Пригород - Лора Кейли

Перед глазами тот самый гроб и её мёртвое лицо, но уже не безмолвно-немое, а искривлённое болезненной гримасой. Льюис видит это лицо, всматривается в него – из-под её волос на виске проступает багровая кровь, она стекает по шее, окрашивает кружевной ворот похоронного платья, наполняет весь гроб.

Льюис вздрагивает и открывает глаза.

Он всё в той же машине, на коленях всё та же газета с кричащей статьёй.

Бросив её на пассажирское кресло, он заводит мотор.

Около часа прошло, как Льюис стоял у психиатрической больницы, высматривая его. Он так долго не мог забыть это лицо – из десятков лиц, которые он ещё смутно помнил, – полоумное и больное, оно так и стояло у него перед глазами. Чёртов Доусон. Чёртов псих!

«Показал себя только с хорошей стороны» – издевательским эхом всплывали строки из вчерашней статьи.

Его руки сжимали руль, по вискам стекали солёные капли пота.

– Почему же так жарко…

Льюис открыл окно, в него тут же протиснулась рожа. Большая, лоснящаяся, хорошо сбрызнутая вонючим одеколоном.

– Ждёте кого-то? – наклонился охранник лечебницы.

– Нет, я…

– Какие-то проблемы?

– Никаких. – Льюис помялся немного и решил скосить под придурка – куда лучше, чем показаться подозрительным типом. – Это Западная, 9/3? – спросил он.

– Нет, сэр, это Западная, 93.

– А, вон оно что, а я думаю, почему дом не похож на жилой…

Голова охранника кивала.

– Это психиатрическая больница, сэр.

– Тогда извините, – нажал он на газ и тоже кивнул.

Охранник ещё долго смотрел ему вслед, пока не вернулся к своей основной задаче – расхаживанию взад-вперёд вдоль забора.

Напротив лечебницы – небольшой лесопарк, оставшийся от когда-то большого леса. Сделав круг по кварталу, чтобы вновь не попасться охраннику на глаза, обогнув лесопарк с другой стороны, Льюис трясся в машине в поисках укромного места меж этих высоких деревьев и почти полысевших кустов.

Оставив машину посреди парка перед старым поваленным деревом, перекрывшим проезд, он пошёл ближе к деревьям у самой проезжей части.

Через дорогу – то самое здание, тёмное, серо-кирпичное, огороженное высоким забором со всех сторон.

Сколько он здесь катался, пока искал это укрытие? Минут десять, не меньше. За это время Доусон мог и ускользнуть от него. Льюис пробирался через колючие ветки репейника. От прежнего вида костюма уже ничего не осталось. Здание психиатрической лечебницы виднелось из-за ветвей. Он видел всё: и окна, и двери центра, и все его входы-выходы. Даже тот самый охранник, что просунул свою сальную рожу в его окно, тоже был как на ладони. Вот только лица уже не разглядеть. Слишком далеко. Да и что ему от лица этого психа, что он хочет увидеть в нём? Помешательство, болезнь, раскаяние, исцеление, здравый смысл? Ему вдруг подумалось, что если сейчас этот урод здоров, то он непременно должен сесть снова.

«Психов ведь не сажают в тюрьму, – рассуждал Льюис, – потому что они там не смогут, их жалеют, психов-убийц, их надо непременно жалеть, а потом отпускать на свободу, чтобы жалеть их по новой, после того как они опять…»

Дверь лечебницы вдруг отворилась.

«…после того как они опять кого-то убьют», – закончил он свою мысль.

Из здания вышел Доусон. Его лица не было видно, да и это было не нужно, на нём была всё та же одежда, как и тогда, восемь лет назад, – его спортивная кофта и старые джинсы. Ничего не изменилось с тех пор. У Льюиса свело всё внутри.

Он жаждал справедливости, мести. Вот только какой будет эта месть?

Припав горячим виском к коре старого дерева, Льюис всматривался в этого психа.

Доусон стоял у лечебницы и будто чего-то ждал – прошло пять минут, десять, никто так и не приехал, никто его не встречал. Ещё через пять минут к нему подошёл охранник и стал ждать вместе с ним, после указал на автобусную остановку, протянул смятую купюру и похлопал того по плечу. Вскоре приехал автобус и увез его.

Льюис смотрел, как уезжает убийца, и не понимал, почему так легко ему даровали свободу. Перед глазами всё поплыло – и автобус, и остановка, и здание тёмно-серое, набитое такими же психами, которым прощают всё.

Он дошёл до своей машины. Поискал по карманам ключи, понял, что не закрывал, сел, опустил ручник, нашёл ключи в замке зажигания, поправил зеркало, посмотрел в него…

Из зеркала на него глядело давно забытое лицо.

Он снова его нашёл.

– Ну что? Убедился? – спросили глаза.

– Я ничего не хочу.

Льюис завёл машину.

– Правда? – усмехнулся человек на заднем сиденье. – Значит, ты думаешь, они правы, что отпустили его?

– Нет, – процедил Льюис сквозь зубы. – Нет! Они не правы, и он такой же ублюдок…

– Он вроде как сумасшедший, – съязвил металлический голос.

– Он должен ответить за всё…

– Я только за.

– Пусть отвечает перед Господом Богом.

– Не-ет, – протянул человек, – там очередь, не доберёшься. Ты же знаешь, что некоторые так и не попадают в ад.

– Почему? – не понял Льюис.

– Не могут найти, кто последний, – засмеялось лицо. – Поэтому суд на земле – это услуга Богу. А мы лишь поможем ему.

– Доусону?

– Господу Богу, дурила.

– Вот только я не убийца.

– А вот здесь ты не прав, – откашлялся тот, – каждая его новая жертва будет смотреть на тебя.

Льюис обернулся и посмотрел на незваного пассажира.

– Ты же не хочешь, чтобы пострадал кто-то ещё?

– Кто-то ещё? – повторил тихо Льюис.

– А как ты хотел! Он же помешанный, псих. Убивший однажды убьёт снова.

– Убивший однажды убьёт снова, – повторил он за ним.

Всё опять плыло перед глазами.

– Итак, мы находимся у здания суда. – Льюис вспомнил весь тот день, будто он был вчера. – Сегодня состоится суд над Рони Доусоном, подозреваемым в двойном убийстве. Следствие просит высшей меры, но защита настаивает на психиатрической экспертизе.

Дверь машины захлопнулась, видение исчезло. На сиденье – смятый обрывок листа с номером телефона. Фигура направилась по тропе, растворяясь в деревьях.

Глава 10

Элиот Ноэль

Элиот стоял у окна, то закрывая, то открывая шторы. Нет ничего подозрительного в открытых окнах, но зашторенные посреди дня могут вызвать немало вопросов. Он смотрел на дом Хансонов – да, это были они. Он не мог ошибиться. Достал из кармана промокшее фото. Все цвета расплылись, заходили один на другой, сливаясь в одно большое пятно. У Элиота зарябило в глазах. На него смотрело всё то же мальчишеское лицо, только здесь он был чуть младше. Именно его он видел сейчас, именно его он видел тогда. Всякий раз, когда