Сборник повестей и рассказов - Андрей Люмнов
Раз в неделю к ним приходила баба Настя — пожилая соседка снизу, которая считала их странными, но безобидными учеными. Она помогала с готовкой и уборкой, а в ответ Иван Ильич, к ее восторгу, мог часами объяснять ей природу северного сияния или почему чай остывает быстрее, когда в бокале ложечка.
Иногда, поздно вечером, Иван Ильич выходил курить на обшарпанный балкон с видом на двор-колодец и думал о странности судьбы. Он, добровольный затворник, снова оказался в команде. Только теперь его «лабораторией» была эта полная жизни коммуналка, а его главным экспериментом становилось не уравнение, а пробуждение нового сознания. И в этом хаотичном, теплом и живом быту он находил гораздо больше вдохновения, чем в стерильной тишине одинокой сторожки.
А вселенная Арсения и Марии, наконец, обретала долгожданную устойчивость. Их отношения, перестав быть тайной, превратились в негласную корпоративную легенду «Эдема» — красивую историю любви гения и его музы. Комов, получив идеальный инструмент для контроля над своим ценным активом, лишь потирал руки про себя. Участок для дома был не подарком, а гениальной инвестицией, намертво приковывавшей Арсения к компании.
Будние вечера они, уже не скрываясь, проводили в новых, семейных апартаментах, выделенных компанией, а по выходным приезжали посмотреть как продвигается стройка дома, которая стала их общим, светлым и немного сумасшедшим проектом. Пока Арсений с серьезным видом инженера изучал чертежи, Маша, сняв туфли, ходила босиком по будущему саду, «чувствуя», где будет яблоня, а где — беседка. Они спорили о цвете черепицы и количестве комнат, и эти споры были для них счастьем — нормальным, человеческим, далеким от квантовых состояний и эмоциональных резонансов.
Иногда по утрам, уже проснувшись, но ещё лёжа в постели, Арсений смотрел на профиль Маши в лучах рассвета и думал, что его величайшее открытие — не «Накопитель» и даже не «ГнозИИс». Его величайшее открытие — это ощущение «дома». Не места, а состояния. Состояния, где тебя любят не за гениальность, а просто так. Где можно быть не пророком или сумасшедшим алхимиком, а просто Сеней, который плохо моет посуду после ужина.
Именно эта новая, хрупкая, но прочная реальность становилась для него главным щитом. Он интуитивно чувствовал, что буря, которую они сами и создают в стенах «Эдема», неизбежна. И его новый дом, и любовь Маши были тем якорем, который не давал ему окончательно потерять себя в водовороте амбиций, страха и научного безумия
Тем временем Игорь Петров строил свою версию рая. И надо отдать ему должное, он преуспел.
Его жизнь превратилась в бесконечный, отлично срежиссированный гедонистический марафон. Его кабинет в «Берсерке» больше напоминал ночной клуб: затемненные стекла, кожаные кресла, огромные экраны, на которых пульсировали графики доходов его проекта. Доходов, которые росли с каждым днем.
Игорь с головой окунулся в образ «успешного пацана», о котором когда-то мечтал. Секретарша Вика, которую он нанял исключительно за внешность и отсутствие комплексов, оказалась с дипломом экономиста и стальными нервами. Она вела все его дела, а заодно и его личный график, став незаменимым атрибутом его статуса. Его новые друзья — такие же «успешные и простые» парни из мира фитнеса, автобизнеса и ночной жизни — ценили в нем «понятного мужика», который не грузит их наукой, а знает, где лучший стейк и самое выдержанное виски. Он купил квартиру-пентхаус с панорамными окнами, джакузи на пятерых и платиновым унитазом. Ему нравилось смотреть с высоты на город, который он, как ему казалось, покорил.
Иногда он звонил Арсению:
— Сеня, братан! Слышь, я тут яхту присмотрел. Не огромную, метров тридцать всего. Приходи в выходные, прокатимся, икра, шампанское! Вика трёх подружек приведет, тебе парочку и мне парочку!
Арсений вежливо отнекивался, ссылаясь на стройку. Игорь весело хохотал в трубку:
— Ну ты даешь! Дом строить, как какой-то обыватель! Мы же с тобой вселенную меняем, брат!
Он искренне так считал. Его «Берсерк» гремел по всему миру. Он не вникал в странные идеи профессора и не видел разницы между своим проектом и «УдоВольтом». Для него и то, и другое было просто крутым бизнесом, который делает его богатым и уважаемым.
Он был абсолютно счастлив в своем панцире из денег, виски и простых удовольствий. Он стал идеальным потребителем того мира, который помогал создавать.
Глава 7 Предчувствия
— Арсений Дмитриевич, мы можем поговорить за чашкой кофе?
— Маша, что за официоз? Почему мы не могли поговорить дома?
— Потому что я получила данные только полчаса назад. И потому что разговор не о нас, а о нашей работе.
— Ну раз так то да, мне как обычно.
Через пять минут Мария принесла им кофе на подносе и закрыла дверь.
— Мария, что за данные? Что ты хотела обсудить?
— Данные об использовании ваших проектов. Вы с профессором вообще интересовались каким образом монетизируют ваш ЭИИ?
— Нет, а что? Там что-то противоправное?
— Ну по закону всё чисто. А вот с моральной стороны… Вот например «эмо-таргетинг». ЭИИ анализирует не демографию, а доминирующую эмоцию человека в реальном времени (на основе анонимных данных с «УдоВольтов» и «Берсерков») и подбирает рекламу, которая соответствует психологическому состоянию. Тоска? Покажет рекламу развлечений. Скрытая агрессия? Предложит экстремальный спорт. Буст продаж феноменальный, рекламодатели в очереди стоят и платят на порядок больше, чем за обычную рекламу.
— Но тут нет ничего аморального… И люди сами, добровольно, передают свои эмоции.
— А вот ещё — прототип «искусственной эмпатии». Для VIP-клиентов продают персональных голосовых помощников на базе ЭИИ. Такой помощник не просто выполняет команды, а улавливает настроение хозяина и подстраивается под него — говорит спокойным голосом, когда тот злился, или шутит и предлагает развлечения, когда тому хозяину скучно. Безумно дорого и безумно востребованно! Мы даже не рекламируем этот продукт, но люди в очереди стоят. За первые места в очереди уже аукцион!
— Ну тут тоже ничего плохого…
— Сеня! Сеня, мне страшно. Ты же понимаешь, что рано или поздно к вам придут люди в штатском, но с большими званиями, и скажут, что вы влезли на территорию, которую не могут контролировать частные лица и ЗАСТАВЯТ, да, именно заставят, всё передать государству?
Арсений задумался и одним махом выпил всю чашку американо.
— Да и пусть! Пусть заставят. Пусть принудят. Если мне оставят мою лабораторию, то я могу работать и за государственный оклад. И продолжать жить в Купчино. Хотя дом уже почти достроен. Его же не конфискуют?
— Будем надеяться…
