СФСР - Алексей Небоходов

На экране депутат продолжал:

– Мы не предлагаем репрессий. Мы предлагаем прозрачную, чёткую, управляемую структуру. Девушки, на которых мужчины не подали заявление в установленный срок, будут направлены в адаптационные центры. Это не наказание, а порядок. Остальные, кто не вступил в брак и не родил к двадцати пяти годам, считаются доступными для принудительного использования любым мужчиной. Это зрелое решение. Оно может шокировать, но именно такие меры делают нацию живой. Мы должны отказаться от сентиментальности, если хотим сохранить страну.

Аркадий молчал, ничуть не удивлённый. Тон Кручинина был знаком ему: чёткий, лишённый эмоций, похожий на инструкцию к новой модели жизни. Теперь этот голос проник в спальню, разлился между телами, просочился в складки простыни и повис в напряжённом молчании, вытеснив привычное тепло.

– Это шутка? – тихо спросила Луиза. Голос её был ровным, но напряжённым, как натянутая струна.

– Нет, – ответил Аркадий, не отводя глаз от экрана.

– Ты знал?

– Слышал, что обсуждают. Но не думал, что зайдут так далеко.

– А ты… – она замолчала.

На экране депутат замер, подняв глаза. В этот момент звук исчез, наступила полная тишина. Осталось только лицо Кручинина, напряжённое и выжидающее.

– Мы больше не можем позволить себе слабость, – продолжал он. – Нас становится меньше. И причина не в бедности, а в том, что мы разучились размножаться. Мы исправим это. Мы обязаны.

Аплодисменты на экране прозвучали резко и сухо. В спальне воцарилась тяжёлая тишина, в которой даже дыхание казалось неуместным. Луиза медленно убрала руку с его груди, словно разрывая нить, которая их соединяла. Она больше не лежала рядом, а просто находилась в одной постели, будто между ними пролегла граница.

Аркадий смотрел в экран, словно ища оправдание или признание, но видел только свет и пустоту.

– Это станет законом? – спросила Луиза.

– Возможно, – сказал он после паузы. – Но не сразу.

– А потом?

– Потом, Луиза… всё начнётся по—настоящему.

Тишина между ними стала другой – напряжённой и осмысленной. Девушка больше не касалась его, даже не смотрела в его сторону.

– Теперь и нас будут распределять? – её голос звучал тихо, почти ласково, но он ощутил в нём скрытую угрозу, как лезвие под простынёй.

Он молчал не от отсутствия мнения – просто любое слово сейчас казалось бы неуместным. На экране начался прогноз погоды. Ведущая говорила о прохладном фронте, будто это имело значение.

В комнате воцарилась другая погода – плотная тишина, как перед грозой. Холод между ними ощущался острее, чем на улице.

Луиза молча повернулась на спину и уставилась в потолок. Её пальцы были напряжены, словно удерживали что—то, чего уже не было. Она не моргала, и её взгляд уходил в глубину, где только начинал формироваться страх.

Аркадий выключил звук. На экране продолжал говорить ведущий, но в комнате слышалось лишь дыхание и тихий скрип матраса под их отдалёнными движениями.

– Тебе девятнадцать, – спокойно сказал он, не поворачиваясь. – У тебя ещё шесть лет. Это много. Особенно сейчас.

– Много для чего? – её голос был приглушённым. – Чтобы придумать, как мне выйти замуж?

– Чтобы всё могло измениться. Законопроекты не становятся реальностью сразу. А если и становятся, то действуют не мгновенно. Ты не в списке, ты не под прицелом. Сейчас ты просто наблюдаешь, как это приближается.

Она приподнялась, опираясь на локоть. Простыня соскользнула с плеч, но Луиза этого не заметила. Лицо её побледнело, в глазах застыл блеск человека, осознавшего, что детство закончилось – окончательно и без возврата.

– Они же сказали вслух: «принудительно», «любым мужчиной». Ты это слышал?

Аркадий медленно и уверенно кивнул:

– Слышал. Именно поэтому я выключил звук. Чтобы ты могла подумать, а не просто слушать.

– А ты? Считаешь это нормой?

– Нет, – ответил он. – Я считаю это симптомом. Когда система не справляется мягко, она действует жёстко. Это не новый путь, это попытка спастись. Значит, они ещё не победили.

Глава 2

Голова государства выступал с обращением к нации в прямом эфире, который транслировался на всех телеканалах, площадях и главных страницах интернет—ресурсов. Страна внимала словам своего руководителя, стоявшего неподвижно и величественно, словно недавно открытый памятник, слегка смущённый торжественностью момента.

За его спиной переливалось полотнище государственного знамени с изображением золотого лосося, выпрыгивающего из речных волн и символизирующего богатство и процветание. Однако взгляд рыбы казался почему—то озадаченным, будто государственный символ сомневался в происходящем.

Облачённый в безупречно сшитый костюм глубокого синего цвета, Голова государства начал речь негромко и проникновенно. Его голос звучал искренне и волнующе, однако официальные рамки этикета не позволяли проявить эмоции ярче.

Слова были чёткими и размеренными, вызывая лёгкую дрожь в сердцах одних слушателей и ироничные улыбки у других. Иногда паузы затягивались театрально долго, заставляя зрителей невольно склоняться к экранам, опасаясь упустить важную мысль.

Он говорил о высоких задачах, стоящих перед нацией, необходимости мобилизации духовных и моральных ресурсов и новых горизонтах, которые непременно будут достигнуты под его мудрым руководством. Подробности этих целей намеренно не раскрывались, оставляя простор для интерпретаций политологов.

Камера время от времени меняла ракурс, подчёркивая суровую задумчивость на лице выступающего, особенно когда речь заходила о великих предках и историческом долге нынешнего поколения.

В один из моментов он сдержанно приложил руку к сердцу и слегка склонил голову, выражая уважение чему—то незримому, но, несомненно, важному. Именно в это мгновение лосось на знамени выглядел особенно взволнованным, словно осознал важность происходящего.

Речь постепенно ускорялась и наполнялась официальным оптимизмом, патриотической убеждённостью и едва заметной таинственностью, будто за кулисами происходило нечто большее, чем просто обращение к народу.

Выступающий поблагодарил тружеников села, учёных, работников сферы безопасности, упомянул ветеранов, студенчество и матерей—одиночек. Отдельные слова благодарности прозвучали и в адрес телеведущих – «за выдержку, стиль и правильные акценты». Прозвучало это почти как шутка, хотя выражение его лица оставалось серьёзным.

Затем он перешёл к основной части выступления, указав на сложные времена, кризис и необходимость нового мышления. Было подчёркнуто, что привычные меры не работают, а ответственность больше не может оставаться частным делом.

Сделав паузу и внимательно посмотрев в камеру, Голова государства сообщил, что депутат Павел Алексеевич Кручинин предложил новый законопроект. Это было сказано почти небрежно, однако именно в этот момент зал ощутимо напрягся, полностью сосредоточившись на произносимых словах.

Инициатива была охарактеризована как «смелая, спорная, но заслуживающая обсуждения». Термин «женское распределение» он не произносил напрямую и не дал предложению прямой оценки. Вместо этого звучали аккуратные формулировки: «мера, соответствующая духу времени»,