Клыки - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
Ушли в открытое море по GPS. Журналист гулял по палубе, наслаждаясь тишиной и спокойствием, пил чай, фотографировал и расспрашивал. По телевизору — бесконечный круг передач и новостей. Когда упало давление и заморосило, нашли по сонару место лова и стали на буй.
За лебедку на сейнере отвечал Медведь. Стравливал сеть в воду, вытаскивал на борт, подтягивал и сбрасывал улов. Журналист смотрел, как разматываются канаты, как бьется в лотке рыба (тунец, марлины, груперы, каменные окуни), как кружат над палубой голодные чайки, как матросы заправляют сети для нового заброса. Лотки с рыбой убирали в трюм. Журналиста с непривычки немного мутило на легких волнах. Руки матросов были красными от ледяной воды.
А потом разразилась буря.
Телевизор снежил помехами. Связь пропала. Накрылся мобильный интернет.
Медведь не выдержал: распахнул дверь — завыло, захлестало, — выглянул.
— Поднимусь!
За ним ринулись остальные. Журналист накинул дождевик, застегнул пояс-упор и вышел последним.
«Море волнуется два…»
Небо было черным, и в этой черноте резвился шторм, отплясывал с саблями. Журналиста бросило на ограждение. Затем на стену каюты. К горлу подкатил ком тошноты. Волны перехлестывали через борт. Журналист пробирался по коридорчику в завесе брызг. Спрятал камеру под плащ. Раскачиваясь из стороны в сторону, поднялся по трапу на палубу. Чуть не оглох от грохота. С ужасом смотрел, как налетают высокие волны, по загривку которых скатываются потоки грязной пены.
Что сейчас делает дочь? Играет с динозаврами? У нее целая коллекция: трицератопс, велоцираптор, диплодок. Кто еще?.. Плезиозавр, конечно! Ее любимый! Дочка не принимала ванну без этого водоплавающего дракона.
«Море волнуется три…»
Журналист увидел свет. Белый и чистый, он лился из овальной дыры в черных тучах. Ослепительные лучи падали на спокойную воду. Это было до того странно и волнующе, что журналист зажмурился. Когда открыл глаза, видение не пропало. За высокими волнами лежал огромный круг спокойного моря. Голубой глаз.
«Ветреный» шел курсом на тихую заводь.
Журналист обернулся и посмотрел на рубку. Над исподом иконы, прикрепленной к стеклу рубки, виднелось удивленное лицо капитана.
Сейнер подпрыгнул на последней волне, и его выбросило на морскую гладь.
Звуки исчезли. Абсолютно все — вокруг были только яркий свет и оглушительная тишина.
Журналист подумал, что все-таки оглох. Не выдержали барабанные перепонки или что-то в этом духе. Глянул на Медведя. Моряк сложил губы трубочкой: пытался свистнуть. Потом несколько раз надавил пальцами на козелки ушей. Моряк тоже оглох.
Журналист крикнул и не услышал ничего, кроме жуткой тишины. Воздух вырывался изо рта, но звука не было. Это пугало. Журналист вспомнил заметки о найденных в океане суднах, целых и невредимых, но без экипажа. Что кроется за этой тишиной?
«Ветреный» словно перенесся в доисторические времена. В какой-нибудь меловой период.
Матросы походили на актеров немого кино. Тыкали пальцем куда-то влево, беззвучно кричали. Журналист увидел, как из воды поднимается голова чудовища.
Длинную серую шею венчала заостренная змеиная морда. Голова поднялась на высоту пяти корабельных рубок, и чудовище раскрыло пасть, демонстрируя длинные, острые зубы. Широкие плавники, похожие на огромные весла, ударили по воде. Из пены показалось бочкообразное туловище, складчатое и пятнистое.
Журналист лихорадочно вспоминал, чем питаются плезиозавры.
Существо — вылитое лохнесское чудище с открыток — вертко провернулось, а затем опрокинулось назад. Яркие солнечные лучи скользнули по его брюху, по длинному хвосту, который разрубил воду, взметнув к небу фонтан белой пены.
Сейнер удалялся от пенного водоворота. Впереди показались серые волны: «Ветреный» шел прямо в объятия шторма.
— Вы это видели? — спросил журналист, забыв про абсолютную тишину этого мира.
Змеиная морда появилась из воды за кормой по правому борту. Провожала мореплавателей.
Несмотря на ломящий страх в затылке, журналист хотел, чтобы это увидела дочь.
Одернул себя: она увидит.
Журналист расстегнул плащ, взял камеру и поймал динозавра в объектив.
«Морская фигура, замри».
2
Мысленно Мизинец снова и снова бежал от стадиона, на котором погиб Кляп. Погиб? Да…
Твари больше не преследовали их. Отстали. Что это значило? Ответ был прост, но долго ускользал от Мизинца. Нет, это Мизинец увертывался. Не хотел сталкиваться с его оглушающей правдивостью.
Твари получили то, что хотели. Еще одну жертву.
Кляпа.
«Кляп сломал ногу…»
От этой мысли ломило виски. Она царапала череп. Она дурно пахла, как кусочки прилипшей к одежде рвоты.
Они шли.
Зиппо, в мозгу которого включалась безумная программа случайного выбора фильмов: рот парня открывался, из него вылетали фраза или две — и программа выключалась.
Оз, проведший ночь (два ее бесконечных часа) в объятиях мертвеца. Почему он еще держится? Почему не сбежит, как и Зиппо, в этот пузырь воздуха над опустевшей головой, в комиксовое облачко мыслей?
Спящий на тележке мальчик. Мальчик, который разговаривает во сне.
Мизинец толкал тележку, разглядывая свои ноги. Грязные, разваливающиеся кроссовки. Он не помнил, когда их купил.
«Зиппо, Оз, мальчик, — подумал он. — И я. Трус. Предатель».
Цирковая труппа проклятого острова, кочующего внутри урагана.
В голове пульсировала боль, клубился туман, в котором плутало чувство времени и пространства. Сколько они идут? Неделю? Месяц? Или год? Где идут? Он не помнил названий городов, пытался воскресить в памяти карту — и видел лишь черные линии и зеленые прямоугольники. Если не существует названий, можно прийти куда угодно, ведь так? Прийти домой… или в место, где никогда не слышали этого слова.
Разрушений становилось все меньше. Выбитые стекла, сломанные деревья, сорванные рекламные щиты.
Мизинец поднял взгляд: Стена была на месте. Или это тень Стены? Может, уже не надо идти, убегать? Мизинец не придумал, что делать с этой мыслью, и она ушла.
— Здесь дерево, — сказал мальчик, — оно растет из самого Центра. Корни дерева уходят в ночь, в череп дракона. Ветви дерева упираются в свет, в них поет золотая птица.
«Хорошо, — подумал Мизинец, — птица — это хорошо». А потом: «Я видел мертвого попугая… где я его видел?»
— У тебя в руках оружие, Харви, — сказал Зиппо, — тебе стоит направить его на тех, кто виноват.
Мизинец не знал, сошел ли он с ума, как Зиппо, или эта кошмарная реальность существует на самом деле. Возможно, ответы были в Стене.
Приди и спроси.
Сознание путалось. Он видел разных людей.
Видел брата. Брат
