Орден Сияющих - Анна Коэн
Лес рвано выдохнул и поспешно кивнул. Сейчас он был согласен на что угодно, лишь бы уйти отсюда с Дуком.
– По рукам! – едва не выкрикнул он и первым протянул ладонь. Аттикс ответил на рукопожатие.
– Ступай уже, дикарь, – усмехнулся рыцарь беззлобно. – Я пришлю весточку с датой и местом. И впредь смотри, с кем садишься за стол.
* * *
На конюшне трактира Лес сначала растерялся, не обнаружив кошкана, и заметался между денниками, страшась худшего. Однако Дук, заслышав его голос, грузно спрыгнул откуда-то со стропил, где успел устроиться, и зевнул во всю пасть. Яшма обхватил его лохматую шею, запустил пальцы в густой мех и прижал к себе, содрогаясь от рыданий без слез. Кошкан придушенно мявкнул, и он разжал руки.
– Я тебя никому не отдам, слышишь? Никому.
Дук с подозрением обнюхал его и чихнул. Выражение его морды будто говорило: «Ну и нажрался ты». Лес тихо засмеялся.
– Засиделись мы в этом клоповнике, пора найти остальных. А то они всех бандитов без нас переловят.
Вскочив на Фундука, Лес выехал на улицу.
На Кастору успел опуститься вечер, и она расцвела яркими огнями – фонари здесь делали из разноцветного стекла, чтобы завлекать публику в заведения. Музыка на улицах звучала так громко и вразнобой, будто на каждом углу трудилось по небольшому оркестру. Отовсюду тянуло жареным – пряной рыбой, мясом, овощами, да так густо, что казалось, воздух можно есть ложкой.
Кровь еще бурлила после пережитого, мешая мыслить ясно. Хотелось только убраться отсюда поскорее. И на деле он понятия не имел, как отыскать свой отряд. Будь это Вотра, он бы прикинул пару вариантов, но здесь…
– Начнем с центра, а там разберемся, – сказал Лес скорее самому себе и направил кошкана пятками.
Дук порысил в сторону самого большого скопления огней.
Но стоило им нырнуть в переплетение улиц, как дорогу им заступило семеро вооруженных силуэтов.
– Слышь, красноглазый, – свистнул самый крупный. – Подь сюды.
Лес нахмурился. Вряд ли эти миряне могли знать, какого цвета у него глаза. Он напрягся и остановил Фундука.
– Поди-поди, – повторил мужик. – Сдашься по-хорошему – не сильно побьем. Верно я говорю, ребята?
Ребята лыбились, поигрывая мускулами и дубинками. У кого-то в руках поблескивали ножи.
Лес быстро обернулся. Как есть окружили – сзади подбирались еще семеро бандитов. Видать, почуяли, что геммы собираются разворошить их улей.
«Перескочить их, и дело с концом», – решил Лес и подал знак Дуку брать разгон.
Но тут главарь добавил очень тихо, так, что обычный человек не услышал бы:
– Молодчика к остальным, а твари шкуру не попортите – ее Панкрат себе хотел.
Внутри что-то оборвалось. «К остальным… Шкура… Панкрат…» – складывал Лестер в голове, видя, как подбираются к нему головорезы. Наконец сложилось.
Он медленно спешился.
– Вот и молодец, паря. Давай сюда, и никто больше не пострадает, – заявил бандит самодовольно.
– Пострадает. – Лес раздвинул губы в улыбке. Засохшая было ранка треснула и снова начала кровоточить. – У меня как раз настроение подходящее.
– Чего бормочешь?
– Дук, рвать, – скомандовал Лес и бросился на главаря.
Тот не успел издать и звука, как его кадык оказался свернут на сторону. Лицо второго нападавшего смялось о кулак, как гнилое яблоко. Дубинку Лес сломал о каменную стену и загнал острую щепу кому-то в живот. Хрустнуло чье-то запястье, упуская нож.
В висках стучало, но не как там, за зеленым столом – беспомощно и жалко, а иначе. Хищно.
Дук, рыча, полосовал врагов выпущенными когтями, кусал, сбивал с ног ударами тяжелого хвоста. Кошкан лавировал на узкой улочке, отскакивая от стен и нападая сверху. Морда его окрасилась багровым, зрачки бешено расширились.
Оба они лучше всего умели сражаться – Леса выковали монастырь и степь, Фундука – сама природа. Гемм и кошкан бились как дышали, не задумываясь о каждом следующем действии. У противников не было и шанса.
Лес потерял счет времени и остановился, только осознав, что крики стихли, а он все продолжает крушить череп бандита кулаком, нанося удар за ударом. Боец замер с занесенным кулаком. Его резко замутило.
Как тогда. Пять лет назад.
Это был обычный учебный бой. Это был один неудачный удар. Слишком меткий, слишком сильный. По самой хрупкой височной кости. Тот парень, его брат, он просто упал и…
Прохор схватил Леса и увел с плаца. Кажется, он твердил: «Слышишь, не таскай на себе это! Я сам недоглядел». Но ведь Лес мог и придумать?
Следующим же днем его отправили в стан степняков, подальше от прочих, пока не остынет, не пройдет фазу буйного роста. Чтобы никому больше не навредил, никого больше не…
«Его звали Вернер», – вспомнил Лес как никогда отчетливо, и его стошнило вином.
* * *
Спустя время он слегка пришел в себя, а бандиты вокруг так и лежали. Он прошел по остывающему полю боя и заметил, как один из них пытается отползти подальше. Не тут-то было.
Лес перевернул его лицом кверху и тряхнул за грудки:
– Говори, скуда, где остальные.
– Какие остальные? – прошамкал тот раскровавленным беззубым ртом.
– Будешь корчить идиота, – зашипел Лес, нависая над ним, – я скормлю тебя кошкану, понял? Остальные трое сыскных где?!
Фундук в этот момент уже сосредоточенно вылизывался, стремясь избавиться от налипшей на него пакости, но угроза подействовала. Бандит, сбивчиво и заикаясь, назвал адрес. Лес пнул его напоследок и вскочил на Дука. Ждать было нельзя.
Третий мост от площади, дальше на запад, второй переулок, тупик и обычный на первый взгляд домишко с соломенной крышей. Да только над дверью висит «на счастье» деревянное колесо.
Внутри пусто, но это для отвода глаз. Внизу за столом сгорбился одноглазый уродец – считал монеты. Лес заставил его съесть все до единой, пока тот не затих. В кармане его жилета нашелся золотой хронограф Октава и его же монокль. В погребе еще коридор, ведущий все ниже, глубже, к сердцу зимы-убийцы, затаившейся, ждущей своего часа.
Покрытая инеем железная дверь. Простой, но тяжелый засов.
Лес рванул на себя створку, одновременно крикнув:
– Живы?!
Но там никого не было.
Лишь лед на стенах и лужица крови на земляном полу.
* * *
Октав тяжело опустился рядом на холодную землю.
– Н-ничего, – выдавил он. – Н-никаких з-знаков, ловушек… Просто дверь.
Норма кивнула, изо всех сил стараясь держать глаза открытыми, но веки
