Поезд бесконечности - Василий Анатольевич Криптонов
— Почему он не выходит на берег? — прошептала Ева.
— Думает.
— О чём?
— Да кто ж их, творческих людей, разберёт.
— К чёрту, — вдруг сказал Леопольд.
Встал, упёрся веслом в берег и оттолкнулся. Лодка поплыла назад.
— Решил, — пробормотал Денис.
Теперь в действиях Леопольда неуверенности не осталось в помине. Он быстро переплыл реку и причалил лодку там же, где её взял. Тихо, осторожно, держась позади домов, вернулся к избе, в которой оставил Матрёну.
Она разговаривала на крыльце с мужиками.
— Вы обязаны завтра пойти со мной в чека! — донеслось до Евы.
— Чего это мы обязаны? — пробухтел Спиридон. Потёр обвязанную тряпкой голову — На кой-нам туда ходить, коли контрик твой убёг? Дать-то за него — ничего теперь не дадут.
— Да как вы не понимаете! — Матрёна притопнула ногой. — Это же классовый враг! Нужно заявить! Сказать, какое имя и фамилию он носит, как выглядит!
— Тебе нужно — ты и заявляй, — проворчал Спиридон. — Позовут — придём, у этих не отвертишься. А с пустыми руками по доброй воле в чеку соваться — ищи дураков.
— Да что ж вы такие не сознательные! Как же так⁈
— Глотку драть на мужа будешь, — огрызнулся Спиридон. — У меня, чтобы голосить, своя баба есть… Идём, Игнат.
Мужики ушли. Расстроенная Матрёна скрылась за дверью.
Леопольд выждал, пока Спиридон и Игнат отойдут подальше. Быстро взбежал на крыльцо и толкнул дверь. Заперта она не была.
Леопольд скользнул сквозь тёмное, тесное помещение и тихо открыл дверь в избу. Матрёна сидела у стола, подперев руками голову. Леопольд неслышно приблизился к ней. В последний момент девушка, должно быть, что-то почувствовала, обернулась, но было поздно.
Одной рукой Леопольд крепко прижал к бокам её руки. Другой затолкал в рот косынку, которую сдёрнул с головы. Матрёна мычала сквозь косынку и билась в руках Леопольда, пытаясь вырваться, но ничего не получалось.
Леопольд снял со стены моток верёвки, связал руки Матрёны за спиной. Подвёл к кровати, заставил лечь. Связал ноги.
* * *
Матрёна смотрела на Леопольда с неприкрытой ненавистью. Он этого будто не замечал. Закончив связывать, проговорил:
— До утра времени много. Надеюсь, за это время ты поймёшь, что к моим словам стоит прислушаться. Утром тот, кто придёт в избу, найдёт тебя связанной. Ты скажешь, что сегодня ночью проснулась из-за того, что я заткнул тебе рот. Ты до последней минуты ничего не подозревала! А я признался тебе, что воевал за белых, и сегодня в деревне появился человек, который может меня узнать. Я хотел забрать наган, но не нашёл, ты его надёжно прячешь. Не можешь доверять человеку, не состоящему в партии. Я пытался тебя задушить, и думал, что действительно задушил, потому и ушёл. Но повезло — ты осталась жива. Наган я сейчас действительно спрячу. Свои пальто и шапку, с твоего позволения, заберу, на улице прохладно. И остатки самогона прихвачу, мне нужно обработать рану. Спиридон и Игнат будут молчать, им чекисты даром не сдались. И тебе, моя дорогая, тоже. — Леопольд присел напротив кровати на корточки, посмотрел Матрёне в глаза. — Как ты не поймёшь, глупышка? Этой адской машине всё равно, кого давить! В чека разбираться не станут. Если бы ты пришла к ним завтра с заявлением — то есть, поступила бы так, как собираешься, — я уверен, что оттуда уже не вышла бы. Ты вообще понимаешь, что сделала — в понимании своих так называемых товарищей по партии? Ты полгода жила с классовым врагом! Позволила ему работать в клубе! С твоего разрешения этому врагу платили жалованье. И неважно, что ты представления не имела, кто я такой. Грамотный, на пианино играть умеет — уже подозрителен. Не тот человек, которому можно доверять. Мало тебе, что ли, простых парней вокруг? На тебя тут многие зуб точат, сама знаешь. Дойдёт до деревенских слух, что председательницу комбеда чекисты забрали — наплетут такого, что здравый человек в страшном сне не выдумает. И у тебя сейчас единственный шанс не загреметь под арест — сделать так, как я говорю. Это — то, ради чего я вернулся, Матрёнушка. И всё, что хотел тебе сказать. Надеюсь, больше мы с тобой никогда не увидимся.
Леопольд поднялся. Взял со стола пистолет, затолкал под печку. И пошёл к двери. Матрёна отчаянно замычала.
Леопольд обернулся. Грустно спросил:
— Почему?.. Знаешь, сам задаю себе этот вопрос. Я ведь уже почти ушёл. Но понял, что обязан вернуться, иначе поступить не могу. Если в твоей, забитой большевистской пропагандой, голове осталась хоть капля разума, ты прислушаешься к моим словам. Желаю здравствовать.
Леопольд вышел за дверь. И шагнул из тёмной деревенской избы в вагон поезда.
* * *
Всё произошло буднично, без вспышек, грохота и прочих спецэффектов. Только что мы с Николаем мучили его ноут, пытаясь снова выйти на связь с Мстиславой и компанией — и вдруг мы уже не одни. В проходе между креслами образовался Леопольд. В креслах напротив нас — Денис и Ева. Они застыли в напряжённых позах, как будто сидели в кино и и смотрели кульминационную сцену. Леопольд некоторое время ещё продолжал идти — машинально, видимо. Остановился не сразу. Ладонью одной руки он держался за плечо другой.
— Обалдеть, — отмерев, пробормотала Ева.
И замолчала — будто не могла поверить, что сейчас прозвучал её голос. Покрутила головой. Подняла руки и внимательно на них посмотрела. Потом этими руками всплеснула.
— Господи, счастье-то какое! Никогда бы не подумала, что это так приятно — вернуться в собственное тело.
— Да, что-то в этом есть, — согласился Денис. Откашлялся.
Леопольд продолжал обалдело стоять в проходе.
— Лео⁈ — Изольда отмерла первой. Вскочила с кресла, бросилась к брату. — Как ты здесь оказался? Что с тобой?
Леопольд уставился на неё затуманенным взором.
— Присядьте, господин поручик, — посоветовал Денис. Подошёл к Леопольду, взял его за плечи и заставил сесть в ближайшее кресло. — Рану можете не зажимать. Её больше нет.
Отвёл руку Леопольда от плеча. Тот посмотрел на свои пальцы.
— Выпить у вас наверняка нечего. — Денис повернулся ко мне.
Я развёл руками.
— Не подготовились к твоему визиту, прости.
— Да мне-то что. Я всё, что сделал — провёл полчаса в чужих воспоминаниях. А вот Леопольду Генриховичу выпить
