Последний вольный - Виктор Волох
Я промолчал, стараясь не выдать удивления. Варламов знал, что я был у Гера. Его разведка работала пугающе эффективно.
— Давайте зайдем с другой стороны, — продолжил Варламов, не дождавшись ответа. — В чьих руках вы хотели бы видеть Клинок?
— Зависит от того, кто больше заплатит.
Варламов снова покачал головой, и его губы тронула та самая «не-улыбка».
— Это тоже не сработает, боюсь. Вы не наемник, Максим. Вы играете эту роль, но фальшивите.
— Если вы так много обо мне знаете, — ровно сказал я, чувствуя, как внутри нарастает раздражение, — зачем спрашиваете?
— О, я знаю ваши мотивы. Мне просто любопытно, знаете ли вы их сами. Или продолжаете врать себе в зеркало.
Я молчал, сверля его взглядом.
— Вы знали, что мы встречались раньше? — вдруг спросил Варламов. — До бала в особняке Морозова? Полагаю, вы не помните; это было десять лет назад. На зимнем приеме в усадьбе Воронова. Вы тогда были его… любимым учеником. Мальчиком, подающим надежды. Я вас очень хорошо запомнил. Мы даже перекинулись парой фраз, прежде чем боярин отослал вас прочь, как надоевшую собачонку.
— У вас хорошая память.
— Я был разочарован, узнав, что вы и ваш учитель… не сошлись характерами, — деликатно выразился Варламов. — Тем не менее, я не удивился, когда вы снова всплыли на поверхности. Большинство считало вас мертвым — Воронов не прощал беглецов. Но у меня всегда было ощущение, что вы вернетесь. Вы живучи, Максим. Вы находчивы. Это качество я ценю выше родовитости.
Я не ответил. За годы «ученичества» (читай — рабства) через салон Воронова прошли сотни Темных — от мелких бесов до иерархов. Вполне вероятно, что Варламов был одним из них. Что меня напрягало, так это глубина его осведомленности. Темные обычно знают много, но Варламов знал детали. Те, о которых не пишут в светской хронике.
— У нас, в старых Родах, есть слово для таких магов, как вы, — произнес он задумчиво. — Изгой. Тот, кто отверг Традицию, кто вырвал себя из Рода с мясом. Большинство смотрит на таких свысока, как на дворняг. Но история учит, что некоторые из самых могущественных чародеев были именно Изгоями… по обе стороны Баррикад.
Варламов сложил пальцы домиком и посмотрел на меня с вежливым ожиданием, будто предлагал мне самому закончить мысль.
Мне потребовалось мгновение, чтобы понять, к чему он клонит.
— Вы… делаете мне предложение?
— Скорее, озвучиваю наблюдение. Компетентные Видящие — товар штучный. Это одна из причин, почему Воронов потратил столько сил, чтобы заполучить вас, и почему он был так раздосадован вашей… неблагодарностью.
Воронов потратил силы? Он всегда вел себя так, будто подобрал меня на помойке из жалости.
— Я думал, вы сказали, что Изгоев не особо ценят.
— Я верю во вторые шансы, — Варламов склонил голову набок. — И от вашего внимания не могло ускользнуть, что вам сейчас не помешали бы сильные друзья. В нынешнем раскладе вы, кость в горле и у Совета, и у вольных стрелков. А одинокие волки в этом лесу долго не живут.
— Я не знал, что у Темных есть что-то вроде профсоюза, куда можно вступить.
— Сейчас? — Варламов улыбнулся, и на этот раз в улыбке мелькнул хищный оскал. — Если мы найдем Клинок и откроем Врата… поверьте, политическая карта Москвы изменится необратимо. И те, кто стоял рядом со мной у истоков, получат больше, чем может предложить любой Совет.
— Да… — протянул я, глядя на огонь в камине. — Послушайте, Варламов. Учитывая ваше детальное знание моего досье, вы должны понимать: мой последний опыт тесного общения с Темным иерархом закончился, мягко говоря, паршиво. Для нас обоих. Воронов сгнил, а я десять лет вздрагиваю от стука в дверь.
Варламов пожал плечами, и дорогой пиджак на нем даже не скрипнул.
— Процесс обучения — это всегда конфликт, Максим. Гранки притирки. Как ковка стали: без огня и ударов молота клинок не закалить.
— Это один из способов описать пытки и рабство.
— Помните, вы так и не завершили свое образование. Разногласия между Мастером и учеником — это норма. Цель Воронова была жесткой, но верной — показать вам Истинный Путь. В вашем случае, хотя методы были… архаичными, а финал — драматичным, конечный результат я бы счел приемлемым. Вы уже Темный, Максим. Во всем, кроме названия.
— Нет, — резко бросил я. Слова вылетели раньше, чем сработал внутренний цензор. — Я не Темный. Не надо меня мазать этой грязью.
— Естественно, вы сопротивляетесь, — спокойно, как психиатр с буйным пациентом, продолжил Варламов. — У вас слово «Темный» ассоциируется с безумием Воронова. С садизмом. Но быть Темным — это не значит резать кошек на кладбище или злодейски хохотать. Мы не верим в «зло ради зла» и прочую чушь, которой Совет кормит неофитов. Мы просто признаем истину: добро и зло — это вопрос точки зрения. А Сила — это факт. Вы считаете Воронова чудовищем. Он считал себя педагогом. Но задумайтесь на секунду: как вы выжили? Как выбрались из той ямы?
— Сам.
— Именно. — Варламов указал на меня бокалом с коньяком. — Вы не тратили время, умоляя богов о помощи. Вы не писали жалобы в Совет. Вы не пытались убедить Воронова, что он неправ с точки зрения этики. Вы вырвались, опираясь только на свою волю и свои зубы.
— Я знаю, что я сделал, — глухо сказал я. Часть меня понимала, что злить Варламова — плохая идея, но старые раны ныли. — Я был там.
Варламов просто наблюдал, давая мне время переварить. Я глубоко вздохнул, загоняя гнев обратно вглубь.
— К чему вы клоните? — спросил я наконец.
— Я констатирую очевидное. Вы выжили, потому что оказались сильнее обстоятельств. Это и есть суть нашего Пути. Если бы вы были слабы, ваши высокие моральные принципы умерли бы вместе с вами в том подвале. Совет, кстати, ваши взгляды не разделяет. — Варламов иронично приподнял бровь. — Я уверен, вы понимаете: они вас никогда не примут. Вы для них — расходный материал, грязная функция. Они наняли вас только потому, что приперло, и выкинут, как использованную салфетку, как только нужда отпадет.
Он сделал паузу, и его голос стал жестче.
— Итак, повторюсь: вы враг Совета. Вы живете своим умом. Вы опираетесь только на свою силу. По сути, вы Темный маг, Максим. Изгой, Вольный — называйте как хотите. Вам не хватает только одного.
Варламов вопросительно поднял брови, приглашая меня спросить. Я промолчал.
— У истинного Темного
