Сердце Земли - Максим Шаттам
– Новая жизнь?
– Да. Однажды.
– Как это? – не понял Тобиас.
– Продолжение жизни – это рождение новых людей.
– А-а-а…
Эмбер поняла, что ребята смутились, и сменила тему.
– Как дела у пэнов?
Оба, Мэтт и Тобиас, растерянно пожали плечами.
– Многие погибли, – ответил Мэтт, – и еще больше раненых. Не говоря уже о тех, у кого пострадала психика. И о тех, чья дальнейшая судьба непонятна, – таких, как Колин, которым неуютно среди нас и пока не очень хорошо среди взрослых.
– А Бен?
Мэтт мрачно покачал головой.
– Он нас предал, – покраснев, сказал Тобиас, словно чувствовал свою вину за случившееся с долгоходом. – Думал, что действует ради всеобщего блага.
– В Вавилоне, когда мы в порту услышали речи циников, я подумал, что предатель – Нил. Но это оказался не он. Бен становился старше, взрослел и выбирал все более рациональные вещи. Наверное, он искал способ выдать тебя и меня циникам и, заручившись гарантией, что они не причинят никому из нас вреда, таким образом остановить войну. Он попытал счастья в Вавилоне, потом в Уирд’Лон-Дейсе и дважды поставил под угрозу наши жизни. А потом попробовал еще и здесь.
– Поэтому необходимость стать взрослым пугает меня все больше, – добавил Тобиас.
– Теперь все будет по-другому, – заверила его Эмбер.
Так и случилось.
Через несколько дней, после освобождения из тюрьмы, куда циники кинули его за помощь пэнам в побеге из Вавилона, в крепость прибыл Балтазар.
Он прошел быстрый путь от заплесневелого соломенного матраса до престола.
Циники пока не были готовы жить без правителя.
Балтазар немедленно запретил пупочные кольца. Он произнес долгую речь с крепостной стены, обращаясь как к своим новым подданным, так и к пэнам. И успокоил всех, объявив о начале новой эры.
Балтазар подчеркнул, что к человеческой природе следует относиться с уважением, что необходимо прислушиваться к себе и к другим, что любовь не является грехом.
Балтазар не отрицал существования Бога, но утверждал, что Бог – это та духовность, на которую опирается в своих поступках человек, и настаивал, что вера не должна ни мешать человеческим отношениям, ни управлять ими.
Он раскритиковал общество, в котором женщину не уважают наравне с мужчиной, где она не пользуется теми же свободами, что и мужчина. Он считал, что мужчины и женщины должны снова полюбить друг друга, чтобы на свет смогло появиться новое поколение и человеческий род продолжился.
В течение пары следующих недель циники и пэны поняли, что еще не готовы жить вместе, поэтому было объявлено, что каждый народ вернется на свою территорию – на необходимое время. А крепость станет местом встреч и переговоров.
Хорошо помнившие уроки Мальронс, циники по-прежнему боялись детей и самой мысли, что придется жить бок о бок с ними. Пэны предложили, что будут брать к себе на воспитание малышей, которые, возможно, появятся на свет в семьях циников.
Были приняты новые принципы сосуществования, которые должны были позволить Вавилону и Эдему жить в мире.
Всем предстояло измениться.
Ценой огромных усилий и многочисленных жертв.
Измениться к лучшему.
По крайней мере, все на это надеялись.
61. Спустя три недели после заключения союза с циниками
Наступила осень. Мэтт брел по улицам Эдема. Он нашел Эмбер сидящей под огромной яблоней в центре города пэнов. Рядом с ней спала Плюм, рана которой почти зажила.
Эмбер держала в руке только что сорванное яблоко.
– Совет Эдема назначил Зели и Мейлис нашими послами к циникам, так что они отправляются в крепость, – сказал Мэтт.
– Прекрасно, они тактичны и умны, и наши отношения со взрослыми от этого улучшатся.
– К сожалению, есть и плохие новости. Циники тоже выбрали посла – это Пьющий невинность. Балтазар был против, но у этого мерзавца оказалась большая группа поддержки в Вавилоне, и, несмотря на мнение правителя, ему удалось добиться назначения..
– Думаю, чудес ожидать не стоит. Не все будет идеально…
– Я предупредил Зели и Мейлис, чтобы они были с ним осторожнее.
– Нам предстоит много дел, каждому найдется чем заняться, чтобы принести пользу.
– Кстати, Колин тоже отправляется в крепость, он сам вызвался быть посредником между взрослыми и пэнами.
– Полагаю, там, на границе между двумя нашими народами, он будет счастлив. Может, даже обретет мир, который ищет. А как дела у Тобиаса?
– Рана затянулась. Но остался приличный шрам. Наверное, Тобиас даже гордится им. Вечерами он постоянно сидит в Салоне воспоминаний и рассказывает о наших приключениях, и все смотрят на него с восхищением!
Эмбер и Мэтт рассмеялись.
Девушка уловила мелькнувшую в глазах друга тень печали.
– А ты как? – спросила она.
Мэтт покачался из стороны в сторону, словно показывая, что по-разному.
– Я думаю о родителях, – неожиданно для самого себя признался он. – Почему именно они? Почему я?
– Потому что так было нужно. Это выпало тебе, но могло – Тобиасу, мне или кому-то еще. Во время Бури природа перевернула наш мир с ног на голову, ей пришлось потрудиться, и, наверное, не все получилось идеально. Были и недостатки, например нюхачи. Или исчезнувшие взрослые. Были и такие взрослые, что спаслись и стали жить сами по себе, чтобы мы извлекли из этого уроки. Что мы и сделали, кстати. Помни, что природа не все знает, но все чувствует и обо всем догадывается. И твои родители, которые собирались развестись, наверняка были большой, волновавшей ее проблемой. Поэтому тебе надо было соединить их, как нам всем следовало соединить и примирить враждующие стороны: Земля хотела убедиться, что мы еще достойны жить на ней, продолжать нести жизнь.
Мэтт пожал плечами.
– Ты права, – ответил он. – Возможно, в мире есть и другие места, где живут дети, чьи родители разлучены, а сами они подвергаются жестокому обращению.
– Уверена! Вспомни Камень завета, сколько на нем разных отметин. Мы отправились к той, которая оказалась в Слепом лесу, в Гнезде клорофилловых пэнов. Потому что уже бывали там прежде. Но ведь есть и другие.
– Как ты думаешь, в этих местах живут такие же пэны, как мы? И есть ли другие Сердца Земли?
– Возможно. Не знаю. Будем надеяться, что есть другие девочки и мальчики, которых природа тоже выбрала, как и нас, чтобы запечатлеть на них свои карты, научить, как помириться с родителями и помирить родителей. И у них свои истории – надеюсь, такие же красивые, как наша.
Мэтт улыбнулся.
– Той ночью в замке Мальронс, –
