Дворецкий для монстров - Анастасия Волгина

— Егор, смотри, — позвал я.

Он подошел, достал из своего рюкзака лупу и маленький фонарик.

— Надрез, — пробормотал он, осматривая шрам. — Очень тонкий, профессиональный. Будто скальпелем. Они брали у них кровь.

— Для ритуала, — заключил Владимир. — Кровь прошлого, настоящего и будущего. Он готовится. Готовится к чему-то большому.

— Но где он? — спросил я, оглядывая пустой, гулкий подвал. — Где Маргарита?

— Здесь, — раздался за нашими спинами знакомый, веселый голос.

Мы резко обернулись. В дверном проеме, из которого мы только что вышли, стоял он. Майлз Финч. Он улыбался своей обычной, широкой улыбкой, но в его зеленых глазах не было ни капли веселья. Только холодный, расчетливый блеск.

— Финч?! — выдохнул я. — Какого черта?!

— Я ждал вас, — сказал он, делая шаг вперед. — Добро пожаловать. На мой маленький спектакль.

Он сделал еще шаг, и я увидел, что за его спиной стоят двое. Енот и Заяц. Они скалились, их глаза горели ненавистью.

— Где она? — прорычал Владимир, делая шаг к нему.

— Она в безопасности, — ответил Финч. — Готовится к своей роли. В финальном акте.

И тут стены подвала задрожали. С потолка посыпалась штукатурка. Дверь, через которую мы вошли, с оглушительным скрежетом захлопнулась, и на нее с лязгом упала тяжелая стальная решетка. Мы были в ловушке.

— Ты думал, я позволю тебе так просто уйти, Мышара? — усмехнулся Финч. — Нет. Это ваш конец.

Из теней, из-за труб, из темных углов начали выходить они. Оборотни. Много. Десятки. Они окружали нас, их глаза горели желтым огнем, из пастей капала слюна.

— Вы умрете здесь, — сказал Финч. — И ваша смерть станет началом нового, чистого мира.

— Круг! Спиной к спине! Серебро на фланги! Миша, левый сектор, Кирилл, правый! — Скомандовал я.

Начался ад. Мы встали спина к спине, образовав круг. Миша и Кирилл уже полностью превратились в волков, их рычание эхом разносилось по подвалу. Владимир выхватил свои серебряные клинки. Я вскинул арбалет.

Первая волна оборотней бросилась на нас. Я выстрелил. Серебряная стрела вошла оборотню точно в грудь. Он взвыл, вспыхнул и рассыпался в прах. Я перезарядил. Снова выстрел. Еще один. Но их было слишком много.

Миша и Кирилл рвали, кусали, ломали кости. Владимир двигался, как смерч, его клинки летели, оставляя за собой кровавые росчерки. Но оборотни все прибывали. Они лезли, как тараканы, из всех щелей.

Меня сбили с ног. Я упал, выронив арбалет. Один из оборотней навис надо мной, его клыки были в сантиметре от моего лица. Я ударил его ногой в пах. Он взвыл. Я откатился, выхватил нож. Всадил ему лезвие под ребра. Он рухнул на меня, захлебываясь кровью.

Я вскочил. Бой был в самом разгаре. Мы дрались, как загнанные в угол звери. Яростно. Отчаянно. Но силы были не равны. Я видел, как ранили Кирилла, его бок был разорван. Видел, как Владимир, окруженный тремя оборотнями, отбивается, но уже с трудом. Мы проигрывали.

И тут я увидел его. Финча. Он стоял в стороне, наблюдая за бойней с холодной, отстраненной улыбкой. Он наслаждался.

Ярость захлестнула меня и бросился к нему, прорываясь через толпу оборотней. Я должен был его достать. Достать, или умереть. Но тут, когда казалось, что все уже кончено, стальная решетка, преграждавшая нам выход, с оглушительным скрежетом взлетела вверх.

В проем, сметая все на своем пути, ворвались они. Оборотни. Но не враги. А союзники. Стая Романа. Во главе с ним самим. Они врезались в толпу врагов, как таран. Началась настоящая мясорубка.

Я же, не обращая внимания на бой, продолжал рваться к Финчу. Он увидел меня. Его улыбка исчезла. В его глазах на мгновение мелькнул страх. Он развернулся, чтобы бежать.

— Стой, тварь! — заорал я.

Но было поздно. Его тело затряслось, исказилось. Он начал таять, превращаясь в бесформенную, пульсирующую массу слизи, которая быстро утекла в щель в полу. На его месте осталась только небольшая, переливающаяся лужица.

Я остановился, глядя на эту мерзость. Все было кончено. Бой затихал. Оставшиеся в живых враги были схвачены.

К нам подошел Егор. Он смотрел на лужу слизи на полу, и его лицо было бледным, как смерть.

— Нет, — прошептал Егор, глядя на переливающуюся лужу слизи на полу. — Это не может быть он. Это… это противоречит всему, чему он меня учил. Он не мог…

Он был в шоке. Он опустился на колени, его плечи дрожали. Он не мог поверить, что его наставник, его учитель, человек, которого он уважал, оказался предателем. Монстром.

Мы все были в шоке. Я, Владимир, даже суровые воины Романа стояли в растерянности. Мы думали, что враг — это Охотник, какая-то древняя, безличная сила. А оказалось, что враг был рядом. Он улыбался нам, пил с нами чай, давал советы. И все это время он готовил нам ловушку.

— Куда он мог ускользнуть? — спросил я, пытаясь вернуть всех в реальность.

— Куда угодно, — ответил Владимир, его голос был глухим. — Такие, как он… они могут просачиваться сквозь стены, сквозь землю. Он может быть уже на другом конце города.

И тут мы заметили, что в подвале стало тише. Слишком тихо. Мы обернулись. Связанные оборотни, которых мы оставили на растерзание стае Романа, исчезли. На их месте остались только разорванные веревки.

— Амулеты, — прорычал Роман. — Они телепортировались.

— Куда? — спросил я.

— Непонятно, — покачал головой Роман. — Эти амулеты — черная магия. Они могут перенести куда угодно.

И тут, словно в дурном фарсе, в подвал ворвалась полиция. С криками «Всем стоять, полиция!», со щитами, в касках. Они увидели нас, стоящих посреди этого кровавого побоища, с оружием в руках. И они сделали то, что должны были сделать. Они всех нас повязали.

Нас грубо заломили руки за спину, надели наручники. Мы не сопротивлялись. Какой смысл? Объяснять им про оборотней, вампиров и предателя, который превратился в лужу слизи? Нас бы тут же отправили в психушку.

Так что мы просто стояли и молча смотрели, как нас, победителей, арестовывают, как преступников. Это был апофеоз абсурда. Вершина этого безумного дня. И я, глядя в растерянные, испуганные глаза молодых омоновцев, подумал только об одном: «Ну вот, Геннадий Аркадьевич. Теперь ты точно видел все».

Глава 14

Полицейский участок. Снова. Только теперь мы были не свидетелями, а подозреваемыми. Нас рассадили по разным комнатам для допросов. Снова те же лица, те же вопросы. Но теперь в них не было ни сочувствия, ни уважения. Только подозрение.

Я сидел напротив капитана. Он выглядел уставшим и злым.