Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
– Вы хотите отменить операцию? – заволновалась она.
– Нет, – ответил Чучундра. – Мы уточняем тактику.
Посовещавшись, решили переть дальше. У нас оставался всего один вменяемый выход – преодолеть яростное сопротивление торпед, войти в зону поражения импульсара, и пальнуть в платформу с более короткой дистанции, чем думали изначально.
Мне пришлось еще раз забить бункер свежими кассетами, а затем мы уже с Чучундрой дали тварям прочихаться из двух стволов. Но к концу решающей минуты ракетные кассеты опустели снова, а отправиться в арсенал я уже не мог. Нас так теснили, что огневым средствам самым натуральным образом не хватало скорострельности.
Наконец гарпуны в бункере тоже кончились, и мы остались вообще безоружными, с одной ультразвуковой пушкой. Пришлось мне снять ее с боевого профиля, подключить к ручке и начать прицельно бить по ближайшим тварям. Кардинально это уже не могло изменить ситуацию, но могло сэкономить драгоценное время.
– Сможешь, как я? – спросил я Чучундру.
– Постараюсь, – ответил он.
Я перебросил управление ультразвуковым орудием на его пульт, а сам рванул в арсенал. Но едва я закинул в бункер три кассеты, как ощутил сначала один толчок, затем еще два посильнее. Это означало, что нас успешно торпедируют, хотя пока издалека.
– Я в арсенале! – успел выкрикнуть я, зная, чем чреваты близкие взрывы при ходе на маршевом.
Не хотелось получить травму, как у Бодрого, если ударной волной разрушит паровой кокон, но на свой страх и риск я все же забил бункер полностью и выскочил в коридор. Но тут меня конкретно с ног сбило. К счастью, это был не взрыв, это Чернуха, умница, сбросила ход, а меня просто швырнуло на палубу силами инерции, из-за чего люк, ведущий в отсек стрелкового комплекса, остался позади, а я кувырком ввалился в рубку управления и камбалой шлепнулся позади кресла Чернухи.
– Двадцать секунд до огневой позиции! – сообщила она.
К счастью, тренировки под руководством Вершинского не прошли даром, это всех нас привело в отличную физическую форму. Мне удалось сгруппироваться, и хотя локти я изрядно побил, но кости остались целы. Улучшив момент, я прыгнул в кресло второго пилота и пристегнулся. Чернуха тут же вывела батиплан из маршевого режима, так как избежать повреждения кокона мы уже не могли. Оставалось надеяться на броню из реликта.
– Мы на огневой позиции, – произнесла Чернуха. – Можно стрелять.
Когда батиплан стабилизировался на маневровых турбинах, нас пару раз не слабо шарахнуло, датчик сонара сразу вышибло, но остальное пока работало. Я выскользнул из кресла и бросился на помощь Чучундре в стрелковый комплекс. На ходу меня снова сбило с ног, а когда я оказался за огневым пультом, обстановка на мониторах была безрадостной. Ни о каком «стрелять» речи не было, потому что встречным курсом на нас напирало не меньше сотни торпед, и они бы сразу перехватили ракету, если бы я ее выпустил.
Но вдруг все изменилось. Метки на мониторе радара не исчезли, но перестали двигаться, замерли, как светлячки в степной траве. До меня дошло, что когда Чернуха сообщила о выходе на огневую позицию, диспетчер восприняла это как команду активировать импульсар. Тварей парализовало, и у нас теперь две минуты до того, как они снова смогут атаковать.
Не теряя ни секунды, даже не пристегиваясь, я взял управление турбинными ракетами и, прицелившись в изумрудную каплю платформы, выстрелил два раза подряд, для гарантии. Рубиновые трассы устремились к цели, их некому было перехватывать на траектории. Затем мы с Чучундрой принялись лупить гарпунами и ультразвуком во все, что имело радарную метку, а Чернуха развернула батиплан на маневровых турбинах, врубила маршевый и мы помчались в коконе из пара среди неподвижных туш, висящих между дном и поверхностью океана.
Мы неслись к берегу на полном ходу с той же скоростью, с какой ракеты рвались к цели. Им надо было преодолеть дистанцию в четыре километра, на это у них уйдет меньше двух минут, мы специально так рассчитали для гарантии попадания, а мы за полных две минуты паралича успеем пройти пять километров из восьми, отделяющих нас от берега. Два с половиной километра в минуту, если гнать по прямой, а выписывать дуги у нас не было ни малейшей необходимости.
Я не отрывал взгляда от рубиновых нитей, и, наконец, они ударили в изумрудную каплю платформы и погасили ее.
– Есть! – закричал я. – Есть попадание! Платформе конец!
– Поздравляю, – довольным тоном отозвалась диспетчер базы.
Меньше всего мы нуждались сейчас в ее поздравлениях. За две минуты «Толстозадый» пронзил пять километров под водой, и от входа в бухту нас отделяло теперь три километра. Это чуть больше минуты пути. Но торпеды начинали выходить из паралича. Те, кого на пути к платформе мы оставили за кормой, теперь атаковали нас встречным курсом.
– База, ультразвук! – выкрикнул я, вспомнив, что «ворота» защищены мощными ультразвуковыми орудиями, бьющими почти на три километра.
– Рано! – тут же дала отбой Чернуха. – Мы на пределе действия пушек, пальнут один раз, нам не помогут, а потом надо ждать перезарядки.
Она была права, и я предпочел заткнуться. Пришлось снова перебросить нашу ультразвуковую пушку на боевой профиль, а мы с Чучундрой принялись молотить гарпунами и торпедами, стараясь расчистить себе путь. Это дало возможность продержаться до входа в зону уверенного залпа с берега.
– База, огонь! – приказала Чернуха.
Мониторы заволокло зеленым маревом, мощного ультразвукового импульса и мы оказались в коридоре из дохлых тварей, ширина которого составляла около двухсот метров.
– Открыть «ворота»! – произнесла Чернуха. – Держитесь, перехожу на маневровый режим!
Я едва успел пристегнуться, мы выскочили из кокона, затем стабилизировались и вошли в бухту. «Ворота» за нами закрылись, а Чернуха перевела батиплан в надводное положение. Мы с Чучундрой выбрались через шлюз на броню и увидели, что на берегу собралось несколько сотен женщин разного возраста, причем, в одежде для внутреннего пользования.
«Перестали соблюдать маскировку, – подумал я. – Поняли, что долго на острове не останутся».
Нам махали и мы помахали в ответ. Я подумал, что теперь темно-синяя форма будет вызывать у аборигенов большее уважение.
Чернуха подогнала батиплан к пирсу и мы ошвартовались так же, как делали это в Мраморном море, привязав концы за скобы внутри шлюза. Я заметил, что через толпу к нам пробирается Айрен. Из шлюза выбралась Чернуха, смахнула рукавом пот со лба и уселась прямо на композит пирса. Мы все устали так, что словами не передать, а я еще и локти зашиб изрядно.
Наконец, Айрен до нас добралась и спросила:
– Вторую платформу когда будете убивать? Сразу или после обеда?
Мы не выдержали и рассмеялись. Айрен с минуту не могла понять, что нас так развеселило, но мы ей объяснили, дескать, на сегодня подвигов хватит. Так же мы до нее донесли, что совершенно необходимо подготовить минимум двух крепких мужчин для работы в арсенале, заряжать огневые системы по мере сброса отстрелянных кассет. И еще нам бы надо все же обеспечить сброс с баллистика недостающего оборудования, а именно автоматических ракетно-бомбовых установок, какие выручали нас в Крыму.
Айрен выслушала, связалась с кем-то по коммуникатору и долго говорила по-английски. Наконец кивнула, сунула коммуникатор в подсумок и сообщила:
– Командир базы впечатлена вашей сегодняшней работой и разрешит сбросить груз, но не людей.
– Людей у вас достаточно. Можно позаимствовать?
– На это меня тоже уполномочили. Мы займемся подбором добровольцев для вас.
– Ну и прекрасно, – произнес Чучундра и забрался в шлюз, чтобы запереть внутренний люк командирским кодом. Затем выбрался на пирс и добавил: – А теперь нам надо как следует отдохнуть.
Глава 30. «Догадка»
После победы над донной платформой, отношение островитян к нам заметно изменилось в лучшую сторону. Вообще их поведение изменилось. На протяжении не менее пяти поколений обитатели базы старались не афишировать свое пребывание на острове, выбирались наружу лишь при серьезной необходимости, небольшими группами, одевшись в набедренные повязки и бусы, боялись, что мы
