Звезды, пламя и сталь - Игорь Викторович Лопарев

Врач скептически посмотрел на меня. Я скроил максимально невинную физиономию. Покопавшись в базе данных он, судя по всему, в моём деле никаких записей о генетических аномалиях не обнаружил. Хмыкнув, он сделал пометку в электронной медкарте:

«Отмечена аномально высокая скорость регенерации тканей. Требуется наблюдение».

Я понимал, что допустил серьёзную ошибку. Мой секрет постепенно перестаёт быть секретом. Но что я мог поделать? Позволить осколку убить товарища?

— Может из-за импланта? — задумчиво протянул доктор.

— Не думаю, — ответил я, — мой влияет только на мозг, не на регенерацию тканей.

Это была правда, но не вся. Имплант действительно не влиял на заживление напрямую. Но он позволил начать настройку «Реакции», а общее улучшение нейронных связей ускорило работу всех систем организма, включая регенерацию.

Врач ещё некоторое время изучал показания сканера, но в конце концов махнул рукой:

— Ладно, выписывайся. Но если что-то подобное повторится — немедленно ко мне.

Вечером меня выписали из лазарета как полностью здорового. В казарме товарищи встретили меня со смешанными чувствами — уважение смешивалось с суеверным страхом.

— Ржавый, ты как? — это Гвидо подошёл. — Тебя же вроде осколком хорошо так зацепило?

— Да нормально всё, — я показал руку. — Царапина была.

— Царапина? — удивился Артём. — А Донг говорит, что ты его от смерти спас. Осколок прямо в лицо летел.

Я пожал плечами:

— Рефлексы. Увидел опасность и среагировал.

— Быстро же ты среагировал, — задумчиво сказал Тихий. — Я даже не успел понять, что вообще происходит, а ты уже Донга толкал.

Это было опасно. Слишком много внимания, слишком много вопросов. Нужно было как-то отвлечь их.

— Имплант, наверное, помогает, — сказал я. — Реакция быстрее стала.

— Да, точно! — обрадовался Артём. — Я слышал, что усилители интеллекта улучшают все когнитивные функции, включая скорость реакции.

Это было удачное объяснение. Частично правдивое, но скрывающее истинную причину моих способностей.

Перед отбоем я проверил статус «Доминатора». Использование «Реакции» в критической ситуации дало небольшой прирост:

…«Реакция»: 1.2% (стабилизация после боевого применения)…

Прогресс был медленным, но стабильным. И главное — я начал учиться контролю способности в стрессовых ситуациях.

Лёжа в темноте, я размышлял о событиях прошедшего дня. Сегодня я впервые по-настоящему использовал силу «Доминатора» для спасения товарища. И это было правильно, даже если и привлекло нежелательное внимание.

Само собой, за мной станут наблюдать ещё пристальнее. Запись в медкарте — это мина замедленного действия. Рано или поздно, но кто-то заинтересуется моими аномальными качествами.

Нужно быть осторожнее. Гораздо осторожнее.

Но в то же время я чувствовал удовлетворение. Имплант работал. Нейросеть развивалась. И я с каждым днём становился сильнее.

Впереди меня ждали новые вызовы, новые возможности для роста. Путь к истинной силе только начинался.

Приложение:

Статы Алексея «Ржавого» Князева на момент окончания главы.

Рейтинг безопасности — 0,75

Индекс Интеллектуального Развития (ИИР) — 340

Сила — 381,5

Восприятие (бит/сек) — 13,84

Скорость регенерации. (относительно базовой — коэффициент) — 3,48

Память (Терабайт) — 58,0

ПСИ (Ранг) — С10

ДОМИНАТОР — Масштабируемая кварковая нейросеть Джоре (прогресс настройки опций — %)

Регенерация — 9

Укрепление мышечной системы, сухожилий и костей скелета — 9

Реакция — 1,2

ИМПЛАНТЫ

«Церебрум Альфа 6в» Имплант Содружества — Интеллект +150

Глава 11

Планета Сканда-4, учебный лагерь «Кузница победителей»

Неделя после инцидента на стрельбище прошла в странной, напряжённой атмосфере. Я чувствовал на себе взгляды, в которых плескалось жадное любопытство. И не только взгляды товарищей, но так же взгляды инструкторов, медиков, и даже поваров в столовой. Словно я стал музейным экспонатом.

Теперь у меня медицинский осмотр повторялся через день. Дежурный врач каждый раз внимательно осматривал место, где был порез от осколка, качал головой, загадочно хмыкал и делал пометки на своём планшете. Я видел, как он сравнивает записи, хмурится и снова смотрит на зажившую рану.

— Удивительно, — пробормотал врач во время очередного осмотра. — Даже шрама не осталось. Словно и не было ничего.

— Всегда так быстро заживало, — я терпеливо повторил заученную фразу. — Особенность организма.

Врач кивнул, но в его глазах читалось сомнение. Он что-то знал. Ну, или подозревал. Ведь первым делом он меня определил под сканер, и выяснил, что никаких имплантов, кроме того, что ставил он, у меня нет. Нейросеть Джоре, само собой, нашему сканеру оказалась не по зубам…

Но хуже всего были взгляды сержанта Брукса. Раньше его внимание было равномерно распределено между всеми курсантами — каждый получал свою долю окриков, тумаков и презрительных усмешек. Теперь же я постоянно ощущал на себе его тяжёлый, изучающий взгляд.

Брукс не говорил ничего особенного. Не задавал вопросов. Но его глаза следили за каждым моим движением, фиксируя все мелочи. Словно он пытался разгадать загадку, ответ на которую был где-то рядом.

— Ржавый, — как-то окликнул меня Брукс после очередной тренировки по рукопашному бою. — Задержись-ка.

Остальные курсанты поспешно покинули спортзал, бросая на меня сочувствующие взгляды. Остаться наедине с Бруксом после тренировки обычно означало, что он наверняка ещё чем-нибудь нагрузит.

— Как рука? — спросил сержант, кивнув на место бывшего пореза.

— Нормально, господин сержант. Зажила.

— Быстро зажила, — констатировал Брукс. — Слишком быстро.

Я промолчал. Что тут можно было сказать?

— Знаешь, сынок, — продолжил сержант, присаживаясь на скамью и закуривая сигарету. — За двадцать лет службы я видел всякое. Везунчиков, которых пуля обходит стороной. Живучих, которые выползают из таких переделок, где другие дохнут пачками. И тех, на ком всё заживает, как… — он сделал затяжку, — как на тебе.

Я стоял по стойке смирно, не зная, что ответить.

— Иди, — махнул рукой Брукс. — Но помни о том, что в этом мире за всё приходится платить. За всё…

Эти слова преследовали меня всю неделю. Я понимал, что хожу по лезвию ножа. Слишком много внимания, слишком много вопросов. Запись в медкарте была как мина замедленного действия — рано или поздно у кого-то может возникнуть серьёзный интерес.

Товарищи тоже изменились. Гвидо по-прежнему относился ко мне с уважением, но теперь в этом уважении появился оттенок суеверного страха. Тихий стал ещё более молчаливым, но я замечал, как он смотрит на меня, словно пытаясь понять что-то важное.

Хуже всего было с остальными курсантами. Они сторонились его, перешёптывались