Последний вольный - Виктор Волох

Леся неуверенно замерла, теребя край шали, и посмотрела на меня огромными глазами, ожидая вердикта. В этом наряде, в этом свете её бледность казалась аристократичной, а её странность — загадочностью.

— Ну? — спросила Изольда с гордостью Пигмалиона.

— Твою ж мать… — выдохнул я честно.

— Ну, что скажешь? — спросила Леся. В её голосе звенело нервное напряжение, но улыбка была от уха до уха.

Я смотрел на неё несколько долгих секунд, прежде чем ответить. Сказать правду — что она выглядит так, будто сошла с полотна Врубеля, — значило бы выдать слишком много эмоций.

— Недурно, — наконец выдавил я. — Совсем недурно.

Изольда презрительно фыркнула, и этот звук был похож на треск разрываемой ткани.

— Не слушай этого сухаря, ягодка. Ты выглядишь совершенно. Еще пара штрихов, и ты будешь готова затмить их всех.

К тому моменту, как мы наконец раскланялись с хозяйкой подземелья, солнце уже рухнуло за горизонт. Когда корни вяза расступились, выпуская нас обратно в мир, над верхушками сосен Лосиного Острова уже высыпали первые, колючие звезды. Воздух остыл, пахло прелой листвой и надвигающейся ночью. Парк затих, словно прислушиваясь к нашим шагам.

— Тебе понравилось? — спросил я, когда мы выбрались из оврага на твердую почву.

— Очень! — Леся сияла. Трудно было поверить, что всего несколько часов назад она готова была упасть в обморок от одного вида паучьих лап. — Слушай, а Изольда… Она правда та самая? Ну, из древних мифов? Недоля? Ткачиха судеб?

— Если бы мне пришлось делать ставку, я бы сказал, что мифы писали с неё. Ну, или с её сестры. Люди любят упрощать.

Леся затормозила, глядя на меня широко раскрытыми глазами. До неё наконец дошел масштаб.

— Но это же… это сколько ей лет?

— Тысячи три? Четыре? До крещения Руси точно. — Я пожал плечами. — Я никогда не спрашивал. У женщин неприлично спрашивать возраст, особенно у тех, кто может откусить тебе голову за бестактность.

Парк стремительно пустел. Одинокие собачники и спортсмены-энтузиасты разбежались по домам, и здесь, в самой глухой части лесопарка, мы остались одни. Когда последние отсветы заката погасли в небе, мы поднялись на пригорок и вошли в березовую рощу.

Я сунул руку во внутренний карман пиджака и достал стеклянный стержень — заземлитель, который использовал на крыше. Сжал его в кулаке и начал шептать формулу призыва.

— Что ты делаешь? — с любопытством спросила Леся, кутаясь в шаль.

— Вызываю нам «бизнес-класс», — усмехнулся я. — Элементаль воздуха по имени Ветряна. Только, ради бога, будь с ней повежливее. Она дама ветреная, в прямом смысле.

Ветряна, должно быть, крутилась где-то поблизости, подслушивая сплетни сосен. Едва я закончил фразу, как передо мной из ниоткуда возник тугой вихрь из прошлогодней листвы и пыли.

— Привет, Максимка!

Леся подпрыгнула, когда голос раздался прямо из пустоты, а вихрь уплотнился, принимая форму полупрозрачной девицы в сарафане, сотканном из тумана и тополиного пуха. Ветряна ткнула в Лесю призрачным пальцем:

— О! А это кто?

— Это Леся, — представил я. — Можешь уплотниться на секунду? А то девушку пугаешь.

— Ладненько!

Леся снова вздрогнула, когда Ветряна, по её мнению, материализовалась из воздуха в полуметре от её носа. Сегодня внучка Стрибога решила примерить образ русалки-утопленницы: длинные, распущенные волосы, в которых запутались сухие листья, и бледная кожа. Она подплыла ближе, бесцеремонно разглядывая Лесин наряд.

— Красивое! Блестит, как иней!

— Эм, приятно познакомиться, — выдавила Леся, пытаясь вернуть челюсть на место. Она сделала шаг назад, но Ветряна тут же закружилась вокруг неё волчком, быстрее, чем глаз успевал следить.

— Ветряна, тормози! — окликнул я. — Нам нужно в Замоскворечье, в особняк Морозова. Подбросишь?

Ветряна замерла в воздухе, и её глаза-вихри загорелись восторгом.

— О, бал! Танцы! Я хочу туда! Там музыка гремит, там бокалы дзынькают!

И с радостным визгом она растворилась в порыве ветра, оставив нас одних посреди березовой рощи.

— Ветряна! — рявкнул я в пустоту. — Ветряна, твою дивизию!

Хлопок, и элементаль снова возникла перед нами, моргая белесыми ресницами.

— Привет, Максимка! О! — Она снова ткнула пальцем в Лесю, словно видела её впервые. — А это кто?

Я тяжело вздохнул, массируя переносицу. Память у духов воздуха короче, чем у золотой рыбки.

— Можешь отнести нас в особняк? Нас обоих. Сейчас.

— Погнали!

Ветряна налетела на нас, как шквал. Я почувствовал тошнотворное чувство развоплощения, когда тело начинает превращаться в туман… Но вдруг всё резко прекратилось. Меня вышвырнуло из потока, и я больно ударился подошвами о землю, едва устояв на ногах.

Я огляделся, ошарашенный. Такого раньше не случалось. Ветряна отлетела метров на пять и парила там, надув губы. Она указывала на Лесю пальцем.

— Не хочу её брать.

— В чем дело? — спросил я.

— Она кусается. — Ветряна поежилась, и по её призрачному телу прошла рябь. — Больно. Жжется, как молнии.

Леся поникла. Возбуждение и радость от нового платья мгновенно слетели с неё, оставив привычную маску обреченности.

— Это я, — глухо сказала она. — Моё Лихо. Я знаю.

— Всё в порядке, — начал я.

Леся покачала головой.

— Ничего не в порядке, Макс. Я должна была догадаться. Нельзя мне к нормальным… существам. — Она попыталась улыбнуться, но вышла гримаса боли. — Иди один. Я доберусь на метро… или вообще не пойду. Встретимся потом.

— О, я думаю, мы можем придумать кое-что получше. — Я шагнул к ней и протянул руку. — Дай ладонь.

Леся посмотрела на мою протянутую руку, потом мне в глаза. В её взгляде плескался страх.

— Эм, ты что делаешь?

— Изольда очень старая и очень мудрая тётка, — сказал я спокойно. — Твое проклятие ей как слону дробина. И прямо сейчас оно не может навредить и мне тоже.

Я коснулся белой бутоньерки на лацкане своего пиджака.

— Видишь этот узел? Пока он белый, я в «домике». Я заземлен. Так что, — я улыбнулся, — готова лететь?

Леся смотрела на меня долго, пугающе неподвижно. Когда она наконец заговорила, её голос был холодным и злым.

— Ты издеваешься надо мной?

Я опешил.

— Что?

— Я никого не могу касаться. Ты прекрасно это знаешь. Я ломаю судьбы, Макс. Если это такая шутка… то она очень жестокая.

— Леся! — Я постучал пальцем по плетеному цветку. — Изольда сплела это специально для тебя. Это «науз»-перевертыш. То же самое заклинание, что и твое проклятие, только вывернутое наизнанку. Оно жрет неудачу. Пока ты рядом с ним, Ветряна будет в порядке. И я тоже.

Маска холода на лице Леси треснула, и я увидел под ней паническую неуверенность. Она посмотрела на меня, потом на Ветряну, которая всё еще дулась в