Адвокат вампира - Елена Комарова
– Если правда то, что здесь отражены пороки, если этот отвратительный старик, запечатленный в портрете на века, – Грей, каким он должен был стать и во что сам себя превратил, – пробормотал Ван Хельсинг себе под нос, доставая из кармана плоскую флягу и отворачивая горлышко, – боже правый, я даже не хочу знать, сколько ему пришлось грешить и какие преступления совершить, чтобы превратиться в такое…
Человек на портрете был безобразен настолько, насколько красив был Дориан Грей. Природный цвет волос мерзкого старика не угадывался, они поседели и поредели. Щеки утратили былой румянец, покрылись нездоровыми пятнами. Руки с пигментными пятнами, пальцы, скрюченные артритом… Слезящиеся глаза – признак конъюнктивита, губы ввалились – пожалуй, за ними нет многих зубов… Признаки больной печени, гнойной инфекции… Налицо, точнее, на лице – признаки увлечения опиатами и другими «прелестями», дозволенными и недозволенными.
Как можно так осквернить божий храм, этот венец творения, человеческое тело?! Ван Хельсинг облил портрет превосходным коньяком из фляги и зажег спичку.
Ему показалось… Нет! Не показалось! Лицо на портрете шевельнулось, губы дрогнули, глаза широко распахнулись и полыхнули красным огнем.
Этого не могло быть согласно законам материального мира, в которые свято верил профессор, но это было! Портрет оживал, чувствуя приближение неминуемой гибели.
Рука Ван Хельсинга дрогнула. Спичка упала на пол и погасла. Он спешно достал из коробка вторую и замер, вглядываясь в холст.
С ужасом и одновременно восторгом профессор смотрел, как портрет начал меняться – как если бы кто-то невидимой рукой стирал с лица старость, выписывая его заново, молодым и цветущим. Вот снова стали небесно-голубыми глаза в обрамлении длинных, почти девических, ресниц. Вот волосы удлинились и зазолотились…
Это могло означать только одно.
Они не успели! Он, Абрахам Ван Хельсинг, не успел!
Ван Хельсинг кинул горящую спичку в картину, тут же занявшуюся пламенем. В огне портрет менялся еще стремительнее и вскоре явил собой шедевр, созданный Холлуордом двадцать лет назад: невинное чистое лицо ослепительно красивого юноши, не обремененного трудами, думами и заботами. Свежий, как цветок в петлице у щеголя, с легкомысленной, словно полет бабочки, улыбкой, Дориан Грей прежний бросил взгляд на профессора, и это было последнее, что увидел портрет до того, как оригинал окончательно утратил человеческие черты.
Ирен опасливо перешагнула порог и прижала руку ко рту при виде открывшейся ее взору картины разрушения, расписанной кровавыми тонами. Она нашла взглядом графа и поспешила к нему, случайно задев подолом платья что-то маленькое и легкое. Это была всего лишь маска, похожая на венецианскую карнавальную, из белой, тонко выделанной кожи.
Джонатан поднял маску и протянул Эрику, который сгорбился у стены, прикрывая лицо ладонью.
– Кажется, это ваше.
– А шнурка у вас нет? – спросил Эрик. Джонатан качнул головой.
– Давайте попробуем так приладить, – сказал он. – И что вы мнетесь, как барышня, после всего увиденного здесь вы думаете, меня беспокоит ваша внешность?
Эрик одарил Джонатана странным взглядом желтых глаз и отвернулся, пока адвокат прилаживал тесемку.
Закончив и вернув маску владельцу, Джонатан обернулся к графу.
Аурель, поддерживаемый Ирен, попробовал подняться – безуспешно. Джонатан протянул ему руку:
– Целы?
– В основном – да, – с трудом выдавил разбитыми губами носферату. Ухватившись за руку адвоката, он с его помощью сумел все же встать на ноги, пошатнулся и упал бы снова, не подставь Джонатан плечо. Даже беглый взгляд позволял охватить жуткую картину: одежда пленника превратилась в окровавленные лохмотья, лицо и тело – там, где оно было видно сквозь прорехи – покрывала свежая и уже запекшаяся кровь, вывихнутая рука так и болталась безжизненной плетью вдоль туловища. Но Аурель был жив – и это главное. Дальше удивительные возможности организма вампира помогут ему прийти в себя.
Осторожное прикосновение к вывихнутому плечу вызвало болезненное шипение сквозь зубы, а затем Аурель не смог сдержать крик от резкой боли.
– Все, – сказал адвокат, продолжая поддерживать графа. – Я вправил вам плечо. – Ноги вампира подкашивались, он практически повис на Джонатане, и тот быстро прошептал ему на ухо: – Вам нужна кровь?
Аурель дернулся и изумленно взглянул в глаза спасителю. В его взгляде Джонатан прочитал ответ.
– Эрик, помогите мисс Адлер, – велел он. – Уведите ее отсюда. Мы последуем за вами.
Француз открыл рот, увидел выражение лица Джонатана и кивнул – кажется, это стало неожиданностью даже для него самого.
– Идемте, мадемуазель, – пробормотал он по-французски и вежливо, но непреклонно подтолкнул пытающуюся слабо протестовать Ирен к выходу из комнаты.
– Благодарю вас, мистер Харкер, – сказал Аурель минутой позже, присаживаясь на то, что осталось от некогда роскошного кресла, испытавшего на себе гнев двух нелюдей. Джонатан, достав из кармана носовой платок, пытался замотать запястье. Получалось не слишком ловко, но с помощью зубов ему удалось затянуть узел. Он вернул на место закатанный рукав рубашки, надел пиджак, достал из кармана пустой револьвер и принялся перезаряжать его.
– Вы уже можете идти? – спросил Джонатан графа, закончив с оружием и спрятав его обратно в карман.
Раны Ауреля заживали на глазах: стремительно затягивались, рубцевались, а еще спустя несколько мгновений на чистой гладкой коже не оставалось даже следа шрамов. Когда вампир встал, Джонатан отметил, что к его клиенту вернулась привычная легкость и грация.
– Вижу, вам лучше, – сказал он, так и не дождавшись ответа. – Это радует. Сейчас мы с вами покинем этот негостеприимный дом.
– Нет, – покачал головой Аурель. – Я не могу. Здесь дядя Влад, он сражается за меня.
– Уверен, он справится без нашей помощи, – сказал Джонатан. – Мы уходим.
– Не могу! – эмоционально повторил граф. – Еще Грей… – Адвокат вздохнул и всем своим видом дал понять, что готов слушать. – Он хотел обращения, чтобы это сделал дядя Влад, но дядя отказался. И тогда… он вынудил меня. – Джонатан медленно прикрыл глаза и выдохнул.
– Вы его обратили? – прозвучало скорее утвердительно, чем вопросительно.
– Он угрожал мисс Адлер пытками и смертью, – сказал носферату. – У меня не было выбора! Я обратил Дориана Грея, он теперь вампир, как и я. Но я хочу все исправить! Я разорву этого негодяя!
Джонатан скрипнул зубами – их план уже не трещал по швам, он просто рассыпался на глазах.
– А вы сможете? – раздался сзади знакомый голос с сильным акцентом. – Я слышал, после обращения возникает какая-то особая умственная связь, из-за которой вампир и жертва чувствуют чуть ли не душевное родство…
Обернувшись, Джонатан ничуть не удивился явлению в дверном проеме долговязой фигуры бывшего Призрака Оперы. Но рядом с французом стояла Ирен Адлер – и последний осколок изначального плана с бульканьем ушел на дно.
– Вам же было велено уйти из дома, – устало произнес Джонатан.
– И упустить возможность посмотреть на знаменитого трансильванского носферату в бою? – хохотнул Эрик. – Ни за что!
– От вас я ожидал подобного, – коротко сказал адвокат. – Но мисс Адлер?
Ирен лишь пожала плечами. Джонатан безнадежно махнул рукой и обратился к графу:
– Вы знаете, где сейчас ваш родственник?
Аурель сощурился, сосредотачиваясь.
– Он в холле, все еще сражается.
– Выходит, здешние наемники действительно ребята крепкие и опытные, – прокомментировал Эрик. – Я думал, от них уже ничего не осталось.
– А Грей? – проигнорировал вмешательство француза Джонатан.
– Он идет туда же! Ищет дядю, я чувствую его ненависть и жажду мести.
Ну разумеется! Манеры графа Дракулы были неизменны, и в результате почти все его новые знакомые очень быстро загорались желанием его убить.
Джонатан щелкнул барабаном, еще раз проверяя патроны – все шесть гнезд были вновь заняты. Правда, толку от серебряных пуль… в отличие от оборотней, на вампиров они не действовали. Зато действовали на людей.
– Идемте, – сказал адвокат.
– Уже предвкушаю зрелище, – довольно потер ладони Эрик, и Джонатан одарил помощника убийственным взглядом.
– Мисс Адлер, – сказал он, – пожалуйста, уходите из дома. Вы можете покинуть его через черный ход. Возвращайтесь к себе.
– Нет,
