Светлые века - Йен Р. Маклауд
Я промолчал.
– Но я ведь не расспрашивала тебя о личной жизни, верно? И не спрашиваю сейчас. Мне не нужны твои секреты. Такие дни, как этот, одноразовые… я позабыла тысячи подобных им. – Она топнула каблучком. – Ну посмотри же на меня! Еще несколько лет, и я буду, как мама – сбривать брови и рисовать их заново.
– Ты молода, Сэди.
– Ты сам видел этих созданий в бальном зале! Дебютантки сейчас для меня как маленькие девочки, ковыляющие по детской в материнских старых платьях и туфлях на высоких каблуках. Я помню, как сама была такой, давным-давно! Даже Анна кого-то нашла. А я… мне придется выйти замуж.
– Ну, э-э… – Я догадался, что банальные поздравления не нужны. – Кто же…
– Вельмастер Порретт. И, прежде чем ты попытаешься изобразить вежливое удивление – да, я действительно имею в виду того иссохшего старика с дурацкой скрипкой. Его предыдущая жена умерла пару лет назад, пытаясь родить ребенка, бедняжка. Так что теперь моя очередь.
– Ты говоришь так, будто у тебя нет выбора.
– Конечно, нет! Я грандмистрис Пассингтон, дочь вельграндмастера и все такое прочее. Меня всегда готовили к тому, чтобы выйти замуж за человека, который укрепит Гильдию телеграфистов, хотя, должна признаться, я очень надеялась, что он окажется чуть более презентабельным, чем Порретт. Тем не менее, он по-своему милый старикан. Сажал меня к себе на колени, когда я была маленькой девочкой, и угощал мятными леденцами в шоколадной глазури…
– Я сожалею.
– Возможно, теперь ты мне поверишь. Быть богатым – нечто большее, чем судить овощные конкурсы и махать сопливым детям на гильдейских торжествах. Наверное, в действительности все сводится к исполнению долга. Я не знаю деталей, но, по сути, телеграфистам нужны деньги – и у гильдии вельмастера Порретта, которая занимается какой-то ерундой, связанной с химикатами, они есть. – Сэди улыбнулась. – В конце концов, времена сейчас тяжелые. Звучит не так уж замысловато, верно, если сформулировать подобным образом? – Она положила ладонь мне на плечо. Ее пальцы коснулись моего лица. От них пахло слезами и вином, потом и сигаретами. – Но давай сейчас об этом забудем.
Я позволил ей прислониться к себе. Она казалась теплой, плотной, живой. Я понюхал ее макушку. На мгновение снова оказался танцующим с ней и Анной в тот вечер, на празднике Середины лета. А потом вспомнил, где нахожусь, и Сэди все еще прижималась ко мне.
– О, как бы я хотела, чтобы сейчас была зима, – пробормотала она. – Даже если мне придется выйти замуж, я, по крайней мере, смогу прокатиться верхом на Звездном Всполохе… – Она вздохнула у меня на груди. Ленты в ее обесцвеченных волосах защекотали мне нос. Мои руки, сами того не желая, скользнули по ее плечам. Там тоже были ленты, скрепляющие верх платья. – Ты должен приехать на Рождество. В сезон охоты в Уолкоте всё совсем по-другому. Снег. Кровь. Холод.
– На кого ты охотишься, Сэди?
– На драконов.
Я коснулся тугой и гладкой ленты на ее плече. Все чудеса Уолкот-хауса утратили свою важность. Значение имел лишь узелок, с которым сражались мои пальцы. Затем что-то поддалось. Ленты разошлись, она отстранилась. Ее правая грудь была полностью обнажена, и Сэди казалась удивительно цельной и прекрасной без изъянов, стоя передо мной, однако почему-то выглядела не совсем Сэди. Не сравнить с деловитым совокуплением в каморке с почасовой оплатой. Я коснулся ее плоти, ощутил, как напрягся сосок – и момент наполнился скрытым смыслом, будто некий гильдейский ритуал. Затем, смеясь, Сэди выбежала из конюшни.
– Вперед, мастер Роберт! – донесся из-за деревьев голос, уже тающий в отдалении. – Тебе придется меня поймать!
Я блуждал среди деревьев, чьи тяжелые кроны словно напитались звездным светом. Каменная нимфа воздвиглась передо мной. С ее пальца свисала красная лента, словно длинная капля крови. В ночи что-то тихо шелестело. Я добрался до поляны. В центре высились солнечные часы, отбрасывая тень, рожденную угасающим звездным светом. К вершине гномона была привязана еще одна лента. Я уловил неподалеку смех. Шипы впились мне в лицо. Очередная лента свисала с ветки, колыхаясь от моего тяжелого дыхания. Я бросился дальше. Было уже не совсем темно, первые проблески рассвета разливались мерцающими серыми волнами. Небо и лес подернулись густеющим туманом. Там, где дорога быстро пошла под уклон и исчезли деревья, в воздухе витал странный запах, соленый и тошнотворно-сладковатый одновременно.
– Где ты?
Я услышал рокот, земля сделалась мягкой и податливой. Я посмотрел вниз и увидел песок в клочьях пены.
Здесь.
В тусклом свете все сделалось зыбким, изменчивым. Она стояла в волнах, обнаженная. Я наконец-то понял, как следует толковать бледность кожи, изящество черт лица, магию желаньки. Сэди была Анной Уинтерс, Аннализой, облаченной в золотисто-серую дымку и восстающей, словно богиня, из туманного моря. Задыхаясь от вожделения, я вошел в воду и побрел к ней.
– Ну что, мастер Роберт? Стоила ли я того, чтобы за мной гнаться?
Однако голос по-прежнему принадлежал Сэди, а мокрые волосы были обесцвечены перекисью. Я наткнулся на нее, все еще в глубине души ожидая ощутить грезу, дым, но вместо этого, когда она вздрогнула и мы обнялись, обнаружил холодную реальность плоти. Нахлынула волна. Сэди с видом знатока расстегнула мои пуговицы. Мы поцеловались. Я хотел ее в тот миг, но волны оказались слишком сильными и было трудно удержать равновесие. Мы упали в ледяную пену и дотащились до песка, где я стянул с себя остатки промокшей одежды. Мы занялись любовью. Сэди получила свой миг наслаждения. Я, ощущая коленями жесткий мокрый песок, получил свой. Рухнул на спину. Накатила волна побольше. Мы посмотрели друг на друга, рассмеялись и поднялись на ноги.
– Думаю, оно того стоило, – сказала Сэди, присев на корточки, чтобы смыть песок с ягодиц. Туман рассеивался так же быстро, как появился. Ее платье распростерлось чуть выше в волнах прилива, вздымаясь и поблескивая, как огромная медуза. Теперь Сэди выглядела другой – приземленной, человечной, со змеящимися по испещренной синими пятнами коже прядями волос и прилипшими водорослями. – Ты не был поспешен – мы, девушки, такое весьма ценим. Это, поверь мне, редкость.
Я улыбался, слушая болтовню Сэди. В том смысле, который она имела в виду, я и впрямь был деликатным любовником, хотя
