Звезды, пламя и сталь - Игорь Викторович Лопарев

Планета Сканда-4, учебный лагерь «Кузница победителей», склад запчастей

После завтрака я предложил товарищам встретиться на старом складе списанных запчастей — заброшенном, можно сказать, сарае в дальнем углу лагеря, где мы могли поговорить без посторонних ушей.

Этот склад представлял собой длинное, низкое строение со стенами из профнастила. Внутри пахло машинным маслом и пылью. Ряды стеллажей с устаревшим железным хламом создавали лабиринт, где можно было найти укромные местечки. Для разговора без лишних ушей — самое то.

Мы устроились в дальнем углу, на каких-то ящиках. Атмосфера была почти торжественной — мы понимали важность момента.

— Итак, — начал я, — последний раз обсуждаем наше решение. У каждого есть возможность передумать.

— Я не передумал, — твёрдо сказал Гвидо. — служба в спецвойсках — это наш шанс стать элитными солдатами, а не пушечным мясом.

Он поправил повязку на плече — рана хоть уже и затянулась, но говорить о том, что она зажила до конца было рановато.

— Надоела эта дрессировка, — продолжал он. — Хочется настоящих дел. Настоящих врагов, настоящих побед.

В его голосе звучала жажда боя. И это рождало у меня смутные опасения. Элитный солдат — это не берсерк, который с радостью умирает за свою страну. На мой взгляд суть миссии элитных воинов заключена в том, чтобы помогать как можно большему количеству врагов умирать за их страну.

— А ты понимаешь, что теперь в нас будут стрелять не учебными, а боевыми? — спросил Чиж. — И что победы стоят жизней?

— Понимаю, — ответил Гвидо. — Но лучше умереть героем, чем жить трусом.

Ну да, ну да, где-то я это уже слышал… Типа лучше умереть стоя, чем жить на коленях и всё такое прочее. У нас пока, хвала Ушедшим, всё попроще. И я хочу избегнуть жизни на коленях без того, чтобы умирать. А стоя умирать, или лёжа — это всего лишь детали.

— Героизм и глупость — разные вещи, — возразил Чиж.

— А трусость и осторожность — тоже, — парировал Гвидо.

Я видел, что между ними назревает конфликт. Нужно было вмешаться.

— Хватит, — сказал я. — Мы не враги. Мы команда. И каждый имеет право на своё мнение.

Они замолчали, но осталась какая-то недосказанность.

— Тихий, — обратился я к нему. — Твоё мнение?

— Я согласен с ранее принятым решением, — спокойно ответил он. — Но не из жажды славы или из страха. Просто потому, что это логично. Этот путь открывает перед нами возможности, которых ни один из прочих возможных путей нам не предлагает.

Он встал и подошёл к окну, смотрящему в захламлённый железяками двор.

— Посмотрите наш лагерь, — сказал он. — Что вы видите?

— Казармы, полигоны, учебные здания, — ответил Чиж.

— А я вижу тюрьму, — сказал Тихий. — Место, где нас готовят к тому, чтобы мы стали винтиками в военной машине Империи. Выполнять приказы, не задавая вопросов. Умирать за чужие интересы…

Он повернулся к нам:

— Служба в спецвойсках даёт нам выбор. Мы сможем как-то влиять на события. Сможем защищать то, что считаем для себя важным.

— А что, если то, что мы будем защищать, окажется неправильным? — спросил Чиж. — Что, если нас заставят убивать невинных?

— Нет, — улыбнулся я. — Всё, что мы будем делать — это не просто защита интересов Империи. Это участие в борьбе Порядка и Хаоса на стороне Порядка. Ибо, если Империя распадётся, то в нашем секторе воцарится настоящий хаос. И вот тогда невинным и слабым точно туго придётся. А чтобы не превратиться в бессловесный инструмент наша группа должна становиться сильнее. Мнение слабаков никого не интересует. И если ты хочешь, чтобы к тебе прислушались — у тебя должны быть рычаги воздействия на слушателей.

Чиж покачал головой.

— Ты слишком упрощённо смотришь на вещи, Ржавый. Система не терпит отказов. Если мы подпишем контракт, то станем её собственностью.

— А если не подпишем, то останемся и вовсе никем, — возразил Гвидо. — Обычными солдатами без будущего. Солдатами, которые, кстати, контракты уже подписали. Так что мы ничего не теряем…

Я видел, что спор заходит в тупик. Нужно было принимать решение.

— Чиж, — сказал я, — я тебя понимаю. Но подумай вот о чём: если мы откажемся, нас разделят. Отправят в разные части, в разные системы. Мы потеряем друг друга.

Это был сильный аргумент. За месяцы службы мы стали не просто товарищами — мы стали семьёй. А для Чижа это был особенно сильный аргумент. При всех своих достоинствах он панически боялся опять оказаться один среди чужих людей.

— А если согласимся, то останемся вместе, — продолжал я. — Сможем защищать друг друга. И если система будет пробовать превратить нас в монстров, мы сможем дать ей отпор. Вместе.

Чиж молчал, борясь со своими сомнениями.

— Кроме того, — добавил Тихий, — у нас есть Ржавый. Он изменился после того боя в каньоне. Стал сильнее, умнее, опаснее. С ним мы сможем выжить в любой ситуации.

— Именно это меня и пугает, — тихо сказал Чиж. — Он становится не таким, как мы. А что, если однажды он решит, что мы ему мешаем?

Его слова ударили меня, как пощёчина. Неужели он действительно так думает?

— Чиж, — сказал я, стараясь сохранить спокойствие, — ты действительно считаешь, что я могу предать вас?

— Не предать, — ответил он. — Но… ты меняешься, Ржавый. Становишься холоднее. Иногда ты смотришь на нас так, словно мы не люди, а… ресурсы. Инструменты для достижения цели.

Его слова были обидными, потому что в них была и доля правды. «Доминатор» действительно влиял на моё восприятие, заставлял оценивать людей с точки зрения их полезности. Хотя я и раньше относился к людям, учитывая ту пользу, которую можно извлечь с их помощью. И я так думаю, что многие другие тоже учитывают этот фактор…

— Может быть, ты прав, — сказал я. — Может быть, я действительно меняюсь. Но ведь и вы все будете меняться. Может быть, не настолько, как я, но…

Я встал и подошёл к Чижу.

— Вы все — я обвёл товарищей долгим взглядом, — поставите себе военные нейросети. Причём, независимо от того, какое решение