С тобой и навсегда - Алексей Птица

Резко повернувшись, я вскинул револьвер и одним выстрелом прострелил ближайшему негодяю голову, чтобы он мне не мешал. Потом шагнул в сторону и под пулями других опустил руки, глянул вокруг, фиксируя в голове положение всех находящихся в комнате, и резким всплеском энергии дара разорвал щит на множество мелких, но очень твёрдых и острых осколков, затем резко бросил их вперёд и в сторону, одновременно падая на пол вниз лицом.

Профессор Беллинсгаузен как-то обмолвился, что есть вероятность и возможность того, что щит, повинуясь воле своего хозяина, может стать оружием, но только кратковременным, расходуя на это действие почти всю силу дара.

Это возможно когда я, как его владелец, резким скачком перенаправлю всю энергию по скрытым энергетическим каналам и заставлю их одновременно лопнуть. Образовавшиеся осколки полетят туда, куда их направит воля хозяина, а это уже сделать совсем несложно, так оно и получилось.

Резко хлынувшая в щит энергия разорвала тонкие силовые нити, повинуясь моей воле, и, сотворив десятки острых осколков щита, разной величины и длины, бросила веером по всем забежавшим в комнату врагам. Для усиления эффекта и спасения от пуль я сделал шаг вперёд и упал.

В это время осколки щита разлетелись по своим целям, впившись остриём в глаза или в сердце моим врагам. Я не стал рисковать и целился только в голову и грудь, желая поразить наверняка, и с такой силой, чтобы осколок, даже попав в хрящ или в тонкую кость, смог пробить её, и своего я добился. Тот, что прятался за Женевьевой, получил самый длинный и острый осколок, который ударил его точно в правый глаз и откинул назад. Он уже и не держался за Женевьеву, понимая, что вот-вот окажется под защитой своих подельников, поэтому мои действия застали его врасплох.

Взмахнув обеими руками от силы удара и неожиданности, он шагнул назад и упал, оставшись лежать на полу уже мёртвым, его револьвер так и не выстрелил, зато выстрелили остальные, успев меня задеть. Пока я падал и атаковал, в меня попали три раза, но все три пули прошли по касательной. Одна вырвала клок сукна на правом плече, другая зацепила левый бок, но видимо несерьёзно, а третья практически оглушила меня, пройдя вскользь по лбу, разорвав собою кусок кожи, который сразу же начал обильно сочиться кровью.

Женевьева стояла столбом, не осознавая, что произошло вокруг неё, она пребывала в каком-то шоке и только оглядывалась, а вокруг лежали трупы, шесть или семь человек. Я с трудом поднялся, шатаясь, как пьяный, ощущая, что по левому боку стекает кровь, а нос в результате неудачного падения разбит, и тоже хлюпает кровью.

На ходу стирая кровь с лица, я поднял пистолет, потом вспомнил про Женевьеву и сказал.

— Женя, закрой лицо руками.

— А?

— Руками лицо закрой.

Девушка не поняла, зачем, но послушно закрыла лицо руками, а я стал обходить всех, кто лежал сейчас в комнате, и которых здесь оказалось шесть человек, один бандит ещё был жив. Нисколько не сомневаясь в нужности своих действий, я всадил в него пулю и, обыскав, забрал его оружие, полагая, что мне пригодятся чужие револьверы, к своему патронов уже не осталось, а стрелять ещё придётся вдоволь.

Я обернулся к Женевьеве, которая по-прежнему закрывала руками лицо, только теперь она вся дрожала.

— Женя, успокойся, всё закончилось, только теперь тебя нужно спрятать. Где здесь есть какая-нибудь неприметная комната с крепкой дверью, о которой мало кто знает?

— Я не знаю, не помню, я, я, я, — и тут я понял, что сейчас Женевьева начнет биться в истерике, и мне просто невозможно будет с нею совладать.

Я шагнул вперёд, подхватил девушку на руки и направился в её комнату, не обращая внимания ни на её тело, ни на слёзы, что градом полились из глаз. Добравшись до комнаты и опустив её на пол, я сразу же стал командовать.

— Женя, соберись, где у тебя одежда? Оденься во что-нибудь удобное, чтобы можно бежать, только быстро, мне нужно спасать твоих родителей, и дай мне что-нибудь поесть, а то дар не восстановится.

Надо отдать должное девушке, услышав мой твёрдый и решительный голос, она сумела взять себя в руки и бросилась к шкафу, в котором хранилась её одежда. Раскрыв его створки, она спряталась за одной из них и быстро скинула с себя ночную сорочку, даже не попросив меня отвернуться, хотя в этом особой надобности и не имелось, я и так смотрел в сторону выхода, прислушиваясь ко всему, что происходило вокруг, одновременно думая, как лучше поступить дальше.

Здесь у меня имелось два варианта. Первый — спрятать девушку, второй — идти вместе с ней, прикрывая обоих щитом, но сил у меня оставалось слишком мало, и от второго варианта придётся отказаться. Иначе у меня будут очень сильно связаны руки, хотя, если Женевьеву спрятать, вероятен большой риск, что её начнут искать и найдут, но времени оставалось мало, как у них, так и у нас.

Не успел я додумать эти мысли, как Женевьева тронула меня за плечо.

— Фёдор, ты ранен?

— Пустяки, тебе нужно спрятаться.

— Только не здесь, не среди мертвецов, — оглянулась вокруг Женевьева.

— Хорошо, мне надо бежать на помощь к твоим родителям, тебя с собой взять не могу, ты помешаешь. Тебе нужно спрятаться.

— Ах, я забыла, тебе нужен шоколад и эфир, у меня есть, пойдём, я знаю впереди один альков, где могу укрыться.

— Хорошо, — мне в голову пришла мысль, и я подбежал ещё к одному убитому анархисту, нашёл у него револьвер и патроны, и когда девушка принесла мне эфир и шоколад, я успел полностью зарядить револьвер.

— Вот, возьми себе, стрелять же ты умеешь? — я протянул Женевьеве оружие.

— Да. Возьми шоколад и эфир, он воздушный, как раз то, что тебе подходит лучше всего. Идём.

— Спасибо, Женя! — я отдал револьвер и, на ходу съедая шоколад, пошёл впереди девушки, следуя её советам. Мои шаги гулко отдавались в коридоре, в отличие от шагов девушки, что передвигалась практически неслышно.

— Вот здесь, — шепнула она, показав на какую-то проходную комнату, в конце которой находился неприметный альков.

— Там есть неприметная дверь, за ней небольшой чулан, я там в детстве часто пряталась.

—