Гнездо Феникса - Евгений Иванович Филенко

– Знал, – попытался возразить он.

– И пусть, все равно это было НЕ ТАК…

Он не спорил, да Марси уже и не слышала его. Огромная, круглая, как лепешка домашнего хлеба, луна плясала за окном.

– У тебя еще есть силы? – хриплым, незнакомым голосом спросила Марси.

– Я бодр, как самый юный юнец! – солгал он, сдерживая дыхание.

– Тогда ты должен увидеть, как взлетает феникс. Мне никогда еще не хотелось такого с тобой. Но это вино, эта ночь, эти горы… мы так близко к богам… не к христианскому богу, а к древним богам этих гор, которые знали толк в настоящей любви…

– Я сделаю все, что ты просишь. Но, ради всего святого, не кричи так, разбудишь детей!

– Каких детей… какие могут быть дети?..

Когда все кончилось, они молча лежали, утомленно переплетясь руками, и слушали, как скрипят ступеньки под грузной поступью Магнуса, как Грант ходит по двору и уговаривает Авене спеть с ним на два голоса, как дети в мансарде с приглушенным повизгиваньем швыряются подушками.

– Хочу дом, – вдруг сказала Марси.

– Вот этого я определенно не знаю, – смутился он.

– Опять ты дурачишься! Когда я говорю «дом», я имею в виду именно дом. Из дерева или на крайний случай из камня. Ты умеешь строить дом?

– Конечно, нет!

– Нашел чем гордиться! Болтать с нелюдями обо всякой ерунде любой сумеет… Хочу, чтобы ты купил землю, выстроил дом. А я, так уж и быть, стану рожать тебе детей. Но пусть это будут девочки, тогда я сама стану их воспитывать.

– Дети – слишком серьезное дело, чтобы доверять его женщине, – попробовал отшутиться он.

– Почему мы носимся по всей планете как угорелые? – капризно спросила Марси. – Мечемся, рыщем… Как будто за нами гонятся.

– Но ведь ты любишь путешествовать! – удивился Кратов.

– Я БЕШЕНО люблю путешествовать. Но то, чем мы занимаемся с тобой уже битый месяц, сильнее напоминает змеиный бег.

– Что, что?!

– Ты видел, как бегают змеи? Они не умеют двигаться по прямой. Только рывками – вправо, влево. Куда угодно, лишь бы не вперед.

– А я и не хочу вперед. Это я там, – Кратов ткнул перстом в небеса, – буду ломить по прямой. А здесь я намерен освоить возможно большее пространство за отмеренный мне срок. Вот и кидаюсь – вправо, влево.

– Кто же, любопытно узнать, намерял тебе этот срок?

– Судьба, Марси, судьба…

Он вспомнил давешний разговор с Грантом и едва удержался, чтобы не добавить невпопад: «По прозвищу „Удача“».

Марси вдруг отстранилась и, прищурившись, оценивающе оглядела его с ног до головы. Кратову сразу захотелось отыскать плед.

– Ты роковая личность! – сказала девушка. – Признайся: тебе назвали точную дату твоей смерти, и ты спешишь исполнить свой долг.

– Фантазерка ты моя белобрысая, – умилился Кратов.

– Но вот загадка: в чем он, твой долг? Я бы еще поняла, попытайся ты наставить на путь истинный эту заблудшую диву, как ее?.. Рашиду…

– А можно? И, кстати, почему – заблудшую?! Чем ее путь хуже нашего? Она живет как считает нужным.

– Когда ты рассказывал мне о том, что произошло с вами, я ожидала увидеть потерянного, согнутого прошлым человека. Но ведь она не такова! Не похоже, что она согнулась.

– А кто говорил, что она непременно должна киснуть и хныкать? Напротив: из слов Милана следует, что Рашида живет активно и насыщенно. Буквально не дает себе ни минуты роздыху.

– По-моему, она изо всех сил старается разрушить свою личность, и как можно скорее! Или делает вид, что старается. Тебе так не показалось?

– Показалось… Если мы не обманываемся в наших мимолетных впечатлениях, то один бог знает, какая встряска нужна, чтобы вывести Рашиду из этого саморазрушительного пике. Катаклизм? Война?.. На старушке Земле с ее размеренным, патриархальным укладом я не могу вообразить ничего достойного. Иное дело Галактика. Но туда ее не заманить никакими коврижками. Я проверял: за двадцать лет Рашида ни разу не покидала Землю. И ничем всерьез и подолгу не занималась.

– Не понимаю, как можно отдыхать двадцать лет кряду. Это скучно. Это даже неприлично. Это что-то болезненное. Окружающие кормят ее, одевают и обихаживают, а она – развлекается!

– Можно подумать, она одна такая! – с легким оттенком ревности заметил Кратов. – Я читал отчет Планетарной службы занятости, где сказано: от двадцати до пятидесяти миллионов человек ведут праздный образ жизни. А ты, милое дитя, рассуждаешь, как вульгарный утопист. Причем марксистско-ленинского толка! Ну, это как раз возрастом и объясняется. Только несмышленыш с его черно-белым радикализмом и может требовать, чтобы всякому – по труду.

– Между прочим, это христианская норма! А марксисты, наоборот, обещали каждому по потребностям.

– И христианство ты понимаешь поверхностно. «Если хочешь быть совершенным, продай имение твое и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах…» Или что-то в этом роде.

Марси помолчала. Потом сказала с иронией:

– Мы с тобой такие крупные специалисты. Что по марксизму, что по христианской этике…

– Во всяком случае, меня не обременит прокормить своими трудами сотню-другую нахлебников, – пробормотал Кратов.

– На какие же средства она так резвится, твоя Рашида? – строго спросила Марси.

– Ну, ей причитается некоторая пенсия от Корпуса Астронавтов…

– Есть предельно простой способ вывести ее из пике и заманить куда угодно, – покачала головой Марси. – Ты придешь и позовешь ее за собой.

– Не приду, – возразил Кратов. – Куда я от тебя… после этой ночи?

– Все туда же – в Галактику, милый. Ты же звездоход.

– Не желаю спорить. Но не хочу сейчас даже думать об этом дне, хотя он и близок. Ты рядом, и мне хорошо. Ты – как заслуженная награда старому космическому волку за все лишения. И будь что будет.

– Уж не умыкнешь ли ты меня на свой Сфазис? – засмеялась Марси. – Кому я там нужна, нераспустившаяся почка… Ведь я ничего не умею, ничего не знаю. Единственное, что я освоила в мои годы – искусство любить и быть любимой.

– Да, но ты освоила его в совершенстве!

– …Ты постоянно будешь уноситься в темноту и неизвестность, встревать в переделки, а я обречена слоняться по вашим райским кущам, где полно яблок и ни одного завалящего змея!

– Поступим так, – сказал Кратов уверенно. – Ты поступаешь в ближайший институт ксенологии… например, в Сорбонну или Сан-Марино… через четыре года покидаешь его стены сложившимся специалистом, и я забираю тебя на Сфазис. Будем встревать в переделки вместе. Правда, существует нелепое предубеждение против женщин-ксенологов, но стереотипы для того и воздвигаются, чтобы их ломать.

– Фантазер ты мой темноликий, – промолвила девушка. – Живешь какой-то потусторонней жизнью, придумываешь бог весть что. Наверное, вы все чуточку ненормальные… Пока