Адвокат вампира - Елена Комарова
Не выдержав, женщина открыла глаза, готовая, как ей казалось, ко всему.
Дориан Грей и Аурель стояли посреди комнаты лицом к лицу, кровь была на губах обоих, в крови была испачкана их одежда. Глаза графа полыхали, но Ирен не могла рассмотреть Грея.
Вдруг Грей выбросил вперед руку, отталкивая Ауреля с такой силой, что граф отлетел на несколько метров и с трудом удержался на ногах.
– Это удивительно! – воскликнул Грей, запрокидывая голову. – Краски. Запахи. Звуки. Ощущения! Я никогда раньше не испытывал ничего подобного! Сила переполняет… – Он повернулся к Ирен и улыбнулся – под окровавленными губами белели длинные острые клыки. – Людям… никогда этого не постигнуть.
Он осмотрел свои руки, ощупал тело, словно попал в него впервые. От природы наделенный редкостной грацией движений, Дориан Грей былой казался самому себе новому неуклюжим и тяжеловесным.
– Люди – как же они слабы и жалки.
Его глаза больше не были голубыми, теперь их заливало алое сияние и безумие.
– Вы не оригинальны, – отозвался Аурель с презрением. На миг в алых глазах что-то промелькнуло и погасло. Грей повернулся к оборотню.
– Прикончи стригоя, – холодно сказал он. – Затем можешь делать с дамой все, что хочешь.
На миг задержавшись у выхода, он еще раз осмотрел себя, свою одежду и, оттянув расстегнутый край воротника, с неодобрением изучил алеющие на нем потеки.
– Рубашка безнадежно испорчена, – пробормотал он. – Как жаль.
Дверь за ним захлопнулась.
Николае оттолкнул Ирен в сторону и взмыл в воздух, превращаясь в огромного зверя, но чудовищные клыки, готовые разорвать беззащитного пленника, клацнули вхолостую. За долю секунды Аурель успел уклониться и низким прыжком перелетел в другую сторону. Зверь врезался плечом в каменную кладку, взвыл, мгновенно перекатился и снова бросился на ненавистного вампира. Огромное тело волка пронеслось рядом с Ирен, и женщина сжалась в комок.
Граф схватил кресло, в котором совсем недавно отдыхал Грей, и запустил им в морду противника, но та темная сила, которая творила оборотней, похоже, сделала их кости каменными: удар только оглушил зверя на несколько секунд. Этого, впрочем, могло и хватить, в поединке двух сверхъестественных существ даже секунда может означать чью-то победу и чью-то смерть. Ах, если бы только не проклятая магия, сдерживающая носферату!..
Сдерживающая? Он был свободен!
Грей, обратившись в вампира, сам разрушил свое заклинание!
– Ирен, бегите! – успел крикнуть Аурель, прежде чем броситься на Николае.
Ему удалось ударить первым – когти носферату пропороли тонкую кожу под подбородком оборотня. Тот мотнул головой, уходя от второго удара, тут же повернулся и пошел в лобовую атаку.
Они покатились по полу, ударяясь о ножки лавок, стола, один раз вампиру удалось откинуть оборотня от себя, и тот с глухим стуком ударился об стену, но тут же ринулся в бой снова, подминая под себя графа, ослабленного процедурой обращения.
«Ирен, бегите!» – услышал Джонатан и почти в то же мгновение поймал в объятия молодую женщину в темном платье.
– Пустите! Нет! – она забилась в его руках, пытаясь вырваться и молотя кулаками по плечам.
– Мисс Адлер, это я! Джонатан Харкер! – он схватил ее пальцами за подбородок, заставляя посмотреть в глаза. Ей хватило двух секунд и двух взмахов ресницами, чтобы прийти в себя.
– Все хорошо, – сказал Джонатан, отводя с ее лба выбившийся из пучка локон.
– Вы пришли. Опять вовремя, – Ирен улыбнулась и отстранилась, вынуждая его ослабить объятия, но в тот же миг снова вцепилась в плечи адвоката: – Граф… нужно ему помочь, иначе этот монстр его убьет.
Они услышали грохот и звериный рык за тяжелой полуоткрытой дверью в конце коридора – именно оттуда выбежала Ирен несколькими секундами ранее. Джонатан махнул рукой Эрику; не говоря ни слова, тот метнулся к двери. Молодой человек быстро сжал пальцы Ирен в попытке чуть приободрить и бросился вслед за французом, на бегу взводя курок револьвера.
Аурель, слабея, пропускал удар за ударом. Он еще пытался сопротивляться – собрав последние силы, отцепил от себя оборотня, извернулся, сбросил его, а сам замер, на коленях, ловя ртом воздух и опираясь на правую руку. Левая, вся в крови, была неестественно вывернута. Оборотень, с хрипом дыша, поднялся и перекатился назад. Он наотмашь ударил графа по лицу, срывая лоскуты кожи со щеки. Аурель повалился на пол.
Это был момент триумфа. Сейчас Николае расплатится с этим паршивым мальчишкой за все унижения, которые причинили носферату его семье.
Эрик успел на место сражения первым. Взмах полы пальто – оборотень дернулся, ловя движение краем глаза и даря графу еще немного времени. Николае был намного выше, чем Эрик, массивнее, но секундной заминки хватило бывшему Призраку Оперы. Тонкая, но на диво прочная петля захлестнулась на шее оборотня. Он дернулся назад, захрипел, вцепился пальцами в шнурок на горле, пытаясь освободиться. Эрик с проворством, едва ли уступающим носферату, скользил за спиной у бьющегося монстра, затягивая удавку все сильнее.
Николае, оставив попытки порвать шнурок, рванулся вперед и резко повернулся, опережая Эрика. Его морду исказила жуткая гримаса. Он взмахнул лапой, но схватил лишь воздух. Эрику удалось уклониться и второй раз, отделавшись порванной полой пальто.
Петля все еще болталась на шее оборотня, запутавшись среди косматой шерсти, а в пылу сражения лопнула и тесемка, удерживающая маску. Она сорвалась с лица француза, отлетела куда-то в сторону, и Джонатан невольно отшатнулся – настолько ужасное предстало зрелище: оборотень, давно отбросивший человеческую личину, и Эрик, человек без лица.
Увернувшись и прыгнув, Эрик приземлился на спину оборотня, стиснул его железной хваткой, оттаскивая прочь – физическая сила Призрака Оперы была столь велика, что он удерживал рвущегося из его рук монстра несколько секунд, прежде чем тот освободился и одним чудовищным ударом отшвырнул противника вслед за маской.
Замерев на мгновение, оборотень словно выбирал, уничтожить ли ему первым ненавистного стригоя, или же вмешавшегося жалкого человечишку… и в ту же секунду раздались выстрелы. Один, второй… Оборотень издал вопль, какой, должно быть, издает смертельно раненый зверь, изрешеченный охотниками. Вращая глазами, с разинутой пастью – с губ срывалась пена, – он встал во весь рост. Шерсть на холке поднялась дыбом. Отверстия от пуль, пробивших его грудную клетку, дымились.
Эрик подскочил, виртуозно уклоняясь, чтобы не попасть под взмах могучей лапы, едва не споткнулся о ногу Ауреля, сгреб того и оттащил в сторону.
Джонатан выстрелил еще раз.
Оборотень зарычал в последней отчаянной попытке прыгнуть и рухнул безжизненной бесформенной тушей к ногам адвоката.
Ван Хельсинг замер. Человек, создавший портрет, был, вне всякого сомнения, гением. Рука наносила мазки уверенно, словно ею руководили высшие силы. Великолепно выписанные вишневые драпировки, скрупулезность в мельчайших деталях, тончайшие линии, легкость и воздушность, окружавшая фигуру Грея, говорили о великом мастерстве художника. Бэзил Холлуорд интуитивно нашел свой стиль и манеру письма, взял все лучшее, что было у предшественников: фламандцев, столь любезных сердцу Ван Хельсинга, великих мастеров итальянского Возрождения, счастливо избежал влияния импрессионизма и сентиментализма и создал то, к чему стремится – по крайней мере, должен стремиться – любой художник. Шедевр.
Об удачно написанной картине говорят, что автор «вложил в нее всю душу». Несомненно, Холлуорд вложил если не всю душу, то большую ее часть. И какой широкой, открытой душой обладал этот человек, если даже то, что сейчас представлял собой портрет Дориана Грея, не могло этого скрыть.
Вглядываясь в искаженные злобой черты лица с холста, профессор поймал себя на мысли, недостойной его возраста, положения в обществе и высокого интеллекта. С парадоксальным удовлетворением он отметил,
