Дипломатия Кланов - Владимир Пламенев
— Правда? — Я улыбнулся и поднял свою забинтованную руку. Одним движением я сорвал с неё бинт, обнажая печать «Кровавой Цепи». — Вот, какая магия нас связывает. И это не ментальное воздействие, как вы ошибочно полагаете, — я протянул руку прямо к браслету Непчича, и тот вспыхнул ещё ярче. — Видимо, эта печать сама обновляет магическую связь. Не так ли Ваше Высочество? — я повернулся к Софии.
— Магическое воздействие печатью поддерживается постоянно, — объяснила София с нейтральным лицом. Затем она, подтверждая мои слова, стянула бинт с собственной руки и протянула её к браслету. Тот засиял ещё ярче.
Так мы и сидели, с руками, протянутыми к браслету Браслава Непчича. А наши руки «украшали» магические печати.
— Эту печать наложила я, — уверенно заявила София. — Как гарантия того, что господин Добрынин не предаст меня, как только мы окажемся в посольстве. Так что каждую секунду он рискует своей жизнью, чтобы убедить меня в честности своих слов и намерений.
Непчич сначала сидел, смотря на Софию пустым, даже немного подавленным взглядом. Но спустя несколько секунд он сжал челюсти до того, что у него заходили желваки.
— Почему вы выбрали российское посольство, Ваше Высочество? — спросил он.
— Потому что мой отец видел в России союзника. По этой же причине он вызвал господина Добрынина на разговор, перед тем, как назвать своего наследника. Именно Виктор должен был стать младшим советником моего брата, в вопросах российской политики. Пусть предвзятым, — она скосила на меня взгляд с едва заметной улыбкой, — но предельно компетентным.
Непчич шумно вдохнул воздух и нахмурил кустистые брови.
— Ваша безопасность — это государственный приоритет. Она должна обеспечиваться силами иллирийских вооруженных сил, чьим главным представителем в Загребе являюсь я. Я понимаю, что у вас в голове есть иллюзия контроля над ситуацией, — он наклонился вперёд, отчего София тут же убрала свою руку и отстранилась.
Я тоже не стал красоваться печатью дольше необходимого. Однако чуть сместил корпус к Софии. На всякий случай, чтобы помешать Непчичу, если ему взбредёт в голову какая-нибудь безумная идея. А он продолжил говорить:
— Как бы там ни было, я не могу позволить другому государству использовать Ваше Высочество для влияния на внутреннюю политику Иллирии, — Непчич повернулся к послу, который внимательно и спокойно наблюдал за ходом разговора. — В случае, если княжна София не окажется под защитой моих людей к концу дня, я буду вынужден принять самые жесткие меры, чтобы освободить её.
Но посол Державин не растерялся, когда услышал этот, по сути, ультиматум.
— Напоминаю, что нападение на посольство будет актом объявления войны, — стальным голосом произнес посол. — Вы, как представитель вооруженных сил Иллирии, понесете полную ответственность за это деяние. И вашим наказанием будет высшая мера пресечения.
— Нет, господин посол, — возразил Непчич и взял с чайного столика чашку с чаем. Затем спокойно, будто демонстрируя своё превосходство, пригубил напиток и поставил обратно. — Никаких силовых мер. Я просто объявлю правду на всю страну: что русские заманили княжну в посольство, заставили записать обращение, манипулируя её добрым сердцем. Чтобы получить повод, для ввода войск в княжество Иллирия и установления в нём марионеточного правительства.
— Вот, значит, как, — произнёс я негромко, но услышал меня каждый. — Граф Франкопан будет доволен вашей работой.
Тут глаза Непчича вспыхнули. Он бросил на меня разъярённый взгляд.
— Он мне не господин, чтобы оценивать мой труд!
— Правда? — я же оставался совершенно хладнокровен. — Но ведь это именно он надоумил вас явиться сюда. Потому что кроме него никто не знал, что княжна София в посольстве. Именно он подкупил её стражу, чтобы они вывезли Софию из города и передали в руки его клана. И именно его люди погибли, когда инфернальное умертвие попыталось забрать её жизнь. У умертвия, кстати, почти получилось.
Я, в свою очередь, схватил из вазы с фруктами яблоко и громко откусил, позволив сладкому соку брызнуть во все стороны. Раз уж мы скатились до примитивной демонстрации превосходства, то моя демонстрация будет ярче! Проглотив кусок яблока, не прожёвывая, я продолжил:
— Но Софию спасли не российские спецслужбы, а удача одного конкретного русского человека, которого Вы видите перед собой. Я рискнул и полез в дело, которое меня не касалось. Но в итоге сделал для этого государства Вашу работу.
— Я явился сюда, как только увидел трансляцию! — возразил Непчич и взмахом руки чуть не сшиб вазу с фруктами.
— Но ваши люди выдвинулись сюда раньше, — бесстрастно парировал я. — Тем более, Вы же не хотите сказать, что с Франкопаном Вы не взаимодействовали? — он не ответил. Я взглянул на Софию. — Видите, Ваше Высочество? У нас тут очередной заговор.
— Не смей этого говорить! — голос Непчича дрогнул. Его лицо стало наливаться кровью. — Не смей называть меня заговорщиком!
— Тогда как мне вас называть, господин Непчич?
— Я всю жизнь преданно служил князю Адриану и его семье! — на его лбу взбухла жилка. — И никогда не позволю, чтобы какой-то чужеземец называл меня заговорщиком!
— Но при всём желании, — отрезал я, — верноподданным Вас назвать не получается. Потому что князь Адриан жив. А вы, вместо того чтобы исполнить свой долг и защищать его дочь, Вы пытаетесь шантажом и ультиматумами вытащить её из самого безопасного места в этой стране. Где же здесь верность долгу?
— Да что ты знаешь о верности⁈ — он подался вперед еще больше и оперся руками о стол, готовый вот-вот встать и… вломить мне крепкий удар. — Ты — сын беглеца! Чужеземец, который шпионит за страной, которая его приютила!
Сын беглеца? Смелое заявление. Непчич, выходит, что-то знал об отце Виктора? Очень занятно…
Но я не повёлся на провокацию.
— Я знаю, господин Непчич. Я — знаю. Если Вы действительно верны своему долгу, слову и стране, то сделаете абсолютно все, чтобы княжна София выяснила правду об обстоятельствах исчезновения своего отца — Вашего господина. Точно так же Вы сделаете все, чтобы мы
