Следуя за цветными дымами - Олим Октябринович Бабаев

Эти глаза...

Одни — остекленевшие от безразличия, другие — горящие безумным огнём, третьи — полные животного страха. Но все они одинаково цеплялись за проходящих, как утопающие за соломинку. Для заключённых незнакомцы в строгих костюмах были хоть каким-то разнообразием в бесконечном однообразии серых дней.

Эти люди месяцами, годами видели только серые стены, охранников да редких посетителей. Теперь они впитывали каждую деталь: шаги, одежду, лица.

Один из узников, высокий, со шрамами на лице, прижался к прутьям, следя за группой. Его взгляд скользнул по Хлое — не с надеждой, не со злобой, а с холодным любопытством. «Что вы здесь забыли?» — будто спрашивали его глаза.

Бачински остановился у камеры 511, развернулся и прижался к стене, словно стараясь стать незаметным. Он нервно кусал губу, бледные пальцы бесцельно мяли ткань униформы.

— Вот... вот здесь, — прошептал он, глаза его бегали по сторонам, будто он ожидал, что из-за угла сейчас выскочит что-то ужасное.

Стальную дверь камеры «511» покрывали царапины и тёмные пятна, происхождение которых лучше не представлять. В глазке — ни проблеска света. Тишина за дверью казалась неестественной, почти зловещей.

Хлоя непроизвольно сглотнула. Что их ждёт за этой дверью? Неужели опоздали?

— Господа, позвольте представить заключённого номер 2001, — голос Бачински дрожал, когда он зачитывал инструкции.

— Особый режим содержания: без прогулок, питание в камере, контакты исключены. Душ — раз в десять дней под наблюдением. Любые разговоры запрещены, только команды. Никакой переписки, СМИ или священников.

— Как мило, — Хлоя едко заметила, — хоть дышать разрешили. Правда, не тем воздухом, которым дышат свободные люди.

— Офицер, откройте камеру, — властно приказал Маркус. — Войдите и сядьте на койку рядом с заключённым. Немедленно!

Охранник, словно марионетка, подчинился гипнотической силе в голосе хранителя. За решёткой сидел измождённый мужчина. Его глаза расширились, когда он увидел незнакомцев в чёрной форме с золотыми нашивками.

— Господин президент, — Хлоя наклонилась к решётке, — готовы сменить эту робу на ваш лучший костюм и знаменитую красную кепку? Флорида ждёт своего лидера.

Рональд Траст поднял дрожащую руку, сжав кулак. По его щекам текли слёзы.

— Мы поможем вам выбраться, — продолжила Хлоя. — Я американка, эти джентльмены — наши союзники».

— Но... как? — голос Траста хрипел от долгого молчания. — Из Аттики никто не сбегал. Они расстреляют меня у стен тюрьмы.

— Господин президент, — вступил в разговор Марсель, взяв за руку Хлою, тем самым подтвердив храброй девушке, что она может всегда рассчитывать на него. — Вы стали последним избранным президентом США. Соединённых Штатов Америки больше не существует. Но есть у меня и хорошая новость для вас. Был человек, которому удалось покинуть эту крепость, значит, и вы сможете сделать это.

— Молодой человек прав, — произнес Маркус, встал перед президентом, положил одну руку ему на плечо, а другую — на плечо охранника, который все еще находился в состоянии гипнотического транса. — Америка, как и большинство стран мира, захвачена инопланетной расой. После вашего ареста в Штатах началась война. Страшная. Многие погибли. Города разрушены.

— Мы проиграли? — Траст опустил голову и смотрел на пол.

— Проиграли все. И республиканцы, и демократы, — Маркус рукой сжал плечо президента. — Аннунаки объявили себя миротворцами и быстро погасили конфликт. Теперь войны нет, но нет и свободы.

— Америка умерла? — Траст поднял голову и посмотрел Маркусу в глаза.

— Нет. Все настоящие американцы теперь живут в Республике Флорида. Ваш вице-президент Джейкоб Вэнсон послал нас освободить вас. И мы сделаем это. Вместе. Мы вернём Америку!

В этот момент лицо охранника начало меняться. Кожа пульсировала, черты искажались — и через мгновение перед потрясённым Трастом стояла его точная копия. Траст вопросительно посмотрел на Маркуса, который невозмутимо ответил:

— Скоро зазвучат сирены, но это нам на руку. Наш товарищ сейчас находится в комнате дежурного по тюрьме, и как только силовики приблизятся к стенам крепости, все двери камер во всех блоках, кроме блока «В», откроются, и все узники соберутся во дворах «В» и «D». — Маркус протянул президенту фирменную красную бейсболку MAAGA. — Наденьте её, Рональд, вам предстоит произнести речь. Аудитория не самая благожелательная, но тем не менее представляет свободолюбивый американский народ.

— А что будет с этим офицером? — неожиданно спросил Траст.

— После вашей речи мы вместе покинем Аттику, — Маркус коснулся каких-то точек на шее Бачински, и тот заснул. — А этому охраннику вы «одолжили» своё лицо ненадолго. Через неделю он снова примет свой привычный облик, но вы, господин президент, будете уже далеко, и я очень надеюсь, что в объятиях своего друга Джейкоба и своих соратников по MAAGA.

Словно по отмашке невидимого режиссёра, рассчитавшего всё до секунды, зазвучали тюремные сирены, а из окна послышался шум тысяч заключённых, которым удалось покинуть свои камеры. Понадобилось всего лишь около часа, чтобы в тюремных дворах закипело море вырвавшихся из душных камер пленников.

Измученные жестокими надзирателями узники, наконец-то получившие шанс на свободу, с опаской смотрели на подиумы и их смертоносные турели. Однако сейчас турели застыли неподвижно, а на подиуме не стояли стрелки.

— Господин президент, ваш выход! Зажгите огонь в их сердцах, и они пойдут за вами до конца. Мы вернём Америку американцам! Сделайте Америку Снова Великой! — крикнул Маркус.

Пока Марсель и Хлоя помогали пожилому человеку спускаться по довольно крутой металлической винтовой лестнице, Маркус телепатически связался с Горынычем, всё ещё находившимся в караульном помещении. Он попросил подготовить толпу к встрече с Рональдом Трастом.

Со всех громкоговорителей тюрьмы неслось одно только имя: Рональд Траст. Опьяненные лишь первыми глотками воздуха свободы, суровые мужчины не стеснялись слёз, текущих по их щекам, когда в воздухе над толпой проносилось: «Траст, Траст, верни нам снова великую Америку!»

Кульминация наступила, когда из ворот блока «В» на подиум ступил их кумир. Пожилой, больной, но не сломленный президент Соединённых Штатов Америки — человек, с гордостью носящий головной убор с надписью, которая теперь стала их девизом и боевым кличем: MAAGA.

— Американцы, граждане свободной страны! — голос Траста неожиданно зазвучал громко и твёрдо. Это был голос уверенного в себе мужчины, голос вождя нации! Меня четыре года держали в изоляции, и только сегодня эти добрые джентльмены сообщили мне, что демократы сделали с нашей страной. Сделали очень плохое. Мне сказали, что Соединённых Штатов Америки больше нет,