Совок порочного периода - Алексей Небоходов
Я осторожно сжал её колено, ощущая тепло и упругость под ладонью. Минуту мы просто смотрели друг на друга, пока она медленно не накрыла мою руку своей, мягко переплетая пальцы.
– Ты уверен в том, что делаешь? – тихо спросила она, улыбаясь легко, но с едва уловимой тревогой, будто сомневалась в серьёзности моих намерений.
– Абсолютно, – шепнул я, чувствуя, как сердце предательски барабанит где-то в горле. – Жалею только, что так долго тянул.
Лера быстро, почти незаметно облизнула губы, но от моего взгляда этот жест не укрылся. Глаза её потемнели, зрачки расширились до невозможного, словно пытаясь втянуть в себя весь свет в комнате. Её пальцы всё ещё переплетались с моими, как будто оторваться было невозможно.
– Леня, – прошептала она так, будто произносила не имя, а волшебное слово.
Время сжалось и застыло. Секунды превратились в бесконечность, и я отчётливо ощущал каждый её вдох, каждое биение собственного сердца и даже лёгкую дрожь её тела рядом. Мир за окном перестал существовать, и осталась только эта комната, пропитанная ароматом духов и нашим дыханием.
Я чувствовал, что эта минута натянулась, словно струна, готовая оборваться в любой миг. Если не сделаю шаг сейчас, то не сделаю его уже никогда.
Не отрываясь от её руки, я осторожно перевернул ладонь и сжал её пальцы крепче. Лера не отдёрнулась – напротив, её палец начал рисовать на моём запястье медленные круги, словно отправляя сигналы прямо в сердце.
Подняв глаза, я встретился с её взглядом – бездонным и тёмным, в котором легко было утонуть.
– Лера, – начал я, но она покачала головой.
– Не надо слов, – едва слышно сказала она.
Моя свободная рука медленно, почти робко коснулась её щеки, как чего-то хрупкого и драгоценного. Лера прикрыла глаза и доверчиво прижалась к моей ладони.
Этот жест разрушил последние остатки моей робости. Я придвинулся ближе, пальцы запутались в её волосах, и она, открыв глаза, тихо дала мне понять, что ждала именно этого.
Другая моя рука, всё ещё не отпускающая её пальцы, потянула её ближе, и она легко поддалась, плавно изгибаясь навстречу. Я обнял её за плечи и ощутил, насколько хрупкой и живой была она в моих руках.
Её ладони мягко коснулись моей груди, словно проверяя, как бешено бьётся там сердце.
– Сердце-то у тебя как сумасшедшее, – прошептала Лера, и её дыхание задело мои губы.
– Я заметил, – ответил я, и мы одновременно улыбнулись, уже не разделяя вдохи.
Наши лица сблизились так, что я видел каждую её ресницу и веснушку на кончике носа. Губы её приоткрылись навстречу мне, и я, наклоняясь, коснулся их осторожно, словно спрашивая разрешения. Первое касание было почти невесомым, лёгким, как дуновение ветра. Её губы были мягкими и чуть влажными, с привкусом мяты.
Тихий вздох, сорвавшийся с её губ, пробудил во мне чувство, древнее и необъяснимое. Поцелуй стал глубже, её рот раскрылся навстречу, и я ощутил осторожное прикосновение её языка.
– Сбежим? – спросил я.
– Ко мне…
Там мир вокруг нас исчез окончательно. Никакой кинотеатра, никакого романтического фильма и далёкого городского шума. Осталась лишь она, её аромат, вкус и тепло.
Робость постепенно сменялась страстью, нежность – жадным желанием. Её руки обвили мою шею, пальцы переплелись с моими волосами. Она прижималась ко мне всем телом, позволяя почувствовать каждый изгиб своей фигуры.
Целовались мы так, будто это был последний вечер на земле, и завтрашний день никогда не настанет. Я забывался в ней, растворялся и переставал понимать, кто я.
Её тихий стон заставил меня на секунду прийти в себя. Отстранившись, я тяжело дышал, разглядывая её лицо – припухшие губы, затуманенный взгляд и взъерошенные волосы. Она никогда не выглядела прекрасней.
– Леня, – выдохнула она с нежностью и страстью, от которых сердце болезненно сжалось в груди.
Я снова поцеловал её, медленно, глубоко, пытаясь передать то, о чём не говорилось вслух. Лера выгнулась, прижимаясь ближе, и мы не заметили, как оказались на кровати. Старые пружины протестующе заскрипели, но кого теперь волновала мебель.
Я навис над ней, аккуратно опираясь на локти, чтобы не придавить. Волосы её разметались по подушке, создавая вокруг лица тёмный, почти мистический ореол. В её глазах я видел отражение собственного желания.
Её пальцы нежно блуждали по моей спине, плечам и снова к шее, оставляя жаркие следы на коже. Я целовал её снова и снова, пока не закружилась голова и не потерялось чувство времени.
В какой-то миг Лера улыбнулась прямо под моими губами.
– Что такое? – спросил я, немного отстранившись.
– Ничего, – шепнула она, весело глядя на меня. – Просто ты целуешься не как студент.
Если бы она только знала… Но я ответил лишь улыбкой и продолжил целовать, заставляя её забыть обо всех вопросах.
Постепенно поцелуи становились всё жарче, вызывая желание большего. Руки мои начали искать края её платья, пальцы скользнули под ткань, касаясь кожи бедра. Лера вздрогнула, но не отстранилась. Напротив, её ладони уверенно расстегнули пуговицы моей рубашки, мучительно медленно, одну за другой.
Когда последняя пуговица наконец поддалась, её руки легли на мою обнажённую грудь, прохладные пальцы обожгли разгорячённую кожу, и я невольно втянул воздух сквозь зубы.
– Горячий какой, – прошептала она, удивлённо улыбаясь.
Рубашка моя полетела в сторону, а её руки вновь заскользили по моей груди, изучая рельеф тела.
Её прикосновения были едва ощутимыми, почти стыдливыми, но каждое касание разливало жар по моему телу.
Я осторожно потянул за край платья, вопросительно заглянув ей в глаза. Лера лишь кивнула и чуть приподнялась, помогая мне освободить её от одежды. Ткань зацепилась за волосы, она негромко рассмеялась – нервно и смущённо, а я бережно высвободил её из этого милого плена. Платье бесшумно опустилось на пол к моей рубашке.
Она лежала передо мной в обычном советском белье – хлопковый лифчик с нелепой розочкой и белые трусики с неуклюжим кружевом. Простота этого комплекта на ней вдруг показалась мне изящнее любой французской роскоши.
Кожа её была фарфорово-бледной в рассеянном свете лампы, грудь вздымалась от дыхания, а руки, лежавшие на моих плечах, едва заметно дрожали.
– Красивая, – тихо сказал я, и её щёки немедленно окрасились нежным румянцем, который, будто жидкость, стекал к ключицам.
Я прикоснулся губами к шее, туда, где пробегала волна краски, и она выгнулась, хватаясь за мои плечи. Мои губы опускались всё ниже, к краю лифчика, а пальцы уже неуклюже искали застёжку на её спине.
Она поддалась не сразу, но Лера помогла мне, чуть приподнявшись,
