Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
— Как выглядит переселение? — баюкая раненую руку, спросил Стас.
— Представьте миграцию красных личинок из одного трупа в другой. Это не мое сравнение, но емче и образней не придумаешь. А дирижирует ритуалом Келли — собственной кровью, голосом. Словами, более древними, чем магический енохианский язык. Они уволакивают память мертвеца через дыру во мраке, чтобы вернуть готовой к новому пристанищу.
— Как молитвы Книги Мертвых, — подал голос Роберт. — Они помогали успешно перенести душу в иной мир, чтобы она могла соединиться там с забальзамированным телом…
— Ты не прав! — жестко сказал Ди и откинулся на спинку кресла. Он выглядел уставшим. На секунду Стас увидел в вампире застывшую мумию со сморщенной, высохшей кожей. Покойника, усаженного на музейный трон, пугающего не пробудившейся в нем жизнью, а историей, связью со временем, когда на глиняных горшках писали имена врагов и бед, чтобы после разбить, а восковым фигуркам сворачивали головы. — И впредь не перебивай меня!
Бездомный испуганно потупил глаза, прижал к груди книги, скукожился и затих.
— Обычные человеческие тела недолговечны, — продолжил Ди, — они гниют, а египтяне готовили мумии, как известно, особым образом. Келли помешался на идее создания вампирской империи. Утопия. Нам следовало быть осторожными. Охотников на вампиров хватало в избытке, даже если они гонялись за своими захворавшими родственниками. Я убедил Келли не спешить, собрать вокруг себя лишь небольшую команду. Он согласился, но, когда волна раскопок поглотила Египет, Келли услышал о новых находках — миллионах мумий зверей. Змей, ибисов, быков… И тогда он, как ему думалось, понял свои корни, познал мечту своих предков. Тысячелетия назад древние вампиры уже правили на земле. Они скрывались за масками богов Египта, Осириса и прочих, у них были власть и огромные запасы еды. И они готовили армию — миллионы забальзамированных тел…
— Это безумие, — вырвалось у Стаса.
— Чуть большее, чем существование таких, как я и Келли? Хотя истинное назначение египетских гробниц — да, безумие, здесь соглашусь. Всего лишь борьба со страхом человека перед окончательной смертью.
— Что происходит с теми, кого укусил вампир? Они тоже…
— Нет, — сказала живая мумия, недовольная тем, что ее часто перебивают. — Все не так. Когда вампир питается, он выпивает жертву до дна, иногда поедает. Но если обескровить человеческое тело, оно продолжит существовать какое-то время. Все дело в частичках вампирской крови, попавшей через слюну в раны.
— Та девушка на цепи… вы убили ее.
Ди безразлично кивнул.
— Я убил много женщин и мужчин. Вы не знаете, что такое голод крови. Это похоже на скобление, только скоблят тебя, каждую вену и полость. Когда этот зуд заполняет тело, на манеры не остается времени. Даже на элегантный укус — ты просто ешь. Но я стараюсь питаться теми, кто мне менее симпатичен. Не волнуйтесь, вы в полной безопасности.
— Та мертвая девушка чуть было не убила меня.
— Следовало быть осмотрительнее. Я посадил ее на цепь лишь для того, чтобы направить вас в нужную сторону.
— А второй вампир? Келли?
— Могу ручаться только за свои зубы. И зубы своих однодневок.
— Кого?
— Это название придумал Эдвард. Оболочки, выпитые до последней капли крови, которые годятся на роль слуг (если на то будет желание хозяина). Но они недолговечны и медлительны. Гораздо эффективнее не высасывать жертву полностью и поделиться с ней своей кровью. — Ди бросил на Роберта презрительно-ласковый взгляд; проводник сидел на корточках, обняв, как дитя, книги и покачиваясь. — Так можно контролировать слугу, держать с ним связь.
Стас вспомнил дергающийся зрачок Роберта, живую черную мембрану. Вампир усмехнулся:
— Вы тоже в этой упряжке, биограф.
Стас с ужасом посмотрел на свою руку, внутри которой стучали молоточки боли, затем — на животное с желейными боками. Ди покачал головой.
— Нет, это сугубо инициатива Рудольфа. — Вампир провел длинной кистью по шрамированному загривку пса. — Он переусердствовал, выполняя мою команду. Ну да ладно. А вот Роберт… Догадываюсь, что он добавил несколько капель моей крови в воду или еду.
«Бутылки с водой…»
Стас поднял на Роберта полные злости глаза.
— Кровная связь, как вам такое словосочетание? — Ди перестал улыбаться, убрал руку с уродливой головы собаки. — На такое способны лишь двое.
— Вы и Келли.
— Да, — произнес вампир. — Эдвард вскормил меня своей кровью. Остальным избранным достались лишь крохи.
Стас прислушался к своему телу — кровь вампира, проклятие, поводок, — но ничего не ощутил. Как распознать заразу, затаившуюся в твоих венах? Или алхимик соврал? Нет. Доказательство — исписанные блокнотные листы.
— Вы называете его Келли, не Ариэль…
— Имена не важны! Ты еще этого не понял?
Переход на «ты» испугал Стаса до онемения в шее и ладонях. Почетная роль биографа, гарантии безопасности — пыль. Он находился в одной комнате с древней нежитью, злобным существом, которое пьет человеческую кровь, а все остальное — отсрочка, иллюзия. Нечто похожее он испытывал в юности, когда по воле случая оказывался в компании дворовых беспредельщиков. Водка из пластиковых стаканчиков, бутерброды с вареной колбасой и майонезом. Некоторые из отморозков уже успели отсидеть за «разбой» или «нанесение тяжких телесных повреждений» и теперь ходили по району королями. Они вроде как покровительствовали остальной дворовой молодежи, своим: звали выпить, интересовались, «не обижает ли кто», но в любой момент могли сорваться — продемонстрировать силу, растерзать за неосторожную мелочь.
Стас опустил взгляд на записную книжку. Блокнот с его незаконченным романом о пражских вампирах. Зачем Ди биография? Самым простым объяснением было тщеславие вампира.
— Прошлое… — Вампир приподнял на лоб круглые очки, постучал когтем по черной линзе. — Вот что я взял из прошлого. Очень практично, когда выходишь на поверхность при свете дня.
По-рыбьи холодные и блестящие глаза Ди скрылись за темными стеклами. Стас подумал о монетах на веках покойников.
Ди привстал и без видимых усилий развернул и переставил массивное кресло. Теперь существо сидело лицом к Стасу, который едва поборол желание отползти в угол. Он думал о побеге, но это были мысли человека, умирающего от голода на дне колодца.
Что ему делать? Сбежать внутрь себя?
— Мне без малого пять веков. Я совершил несколько переходов, как один химический элемент трансмутирует в другой. Нарушил запреты природы, но по-прежнему существую. Алхимия теней и анафем, неподвластная геохимии и физике. Эликсир бессмертия, если угодно. Представь себе чистую жидкую жизнь, не зависящую от плоти, жизнь, которая может оплодотворить не одно тело, а два, четыре, восемь…
— Вы говорили об избранных…
— Верные псы Келли. Эдвард окружил себя избранными
