Светлые века - Йен Р. Маклауд
– Несомненно.
– И все же, если вдуматься, странно получилось. Те зацикленные на датах люди, которые все твердили – Века, Века! Они-то и оказались, в общем-то, правы. Сотня лет плюс-минус день, как будто нами руководила некая высшая сила. Я бы назвал ее судьбой, если бы верил в подобные вещи.
– Но ты не веришь…
– С какой стати? Я человек Нового века, Робби, когда бы он официально ни начался и как бы ни назывался. Однако нас окружают суеверия. Самые разные. Болтают про дракона – не уродца с ярмарки, а огромную тварь, хоть верхом катайся. Дескать, кружится над Халлам-тауэр. – Он усмехнулся. – А еще Конец Света. Многие граждане планируют отправиться туда сегодня вечером. В конце концов, именно там и начался Былой век…
Взгляните-ка на меня и на гражданку Анну: вот мы кубарем скатываемся с Доклендской телеграфной станции и спешим сперва на запад, потом на юг в тусклом свете того последнего вечера, когда солнце впервые за много дней показалось на небосводе – и было оно меньше, бледнее и холоднее луны. На набережной царит праздничная атмосфера. Обгорелые остовы паромов лежат, накренившись, в ледяной каше. Дымоходы напоминают стоячие камни-сарсены, мачты – рухнувшие церковные шпили. Руины недавнего прошлого восстают из замершей реки. Блестит красивый латунный каркас кровати, цветные покрывала распростерлись прелестными крыльями. Повсюду снуют крошечные, замысловатые тени. Дети играют в футбол и катаются на санях, но основной людской поток, следуя по покрытому лужами, коварному льду, направляется к Краю Света. Люди тащат подносы для спуска с белых холмов и корзины для пикников, хотя последние кажутся подозрительно легкими. Вероятно – впрочем, наверняка – это те же семьи, которые я видел весной на ныне утонувшем пароме.
Мы с Анной пересекли реку, ненамного опередив толпы. У нас была цель, и мы знали дорогу. Пока люди выволакивали скамейки со льда или ради забавы протискивались через турникеты рядом с открытыми калитками, мы воевали с розами и жестянками, продираясь к домику среди отдаленных руин Конца Света. На двери все еще висело дозволение Гильдии собирателей. Я оторвал его, когда мы принялись стучать, но на досках остался темный прямоугольник с отвратительными следами ржавчины от гвоздей.
– Что ж, – проговорила старушка, в конце концов показавшись на крыльце. – По крайней мере, вы оба еще живы.
– Нужно уходить отсюда, Мисси, – сказала Анна.
– Ты права. – Весь коттедж заскрипел и как будто вздохнул. – Я должна была уйти давным-давно. – Она вернулась внутрь, и у нас не было другого выбора, кроме как пойти следом. На этот раз очаг не горел.
– Вы выглядите уставшими. Могу я предложить вам чаю?
– Мисси…
Но подменыш, действуя с неторопливой уверенностью, заставила нас сесть и подождать, пока она прогреет примус и наполнит котелок. Снаружи доносились крики и звон стекла, и все-таки мистрис Саммертон полностью завладела нашим вниманием; мы с Анной оказались в ловушке в ее домике.
– Итак, Лондон изменился? Он похож на место, о котором вы мечтали, м-м? Все плохие гильдейцы исчезли или стали хорошими?
Она протянула мне чашку с блюдцем, придерживая то и другое большим пальцем, похожим на ванильный стручок. Наблюдая, как она садится в низкое кресло у темного, потухшего примуса, я подумал, что ей не нужен огонь – она излучала жар в той же степени, в какой Анна теперь излучала холод. Из окна струился белый зимний свет, в нем плясали частицы пыли и инея, на полках над головой мистрис Саммертон поблескивали шеренги старых консервных банок. В сумерках это место чем-то напоминало комнату в Редхаусе, куда она привела меня и мою мать при нашей первой встрече. «А ты, конечно, Роберт… С минуты на минуту появится Аннализа…»
Мистрис Саммертон раскурила трубку и выпустила из ноздрей струи дыма.
– Пассингтон мертв? На самом деле очень жаль, хотя, полагаю, мы все не вечны. Он многое вам рассказал?
Дым оседал слоями. Снаружи раздался громкий треск. Маленький домик тряхнуло. Она опять затянулась, и остаток табака в трубке вспыхнул.
– Мисси? – Анна подалась вперед. Луч света упал на ее лицо. – Ты о чем?
– Во всей Англии заканчивается эфир – ты, Роберт, еще как следует не осознал этот простой факт? Гильдии высосали из земли все до последней капли. Он заканчивался уже в те времена, когда я родилась. И все-таки в той мрачной оксфордской тюрьме, которую вы решили посетить, я мечтала. Мечтала о мире, который будет несравнимо могущественнее и мудрее… – Мерцающий свет угасал, в комнате темнело. Солнце садилось. – Однако вместо этого я прожила жизнь, исполненную обязательств. Жизнь, в которой был только тяжкий труд. Эфир сделал меня такой, какая я есть, эфир меня уничтожил – не в силу факта своего существования, а потому что его было мало! Схемы и чертежи чулочных машин, на починку которых мне приходилось тратить свое драгоценное время. Приборы, которые не желали работать. Бестолковые декоративные растения. Неуклюжие гильдейские заклинания. Вот такое наследие эфира! Вот такую жизнь я прожила! Потом, когда я начала уставать, когда я выгорела и силы мои истощились, меня наконец-то привезли в Редхаус, где тарахтел умирающий двигатель, добывая вещество. Разумеется, там жили такие же тупицы, как везде, но они оказались еще и необыкновенно доверчивыми. Ты, Роберт, знаешь эфирщиков. Взять хотя бы отца Анны. Итак, когда двигатели начали ломаться и перегреваться, когда добыча упала – что ж, они должны были перепробовать все возможное… – Она выдержала паузу. – А потом эти чокнутые оптимисты обратились ко мне. Их двигатели работали на последнем издыхании – но, по сути, они просили меня как-то обратить вспять процесс истощения эфира! По правде говоря, я им солгала, потому что мне было удобно под прикрытием возни с их машинами создавать собственные заклинания. И эта симпатичная деревня с прекрасным особняком, который уже тогда нуждался в новой крыше, эти коттеджи у реки – подумаешь, двигатели стучат и скрипят. Ко мне относились почти уважительно. Эти люди, они были почти добры со мной, а это лучшее, что человечество может предложить существам моего вида. Ну, разумеется, они все равно называли меня троллихой…
Скрипнул стул. В трубке булькнуло. Свет зимнего заката облачил ее в темную мантию.
– Ты всегда запрещала мне употреблять это слово, Мисси.
– А разве есть другие слова? Подменыш – эльф, гоблин, фея или ведьма? И все же у тебя в жизни все сложилось удачно – не так ли, моя
