Сколько волка ни корми - Карина Сергеевна Володина
Ясно. Вот почему Вран с Баей и не слышали ничего на обратном пути. Увела их прогулка ночная совсем от болота далеко – через холм удобнее было возвращаться, хоть и не любит Вран это дело особо. Избегать пытается. Если не навещает Солн его в лесу, то у холма-то всегда поджидает. Только в этот раз его там не было.
Не было…
«Ты куда идёшь, милая? Кто же тебя отпустил?»
– Бая, – на полуслове он Баю перебивает, что-то у лютицы уточняющую. – Идём. Идём быстрее. Я знаю, что нам помочь может.
И, видимо, что-то такое в глазах его Бая видит, что молча с колен поднимается, с лютицей и Вешем коротким кивком прощаясь.
Остаются уже двое посреди болота просыпающегося – лютица беременная и Веш растрёпанный. Смотрят они вслед Врану, рваным, решительным шагом к лесу направившемуся, – прижимает Веша лютица к себе, как дитя родное, и с такой надеждой Врана Веш глазами провожает, словно бабушку его родную Вран искать отправился.
Но едва это Вран про себя отмечает – другие мысли в голове роятся. Злые, горячие, ненавидящие почти. Отлично, Солн, просто отлично – так вот как ты возможностями своими посмертными распоряжаешься? Как все уши Врану дерьмом своим забить – это всегда пожалуйста, а как хотя бы намекнуть ему, что лютица с болот полоумная в лес на ночь глядя звёзды считать ушла и что неплохо бы домой её сопроводить – так нет, спасибо, это не по нашей части?
Пропускает Вран Баю в лес первой, потом сам за границу шагает.
– Где? – рявкает он, как только сапоги его на землю лесную ступают. – Где она? Эй!
– Вран, – настороженно Бая к нему оборачивается. – Не так мы помощи у Хозяина…
– Где она? – повторяет Вран, Баю не слушая. – Где она? Покажи мне! Себя мне покажи! Хоть что-нибудь полезное ты можешь сделать? Или только тогда ты рот открываешь, когда на меня ушат помоев вылить хочешь? Вот я, здесь я, а Чая где? Я знаю, что ты знаешь! Я знаю, что ты меня слышишь!
Замолкает Бая – ничего больше не говорит. Не спрашивает. Возможно, спросит позже – но не сейчас Врану об этом беспокоиться.
– На кой лес ты вообще здесь ошиваешься? – гаркает он в сердцах, то к одному, то к другому дереву поворачиваясь – но не появляется ни у одного из них Солн. – Давай, скажи мне, что и это я ради собственной выгоды делаю! Давай, скажи, что и это не моё дело, потому что…
…душа моя украдена…
– …потому что не нуждается лес ни во мне, ни в моей помощи! А мне плевать, что там лесу нужно или не нужно! Я не лесу помочь хочу – Чае! Покажи своё лицо грёбанное! Покажись! Иначе…
И сам Вран не знает, что – «иначе». И сам Вран вздрагивает, когда после поворота очередного всё-таки видит Солна у сосны высокой.
– Ну что ты разорался, Враша? – спрашивает Солн негромко. – Не по Чаины души я здесь – по твои. Не дано мне Чае помогать. Не видела она меня.
И без усмешки снисходительной, без яда привычного он это говорит. Без выражения всякого глаза его потускневшие на Врана глядят, без задора прежнего.
– Ну так я тебя вижу, – огрызается Вран. – И, о чудо – и Чаю увижу. Где она? Знаешь ведь. Отведи меня к ней. Отведи меня к Чае, С…
Нет, имя Солна Врану называть не стоит. Ни в коем случае.
– Скотина ты бессердечная, – находится Вран. Выдыхает через нос с силой, чтобы успокоиться. – Отведи, лесом твоим проклятым тебя заклинаю. И покончим с этим. Если по мои души ты здесь – хоть это ты сделать можешь?
– Это – могу, – кивает Солн. – Не боишься?
Не о Чае Солн говорит. Указывает он глазами на Баю, всё ещё внимательно крики Врана в пустоту слушающую.
– Не боюсь, – цедит Вран. – С этим я и без твоей помощи справлюсь. Веди.
– Хорошо, – всё так же бесстрастно Солн говорит. – Веду, коли хочешь ты так.
– Хочу, – отвечает Вран. – Бая, пошли. Бая, идём, пожалуйста – сейчас мы Чаю найдём. Идёшь?
– Иду, – тихо Бая отвечает, куда-то в ту сторону глядя, где Солн стоял – но Солн уже дальше идёт, не оборачиваясь. За деревьями почти растворяясь. – Вран. Кто?
– Мертвец какой-то надоедливый, – ведёт Вран плечами. Не удовлетворяется Бая, похоже, его ответом. – Бая, не знаю я, кто это. Не знаю я, почему он ко мне пристаёт. Не знаю, почему Хозяин ваш в лесу своём меня не принимает – ничего я не знаю почти. Только одно знаю: договорился я с ним, выведет он нас к Чае. Разве нам сейчас что-то ещё нужно?
Выдыхает Бая – глубоко, медленно.
– Когда-нибудь придётся тебе мне всё рассказать, Вран с Белых болот, – только и говорит она. – Когда-нибудь придётся всем твоим «не знаю» закончиться. Идём. Поторопимся.
И они идут – и действительно торопятся, потому что очень скоро на трусцу им лёгкую перейти приходится: продолжает Солн, не снижая скорости, впереди среди деревьев мелькать – и ни разу не оборачивается, чтобы посмотреть, не отстают ли они.
Слышит какое-то время Вран крики лютьи то тут, то там, вой даже слышит – но постепенно стихают они. Видно, в глубине леса люты Чаю ищут – а Солн их дорогой, очень хорошо Врану знакомой, к деревне ведёт.
К деревне…
Долго уж Вран к ней не приближался. И последнего раза хватило – с истязаниями от Чомора и огромным костром на капище после. Знает Вран, что ходили туда Лесьяра с Радеем, чтобы убедиться: сгорела дюжина волков деревянных дотла, и нет больше на холме, людьми осквернённом, прохода к предкам в лес вечный. Не посетили предки сон Лесьярин и к Радею тоже не пришли, не подтвердили слова Врановы о том, что бежать с болот лютам следует. Поэтому никто и не бежал – поэтому так на болотах все и остались. Упрямилась Лесьяра, всё хоть какой-то весточки от предков ожидая. Хоть какого-то знака. Глупо это было бы, если бы правду ей тогда Вран сказал – но весьма дальновидно это есть на самом деле, учитывая, что никакой правды в его словах не было.
Вот и лес лиственный знакомый, вот и зарубки на деревьях обновлённые, вот и куст земляницы, на котором ни одной ягодки не осталось. Эта тропинка к ловушкам для дичи мелкой ведёт, а эта – к рощице небольшой, где раньше всё лето Вран просиживал, по
