баран?
Мальчик втянул голову в плечи и весь вжался в угол.
— Твой мать тебэ плевать. Ты — скот, я — охотник. Буду рэзат. Зря сидэли тут с эти.
Он вынул огромный тесак из-за пояса и поднёс к лицу Вити.
Мальчик заплакал и стал просить пощадить.
Вместо этого он получил очередную оплеуху, после которой на время выпал из реальности, а когда открыл глаза, то увидел расширенные от ужаса глаза сестрёнки, рот которой был зажат огромной лапой бандита. Её гортань была рассечена и оттуда хлестала алая кровь.
Мальчик заорал в отчаянии и ужасе, но очередная оплеуха выключила его.
Когда Витя снова открыл глаза в комнате за стеной что-то глухо бахало. Два широких, как медведи, силуэта в камуфляже и масках стояли в дверном проёме.
— Сдаюсь! Нэт оружия… Всё… всё… — Хадат в дальнем углу больше не выглядел «охотником».
— Это он сделал? — один из силуэтов кивнул на окровавленное тело Вали.
Слёзы потекли у Вити из глаз, и он затряс головой.
Два выстрела. И тишина.
Потом — врачи. Рыдающая мать. Гроб в цветах под проливным дождём. Пустота и боль. Кровавые сны — каждую ночь.
Попытка жить.
Развод родителей. Драки со сверстниками. Боль и кровь. Жестокость — как единственный язык. Детский психолог. Учёт в полиции.
Попытка жить.
Военное училище. Учёба и работа — без выходных. На износ, до талого. Навык забывать — без драки, без бутылки, почти без боли.
Попытка жить.
А потом Витя Таранов сам стал охотником. На «охотников», что считают людей скотом.
И жизнь… продолжилась.
Глава 10. Привет из прошлого
Последние недели Виктория просыпалась каждое утро от одного и того же: глаза. Широко раскрытые, полные ужаса, отчаяния. Застывшие знаком вопроса без ответа. Глаза сестры в последний миг.
Даже Ви чувствовала эту боль — тупую, древнюю, как шрам на душе. Но не понимала её. Боялась спросить. Ещё сильнее боялась — понять.
А в ночь перед экзаменом она увидела тот же сон, только глаза другие — Арреста.
— Нервы, — подумала Виктория и волевым решением выбросила сон из головы.
Экзамен был трёхступенчатым: теория, рукопашный бой, тактический лабиринт. Для капитана диверсантов, прошедшего три войны, — ерунда. Для Виктории, которой, по её мнению, не хватало нужного уровня физической подготовки, бой и лабиринт могли стать проблемой.
На теории ей подсунули поддельное распоряжение — в другой корпус. Не купилась — узнала заранее. Компьютер «случайно» вышел из строя. Но сотрудники академии быстро решили проблему и дали дополнительное время. Виктория поняла, что войну объявили не только ей, но и академии.
На экзаменационный бой вышел новый инструктор. Тот, что был в расписании «попал в аварию». И «новый инструктор» сразу начал работать «в кость», как на боях без правил. Флематир уже понял, что и сам под ударом и лично встал у ринга. И вовремя: новичок, прижав её к канатам, попытался сломать шею «случайным» приёмом. Начальник остановил бой. Впервые за последние годы объявив, что инструктор потерял контроль.
Наконец, тактический лабиринт.
Павильон был огромен: километр искусственного ландшафта под силовым куполом, утыканного нелетальными ловушками — парализующими лучами, пушками с кинетическими снарядами, замаскированными ямами, ложными стенами. Зрители — на галерее над прозрачным потолком павильона. Ожидаемо среди них был Вистест. Увидев няню, Арреста и Линею, входящих на трибуну, Виктория приготовилась к западне — их заманили. И перевела энергетический маркер для подачи сигнала бедствия в режим шокера.
Она шла по маршруту, отмечая каждый поворот на тактическом планшете, каждую ловушку. Полтора месяца она изучала этот лабиринт, будто готовилась к битве. И не зря.
Глухой хлопок — освещение резко меняется. Вырубилось силовое поле.
Взрыв под трибуной и кресла зрителей проваливаются прямо в лабиринт.
Зажглась красная подсветка — ловушки переведены в боевое положение — режим борьбы с диверсантами.
На планшете возникли десятки новых отметок. Зрители стали целями.
Со стороны упавшей витрины раздались выстрелы. Боевыми. Точно — диверсия!
В голове как вспышка — глаза сестры.
— Нет! Ни в этот раз!
Вколола стимулятор. Рванулась напрямую к упавшей трибуне. За доли секунды обходя изощрённые ловушки. Без права на ошибку. Без права на остановку. Сквозь дым. Сквозь ложные стены. Сквозь пульсирующий ужас в груди.
Поворот. Оценка обстановки:
— один убийца — рвёт одежду на няне,
— второй — заносит нож над сжавшимся в комок Аррестом. Глаза мальчика — из кошмара.
— Эй, мразь! — крикнула она не останавливаясь. — Резать детей — твой максимум? А ландинку сможешь?
Бандит обернулся. Усмехнулся. Поднял пистолет.
«Тут и сказочки конец», — мелькнула мысль.
Но он слишком медленный. Она уже в трёх шагах. Прыжок. Шокер — в грудь. Мужик рухнул, корчась.
Второй вскочил. Огромный, как скала. Удар — в живот. Она отлетела, ударившись спиной о турникет. Боль — ослепительная.
