Совок порочного периода - Алексей Небоходов
Но её тело не слушалось. Каждые несколько секунд новая волна пробегала по ней, заставляя выгибаться и стонать. Её пальцы судорожно вцепились в мои плечи, ногти оставляли полумесяцы на коже.
Я гладил её по спине, по волосам, шептал успокаивающие слова, но оргазм не отпускал её. Она дрожала в моих руках, как лист на ветру, и я чувствовал каждую дрожь, каждый спазм её мышц.
– Леня, – всхлипнула она, и я услышал слёзы в её голосе. – Я не могу… не могу остановиться…
Я поцеловал её в висок, чувствуя солёный вкус пота.
– Не надо останавливаться, – прошептал я. – Просто отпусти себя.
Она зарылась лицом в мою грудь, и я почувствовал влагу её слёз. Но это были не слёзы боли или страха – это было просто слишком много ощущений для одного маленького тела.
Минуты тянулись, и постепенно дрожь начала утихать. Волны становились реже, слабее, пока наконец не превратились в лёгкую дрожь, пробегающую по коже. Лера обмякла в моих объятиях, измученная и опустошённая.
– Со мной никогда… такого не было, – прошептала она, не поднимая головы.
Я погладил её по волосам, чувствуя, как они прилипли к вискам от пота.
– Ты была потрясающей, – сказал я искренне.
Она подняла голову и посмотрела на меня. Её лицо раскраснелось, глаза блестели от слёз, но в них светилось что-то новое – удивление собственным телом, собственными возможностями.
– Я даже не знала, что так бывает, – призналась она.
Мы лежали в тишине, просто дыша друг другом. Наши тела остывали, пот высыхал на коже, оставляя ощущение лёгкой прохлады. Я натянул на нас сбившееся покрывало, и Лера благодарно прижалась ближе.
Её рука лежала на моей груди, прямо над сердцем. Я накрыл её своей, переплетая пальцы. В комнате было тихо, только будильник продолжал своё мерное тиканье, отсчитывая минуты нашей близости.
– Тётя вернётся только к семи, – сказала Лера после долгого молчания. – У нас есть время.
Время. Странное понятие для человека, который пришёл из будущего. Но сейчас, в этот момент, время не имело значения. Был только этот миг – её тёплое тело в моих объятиях, запах секса и духов в воздухе, ощущение абсолютной близости.
– Знаешь, – начала она, и я почувствовал, как она улыбается мне в грудь. – Ты не похож на других.
Если бы она только знала, насколько права.
– В каком смысле? – спросил я осторожно.
Она пожала плечами, и это движение послало новую маленькую дрожь по её телу.
– Не знаю. Просто… другой. Как будто ты знаешь что-то, чего не знают остальные. Как будто ты старше, чем выглядишь.
Я поцеловал её в макушку, не зная, что ответить. Правда была слишком невероятной, слишком опасной.
– Может, я просто хорошо притворяюсь, – попытался я отшутиться.
Она приподнялась на локте и посмотрела на меня серьёзно.
– Нет, – уверенно сказала она. – Ты не притворяешься. Ты просто… есть. Настоящий.
Эти слова задели во мне что-то глубокое, почти забытое. В мире, где я вынужден был постоянно притворяться, скрывать себя, Лера увидела не студента из семьдесят девятого и не гостя из будущего, а просто меня самого.
Я притянул её обратно, и она уютно устроилась на моём плече. Дыхание её успокоилось, тело полностью расслабилось, последняя дрожь наслаждения растворилась в приятной истоме.
За окном медленно проступал московский рассвет – серый и нерешительный, окрашивая комнату в мягкие, бледные тона. Скоро надо вставать, одеваться, притворяться обычными студентами, словно ничего не случилось.
Но пока время ещё принадлежало нам – время лежать рядом, дышать одним воздухом, просто быть друг с другом.
Лера тихо засопела, погружаясь в сон. Я лежал без сна, разглядывая потолок, чувствуя тяжесть её головы на плече, тёплое дыхание и невыразимое счастье. Простое и безоговорочное.
Утро незаметно проникло в комнату вместе с первыми солнечными лучами, осторожно касаясь пола и наших переплетённых тел. Я проснулся мгновенно, чувствуя, как сладко и тревожно сжалось сердце – так, словно случилось нечто важное и необратимое.
Лера ещё спала, чуть отвернувшись, согнув колени, с удивительно милым, детским лицом, беззащитным в утренней безмятежности. Взгляд мой приковали её губы – слегка приоткрытые, ожидающие нового поцелуя, и ресницы, едва заметно дрожащие от сна. Нежность к ней была такой острой, что почти причиняла боль.
И тут внезапно распахнулась входная дверь, каблуки простучали по коридору, разбивая уютную утреннюю тишину. Сердце тревожно ухнуло вниз.
В комнату ворвалась тётка Леры – женщина крепкая, с суровым лицом и короткой стрижкой, отчётливо подчёркивающей её жёсткость. Она застыла в дверях, глядя на нас глазами, полными возмущения и злости.
– Что здесь творится?! – её голос прозвучал громом.
Лера испуганно вскочила, судорожно прижимая к себе одеяло.
– Тётя Галя, мы… просто… – пыталась сказать она, но слова застревали в горле.
– Просто что? Притон решили устроить? Посмотри на себя! От тебя, Валерия, я такого не ожидала!
Лера, побледневшая и растерянная, смотрела на неё широко раскрытыми глазами, сжимая простыню пальцами. На её лице застыл страх перед неминуемым наказанием.
– Подождите, – вмешался я, стараясь подобрать слова помягче, – ничего страшного не случилось. Мы взрослые…
– Вы, молодой человек, помолчите! – резко прервала меня тётка, обжигая взглядом. – Вот вам и студенты! Безнравственность! Сейчас же звоню твоим родителям, пусть знают, какая доченька у них выросла!
– Тётя Галя, прошу, я всё объясню… – снова начала Лера, почти беззвучно.
– Нечего объяснять! Собирайся немедленно! Сегодня отправишься к бабке в деревню, там быстро из тебя дурь выбьют!
– Я не хочу в деревню! – голос Леры дрогнул от отчаяния.
– Никто тебя не спрашивает! – непреклонно заявила тётка, нависая над ней. – Раньше думать надо было, прежде чем посторонних в постель тащить!
Лера бросила на меня взгляд – отчаянный, молящий, словно просила защитить её. Горечь пронзила меня насквозь.
– Постойте, зачем же так резко? – я быстро поднялся, натягивая джинсы. – Если кого-то винить, вините меня, Лера ни в чём не виновата.
Женщина смерила меня уничтожающим взглядом.
– Тебя никто не спрашивает! Убирайся отсюда и чтоб ноги твоей здесь больше не было!
– Но вы даже не хотите нас выслушать…
– Я сказала, уходи! – голос её сорвался на визг.
Лера завернулась в одеяло и приблизилась к тётке.
– Тётя Галя, пожалуйста… – прошептала она, но та лишь отмахнулась, как от назойливой мухи.
– Собирайся немедленно! – бросила она на прощание и вышла, хлопнув дверью.
Я повернулся к Лере. В её глазах стояли слёзы, готовые сорваться.
– Прости меня, Леня… Я не думала, что так будет, – тихо произнесла она.
– Ты не виновата, – беспомощно ответил я. – Мы что-нибудь придумаем.
Но Лера покачала головой,
