В шаге от бездны - Дмитрий Михайлович Гаркушенко
Она просила выяснить его судьбу, помочь. «Ведь ты чуть ли не второй человек в государстве» – сказала она. «Поговори с президентом». Мы с супругой как могли пытались её успокоить и обнадёжить. Я пообещал сделать всё возможное. Уходя, уже перед дверью, она вдруг вспомнила слова мужа. Когда его уводили, он успел поцеловать её и прошептал на ухо непонятную ей фразу «Борроу. Библиотека парламента. 3.12.66». Она не понимала, что это значит. Я снова пообещал сделать всё от меня зависящее для её мужа и мы расстались.
«Ты знаешь, что стоит за этими словами?» – спросила моя жена, когда дверь за Натальей захлопнулась.
«Я догадываюсь» – ответил я.
«Франц, что-то хотел тебе сказать?»
«Возможно»
«Мне страшно, что происходит?»
«Пока не знаю, но выясню… Не волнуйся».
Конечно, она волновалась. Я и сам был взволнован. Франц арестован, мне досталось его послание, будто из детских игр про поиск тайников или дешёвого детектива, словно кодовое слово секретной организации, доступное только для посвящённых… Раньше я посмеялся бы над такой шуткой, но не сейчас. Жизнь Франца была под угрозой, в застенках тайной полиции поговаривали, творилось всякое. Даже я не знал, что случается с большинством угодивших туда. Это явно была не игра.
На следующий день, провожаемый хмурой и озабоченной супругой, я поехал в библиотеку парламента. 3.12.66 – Франц, как и я, очень любил чтение, возможно это нас и сдружило. Когда-то давно, много лет назад, случайно и шуточно мы придумали некую игру. Кто-то из нас брал книгу в библиотеке, читал её, а потом вместо названия, указывал её номер в картотеке. Так, другой, не зная произведения и автора находил эту книгу и получал своеобразный сюрприз. Чистой воды ребячество. Давно мы так не делали.
Я нашёл нужный номер. Толстый том, большой, в жёстком переплёте. Довольно старый. Внутри между страниц, лежал крохотный диск. Дома я изучил записанные на нём файлы и документы…(вздыхает).
Франц действительно был «неблагонадёжный». Я прочитал его короткое письмо, записанное на диске. Оно предназначалось мне и заканчивалось так:
«я уверен, ты тоже понимаешь в какую ловушку мы все угодили… пока не слишком поздно… нужно остановить его… я нашёл доказательства… Лучевое оружие… оно есть у нас, и он его готов применить…» В одном из файлов было подтверждение. По крупицам собранные факты. Оплата, доставка, свидетельства, возможные планы… Франц лично или кто-то ещё нашёл и свёл воедино разрозненные элементы. Сомневаться было глупо. Документы были подлинными. Франца точно арестовали за этот диск.
– Что вы сделали после?
– Я должен был с кем-то поговорить. А единственный человек, которому я теперь доверял, была моя жена. Она выслушала меня. Помню, как обняла и уверенно, без нотки страха в голосе сказала:
«ЕГО действительно нужно остановить».
Сид Майэр
– Юнхэгун меня впечатлил. Монастырь словно вырос на широком уступе огромной горы, гораздо выше окружающих её вершин. Дорога здесь превращалась практически в тропу, змеёй поднимающуюся к главному входу, напоминающему ворота древней крепости с исторических брошюр. Серые стены, словно вытесанные из скальной породы, нависали над пропастью. Здания, соединённые мостками и переходами, местами вырубленными прямо в основании скалы, смотрели на нас сотнями прямоугольных узких окон. Серые стены, серые крыши. Создавалось впечатление, что человек не построил, а всего лишь слегка приложил руку, изменив под себя, созданные природой скалы, уступы и пещеры, превратив это неприветливое место в обиталище нескольких десятков монахов, живших тут уединённо и замкнуто.
Мы дошли. Вымотались, устали, замёрзли, но дошли. После происшествия с нашим «ограблением» больших неприятностей не было, несколько переломов, ушибов и ран, сопутствующих неподготовленным к такому рода путешествиям людям. Вот и всё. В остальном все были целы и здоровы. Мы справились.
Мистер Пэн ободряюще хлопал по плечам окруживших его людей и радостно улыбался. Я заметил, с каким облегчением он увидел перед собой стены монастыря. Можно легко догадаться, с какой тревогой он ждал этого, ощущая ответственность за доверившихся ему людей. Теперь можно вздохнуть с облегчением.
Сара стояла рядом со мной и щурилась от яркого солнца, по-весеннему тёплого, даже в этих неприглядных, диких местах. Согревающего, несмотря на суровый климат высокогорья.
С завидным облегчением наша колонна, ускорила насколько возможно шаг и растянувшись в длинную цепь, стала преодолевать последние несколько сотен метров по петляющей среди валунов и провалов тропе. Мы с дочерью шли в первых рядах. Мистер Пэн подошёл к массивным деревянным воротам, преградившим нам путь. Постучал в них, висевшим на стальной цепочке молоточком и стал ожидать. Хорошо помню как ворота, приводимые в движение невидимыми механизмами бесшумно распахнулись, открыв нашему взору внутренний двор, в котором стояли одетые в оранжевые одежды люди. Пэн жестом дал нам понять, чтобы мы не двигались, а сам же неторопливым шагом направился к группе людей, также не спеша идущим к воротам. У них состоялся разговор. Короткий, не более нескольких минут. Мистер Пэн оживлённо замахал рукой, приглашая нас присоединиться к нему. Нас приняли.
Так началась наша жизнь в этом уединённом, оторванном от остального мира месте. Оказалось, что помимо нас ещё около сотни людей в разное время, после начала войны, группами или даже поодиночке пришли в Юнхэгун в поисках убежища. Монахи никому не отказывали.
– Там действительно жили настоящие монахи?
– Да. Представьте себе, последователи древней религии, забытой почти повсюду и живущие тут на выделяемые правительством средства, как дань уважения к их прошлому, к почти забытой и ставшей историей культуре.
Я впервые видел таких людей. Немногословные, выдержанные, спокойные. Живущие по странным для меня законам и понятиям. Отринувшие всё современное, ушедшие в собственное духовное развитие. На самом деле у них было чему поучиться. Что-то я унёс собой из монастыря, что-то во мне изменили эти люди. Несколько месяцев, что мы прожили там, научили меня по-другому смотреть на мир, представьте, что может произойти с человеком, оставшимся
