Окно призрака - Камрин Харди

– В доме отдыха, да, – кивнул Бернард. Он предчувствовал, что Юэн рано или поздно поинтересуется. И сейчас Бернарду не хотелось увиливать от вопросов о семье. В конце концов, он прекрасно знал, в какое место едет, и сам предложил сюда поехать Юэну.

– И как это произошло?

Бернард склонился к коленям, переведя взгляд на два инвалидных кресла в углу. Краем глаза он заметил, что Юэн смотрел куда-то на трибуны.

– Я помню только то, что как-то рассказывала мать, когда я еще был ребенком.

– Она работала здесь или отдыхала?

– Отдыхала. Проходила лечение, если быть точным, но от чего лечилась, я не знаю, – Бернард замолк на пару секунд. Он так долго ни с кем не говорил о матери, что сейчас испытывал волнение. Ему казалось, что он медленно выворачивается наизнанку. И, что более странно, он чувствовал, что это необходимо. Как хорошо, что под ногами нашелся еще один камушек, который можно было снова отбросить к бассейну. На этот раз попал. Стук упавшего камушка эхом отскочил от кафельной плитки. – После ее смерти отец вообще о ней мало упоминал.

Юэн допил содовую и смял банку, продолжая смотреть куда-то на трибуны.

– Она умерла от болезни?

Бернард закивал, понимая, что не в состоянии сказать «да», горло неожиданно сильно сдавило, в груди заболело, а тошнота усилилась. Он боялся, что его просто вырвет, и, опустив голову, уставился на грязную плитку под ногами. Некоторое время они молчали.

Прошло, возможно, всего пару минут, а может, несколько десятков минут, прежде чем Бернард ощутил, что головокружение с тошнотой ослабли. За все то время, что они сидели, никто не произнес ни слова, Юэн даже не пошевелился.

– Она ходила по территории и собирала перья, веточки, камушки, – сказал Бернард окрепшим голосом, – в общем, все, что она обычно использовала при изготовлении амулетов. Отец увидел ее издалека и сфотографировал, как она склонилась к лебединому перу на земле. Той фотографии я так и не нашел, но помню, что мама рассказывала об этом. А потом, некоторое время спустя, он подошел к ней и вручил несколько белых перьев и сказал: «Вы обронили, это, должно быть, из ваших крыльев?» Банальный подкат, хотя, конечно, двадцать пять лет назад он, наверное, таким не казался.

Бернард горько усмехнулся, живо представив перед собой картину знакомства родителей. Тогда они наверняка не могли предположить, что их ожидает. Что у них родится сын. Что Инесс постигнет ранняя смерть. Что Грегор умрет от инфаркта.

– Банальный подкат или нет, но история все равно хорошая, – отозвался Юэн и повернулся к Бернарду. – Не думаю, что первая фраза обязана быть шедевральной. Знакомство вообще может выйти сумбурным или ничем не примечательным. Забавно, что никогда не узнаешь наверняка, как сложатся отношения с тем или иным человеком, встреченным на жизненном пути. Кто станет другом, кто врагом, с кем-то пути разойдутся, с кем-то неожиданно сойдутся.

Бернард выпрямил спину, чувствуя, как его состояние улучшилось. Усмехнувшись, он посмотрел на Юэна.

– Какое философское замечание.

– Да, отлично подойдет для какой-нибудь песни. У меня уже есть кое-какие идеи. Надо будет поимпровизировать сегодня вечером, – в голосе Юэна ощущалось радостное предвкушение. – Я ведь не сильно помешаю тебе своим пением? Если я буду очень громким, разрешаю кинуть в меня чем-нибудь, но, желательно, не тяжелым.

Бернард поднялся с места, закидывая на плечо рюкзак, и сверху вниз посмотрел на Юэна.

– Не помешаешь. Дом хотя бы будет ощущаться живым, а не чем-то похожим на это, – сказал Бернард и обвел рукой пространство. – И давай вернемся к обходу. Нам осталось немного.

Юэн улыбнулся и встал со скамейки.

* * *

В корпусе с бассейном в основном находились медкабинеты. Он был похож на отделение больницы, только несколько более жизнерадостное по атмосфере, и по размерам уступал главному корпусу. Из медицинского оборудования почти ничего не осталось, кроме того, что явно оказалось сломано еще до того, как дом отдыха официально закрыли. Чтобы хоть как-то угнаться за временем, которое вдруг потекло стремительнее, чем прежде, Бернард предложил Юэну разделиться, но не отходить далеко друг от друга, чтобы имелась возможность переговариваться и в случае чего прийти на помощь. Все-таки несмотря на то, что здание не выглядело тронутым разрухой, только запустением (его построили давно, но строили на века), оно было старым, и можно было ожидать от него неприятных сюрпризов. Юэн согласился, конечно, с тем условием, что, если он увидит что-то действительно интересное, он позовет Бернарда, и наоборот.

Обычно они заходили в соседние комнаты, если те открывались, а после обменивались краткими впечатлениями. У пустых заброшенных комнат была хорошая акустика, и когда Бернард услышал пение Юэна, он даже не удивился, только усмехнулся. Парень исполнял отрывки из известных песен и из песен собственного сочинения. Так как Бернард явно в музыке разбирался меньше, чем Юэн, он и не пытался угадать, что есть что, а просто слушал, осматривал комнаты и делал фотографии.

Иногда Юэн пел что-то энергичное. Слова не всегда удавалось распознать, но что-то запоминалось, а что-то казалось Бернарду знакомым. После нескольких веселых песен Юэн почему-то переключался на грустные и протяжные отрывки. Конечно, он пел не постоянно, иногда он замолкал, и Бернард напрягал слух, не случилось ли чего.

Обходилось без инцидентов. Таким образом они обошли второй этаж и поднялись на третий.

В то время как Юэн остался в одной из комнат позади, Бернард зашел в кабинет одного из врачей. Дверь с табличкой «терапевт» оказалась не заперта, но внутри не обнаружилось ничего интересного. Только белый угловой стол и пустой стеллаж. Многие медкабинеты, как и номера в главном корпусе, были похожи друг на друга.

Собравшись выходить из комнаты, Бернард заметил промелькнувшую в коридоре фигуру.

– Эй, Ю, как успехи? Нашел что-нибудь?

Но Юэн ничего не ответил и будто совсем не услышал. У Бернарда вдруг подскочил пульс, а кожа покрылась мурашками. Полная тишина, не слышно ни пения, ни шагов. Что-то в промелькнувшей фигуре было не так. Не было это похоже на Юэна. Ощутив, как тревога забилась под ребрами, Бернард в один широкий шаг преодолел расстояние до двери.

По коридору, отдаляясь, действительно двигался человек. Но как-то подозрительно бесшумно, хотя Бернард успел подумать, что у него просто заложило уши от накатившей паники. Фигура явно мужская, в клетчатой рубашке, точь-в-точь в какой стоял Грегор на фотографии, найденной в кабинете директора.

Коридор неожиданно задрожал как в жарком мареве, Бернард пошатнулся и схватился за дверной косяк. Человек – видение, галлюцинация, призрак – нырнул в одну из открытых