Штурм бездны: Океан - Дмитрий Валентинович Янковский
– Неужели экзотам что-то могло оказаться не по зубам? – удивился я.
– России удалось разработать оружие, уничтожавшее реликт, следовательно и экзотов. Томас Кроссман, работая уже на «Хокудо», во время экспериментов столкнулся с очень редко проявляемой особенностью реликта, но не выдал эту тайну никому, кроме руководства России и руководства «Хокудо», которая вступила в противоборство с «Реликт Корпорейшн». В результате только эти две силы и могли противостоять экзотам. Оружие представляло собой очень редкий минерал, возникающий в природе под воздействием редкого явления. Но не только его нехватка мешала перейти от обороны к наступлению. Проблема состояла в том, что этот минерал нагревал любой реликт в радиусе взаимодействия, а при дальнейшем сближении происходила детонация реликта. Нечто вроде аннигиляции, когда вся масса реликта и вся масса минерала взаимно уничтожались с полным переходом в энергию. Поэтому оружие против экзотов можно было применять только там, где реликт не использовался. Это Россия, Африка и совсем уж отделенные от цивилизации острова. Это создавало ситуацию, когда армия, обладавшая минералом, могла только обороняться, но не могла наступать, так как в противном случае детонация реликта приводила к катастрофическим разрушениям на местности, но главное, уничтожала само оружие.
– Но у вас оно есть! – воскликнул я. – Наконечники ваших копий воздействуют на реликт.
– Это счастливая случайность, – Айрен улыбнулась. – Во время противостояния нашу базу посчитали стратегически важной и передали нам некоторое количество минерала для отражения возможной атаки экзотов. Поскольку база была российской, в России действовал мораторий, на острове реликт не использовался ни в каком виде, и мы могли безопасно хранить и применять оружие в случае вторжения. Но на материках обстановка была хуже. Армия людей не могла перейти в наступление на экзотов, те заняли огромные территории, превращали всех людей в экзотов или просто убивали их, чтобы не расходовать реликт попусту. Экзоты буквально, как саранча, выжигали остатки цивилизации, вынимали реликт ото всюду, где он был, чтобы постоянно поддерживать экзотический цикл. Люди быстро поняли, что использование реликта сопряжено с колоссальной опасностью, так как если где-то есть реликт, экзоты туда прибудут, завладеют реликтом, а население уничтожат, чтобы исключить сопротивление. Началось массовое избавление от реликта в любом виде везде, куда еще не добрались экзоты. Все предметы, содержащие это вещество, включая реликторы, грузили на корабли и гравилеты, потому что стратосферных баллистических лайнеров еще не было, затем отправляли в Индию и Европу с островов во всем океане. Только бы избавиться. Сгружали прямо на берегу, в автоматическом режиме, чтобы даже не приближаться к занятой экзотами территории. Началась так называемая Темная Фаза Противостояния. Дело в том, что на тот момент вся энергетика, кроме Российской, была переведена на реликт, другой вообще не осталось. Все моторы работали только на водороде, а для гидролиза нужно электричество, которое почти неоткуда было взять, так как на волне эйфории от безопасности реликторов люди уничтожили все, включая дорогие и малоэффективные ветрогенераторы и солнечные батареи. Наступили почти два десятилетия без электричества. Цивилизация откатилась на уровень середины девятнадцатого века, даже хуже, потому что для постройки хотя бы банального парового котла нужно было то же самое электричество или восстановление древних технологий с использованием ручного труда. Тут Россия и Африка снова оказались в выигрыше, так как из-за невозможности использования реликта и по причине контроля всей нефти на Земле они продолжали использовать углеводородное топливо, как и раньше. Получились два очага цивилизации и мир, погруженный во тьму без электричества. Так мы и остались отрезанными от мира. Сто пятьдесят мужчин и двадцать женщин. Как только это произошло, командир базы сразу ввела жесткий половой регламент. Все случайные половые контакты попали под запрет, базу разделили на женскую и мужскую половину. Первые дети были зачаты от двадцати мужчин и двадцати женщин. Затем восьмерых родившихся сыновей отделили, а двенадцать родившихся дочерей поделили на двенадцать линий. Для второго зачатия через полтора года взяли двенадцать мужчин из тех, кто не участвовал в зачатии первых детей, и все повторилось. Рожденных девочек снова причислили к генеалогическим линиям, чтобы избежать близкородственного скрещивания. Так каждая женщина за десять лет родила шестерых детей, примерно половина из которых были девочками. Когда они достигли репродуктивного возраста, для их зачатия использовали мужчин из первого поколения, но которые не участвовали в зачатии. Но для зачатия следующего поколения мужчины первого поколения уже не годились, многим из них уже было за шестьдесят лет. Тогда мы начали использовать достигших репродуктивного возраста мужчин из одних генеалогических линий для зачатия с женщинами из других линий. Но с каждым поколением этих вариантов становилось меньше, и нам пришлось скрещивать сначала дальних родственников, затем более близких. В результате мы сейчас пытаемся протиснуться через генетическое игольное ушко, и если не сможем, дальше нас ждет вырождение. У нас закончился генетический материал, и если мы не вырвемся на материк, нам конец.
Мы переглянулись. Честно говоря, во мне бушевала буря эмоций. И от огромного массива ранее неизвестной информации, которую я старался добыть, и от утилитарного подхода островитян к вопросам репродукции. Новые ответы, в виде выводов из услышанного, возникали в моей голове, как вспышки. Я вдруг понял, почему по всему миру так много русских, почему детство Вершинского прошло на острове в Тихом океане, почему Метрополия так слаба, почему все двигатели работают на водороде и откуда взялись простые и надежные соляные электростанции – за счет простоты конструкции их строили буквально вручную. Но главное, у меня начали возникать идеи, почему о рассказанных Айрен событиях почти никто ничего сегодня не знал. Это было очевидно. Если человечество прошло через десять с лишним лет без электричества, если все это время не работали вычислители, если массивы данных обнулились, если людям стало в прямом смысле не до сохранения картотек и архивов, если вся Европа и Северная Америка превратились в руины, информация могла передаваться только изустно или в рукописных дневниках. Конечно, часть ее сохранилась в руинах, именно на такой источник видео я наткнулся в развалинах города, что и породило мой странный сон. Но ее вообще было мало, этой информации, так как наибольшие разрушения и человеческие жертвы пришлись как раз на самые цивлизованные регионы, тогда как жители островов, включая Суматру и Яву, вообще знали мало тонкостей о происходящем. Люди бежали из очагов Противостояния, с материков на острова, бросая все, включая своих богов и память о предках. Это был, без преувеличения апокалипсис. Не какая-то то там война, нет, а катаклизм планетарного масштаба.
– А когда появились биотехи? – задал я остававшийся у меня вопрос.
– Чуть позже, – со вздохом ответила Айрен. – Когда в Европе забрезжили первые признаки дефицита релиткта, возникла опасность миграции экзотов. Они ведь не знали, что все и везде избавились от реликта, и были намерены обшарить каждую пядь земли в его поисках. Чтобы это предотвратить, кто-то создал искусственных тварей. На тот момент мы уже были почти полностью отрезаны от мира, к тому же соблюдался режим высокой секретности, и точной информации о создателях нет. Но именно биотехи спасли человечество, это факт. Благодаря численности, наземные монстры могли длительное время атаковать экзотов взрывами, у тех заканчивался период, они становились уязвимыми и гибли. Из-за водяных тварей трансокеанское сообщение стало невозможным, морское тоже, гравилеты летали низко, их легко поражали донные платформы, которые добивали до высот в десять и даже пятнадцать километров. Экзоты оказались заблокированы на захваченных материках, начались войны за реликт, а так же попытки создать стратосферный баллистический транспорт. Но были и те, что одумались и бежали, а российские ученые, используя минерал, научились проводить рекомбинацию и выводить из экзотического цикла. Так многих удалось вылечить, но они остались бесплодными и следующего поколения не дали.
– Так экзоты создали баллистические лайнеры? – уточнил я.
– Да. Но они не могли их использовать
