Школа дорог и мостов - Тамара Витальевна Михеева
Алехин подвел ее к огромное пробковой доске, увешанной объявлениями всех мыслимых размеров и цветов.
– Ну вот. Можешь выбрать свою мастерскую, – сказал Алехин.
– Мастерскую? В смысле?
– Ну… хм-г, хм-г… Так у нас называются факультеты.
– А, ну так бы и сказали! А то есть «самой выбрать»? Просто взять и выбрать?
– Ну да. Все самое важное в жизни лучше выбирать самому. А мастерская – это твоя специализация, вся учеба здесь будет строиться на твоем выборе.
– А… ясненько.
Саша пробежала глазами по списку, на который указывал Алехин.
На сиреневом листе бумаги было отпечатано:
«Ткачи – 345.
Смотрители – 28.
Следопыты – 091.
Проводники – 459.
Целители – 12».
– А что это за цифры?
– Пока не обращай на них внимания, смотри на слова.
– Ну, вы хоть расскажите мне про этих… м-м-м… ткачей и следопытов, я же ничегошеньки не знаю!
«И вообще мне только одиннадцать лет», – подумала она с обидой.
Алехин вздохнул. Саше вдруг показалось, что он сейчас скажет: «В этом и смысл – выбрать наугад, не зная». И ей заранее стало неуютно.
Но он сказал:
– Видишь ли, Саша… я могу, конечно, рассказать и даже показать, но дело в том, что я сам, внутри себя, отдаю предпочтение одной мастерской. Вроде бы, как директор школы, я не должен, но что тут поделаешь, я же человек, и то, что мне ближе, то и кажется интереснее, важнее. И, рассказывая, я буду неосознанно это транслировать, а значит – подталкивать тебя к определенному выбору. Поэтому… – он сделал приглашающий жест рукой: выбирай, мол, сама.
– То есть мне надо выбрать свой факультет на ближайшие сколько-то лет, просто глядя на слова?!
– Да, – спокойно ответил Алехин и улыбнулся. – Просто глядя на слова.
– Ну и ладно. – Саша тут же решила, что раз так, то не очень-то это и важно, на каком факультете учиться. – Тогда «Следопыты».
– Хорошо, – без всяких эмоций сказал Алехин. Даже обидно стало.
Саша не выдержала и выпалила:
– А какой ваш любимый факультет? Ну теперь-то уже скажите.
– Мастерская, Саша. У нас мастерские. Я учился в другой школе, но, если бы мне повезло попасть в твоем возрасте в ШДиМ, стал бы смотрителем.
Скучнее не придумаешь. Даже если бы Саша не знала значения слова, все равно никогда бы его не выбрала.
– Ладно, пойдем. Выдам тебе значок мастерской и провожу в комнату, где ты будешь жить.
– А форма?
– Что?
– Вы сказали моей маме, что форму мне выдадут.
– Ах да, форма… – Алехин потер лоб. – Ладно, давай попробуем. Иди за мной.
«Да я только это и делаю, – буркнула про себя Саша. – Хоть бы покормили».
* * *
Значок оказался очень красивый: на фоне дороги, вьющейся между гор, – роза ветров. Саша прицепила значок на свитер, вопросительно глянула на Алехина. Тот одобрительно кивнул.
Потом они опять шли коридорами, вокруг сновали, брели, кучковались, болтали, куда-то спешили, зависали у досок объявлений другие ученики ШДиМ. После своей школы Саше показалось, что их очень мало. Сашу что-то смущало в них, только она не могла понять что. Наконец Алехин открыл какую-то дверь и сказал:
– Ну, вот тут можно приодеться.
Комната была узкая и очень длинная, будто коридор. Вдоль стен на вешалках висела в два ряда (выше и ниже) самая разнообразная одежда. Саша увидела кафтан, как на картинках в русских народных сказках, и невесомое платье, подходящее королеве эльфов.
– А вы уверены, что это школьная форма? – спросила она.
– Э-э-э-э-э-э… нет? А на что это похоже?
– Ну… на костюмы в каком-нибудь театре.
– Что ж, пожалуй. Ну, если тебе ничего не подходит, можешь остаться в своей одежде, – подозрительно бодро сказал Алехин.
– То есть формы на самом деле нет? – уточнила на всякий случай Саша и поняла наконец, что ее смущало в учениках, встреченных по дороге.
– Нет, – сдался Алехин.
– То есть вы соврали моей маме?
Он развел руками.
– Мне показалось, что ей это важно. Ну, форма, дисциплина, все такое.
Саша вздохнула.
– Пожалуй, я возьму вот этот шарф, – она потянула из массивного, окованного медными пластинами сундука пестрый палантин. – Мама потребует фото, сами понимаете.
– Что ж… отличный шарфик. Кажется, из шерсти высокогорных хофоларских овец, но я не уверен, надо у Яны спросить, она у нас специалист по империи Вандербутов.
– Нет такой империи.
– Есть, есть, – засмеялся Алехин. – Всё есть, даже такая империя. Ты поймешь потом.
«Ладно», – подумала Саша, намотав себе на шею широкий и длиннющий шарф. Он лег уютными складками, и вдруг… в нем кто-то пошевелился!
– Ай!
– О! Маат, иди ко мне, не пугай первоклассников.
Алехин протянул руку, и из складки шарфа в районе Сашиного левого уха выскользнула ярко-синяя…
– Ящерица?!
– Ну, ну… всего лишь бородатая агама. Она красавица и умница. Зовут ее Маат, она очень любит всякие теплые тряпочки.
– Это не тряпочка, – приходя в себя, буркнула Саша. – Это шарф из… какой там шерсти?
– Высокогорных хофоларских овец. Кажется. Хотя может быть и из козьей шерсти острова Птичка. Или из ралинской? Не могу сказать наверняка. Ладно, с формой разобрались, пойдем, выберешь себе расписание.
– В смысле? Сама выберу?
– Ну… у нас тут что-то вроде самообслуживания, да.
Саша подумала, что вот этого маме точно знать не надо и что ШДиМ все меньше похожа на Хогвартс.
Минуты три Саша изучала расписание.
Геометрия, ботаника, иностранные языки (да, именно так. Во множественном числе)…
– А сколько у вас языков? У меня в школе был английский, а с пятого класса еще испанский. А у вас сколько?
– Все.
– Что все?
– Все языки.
– И английский, и испанский?
– Нет, все языки, какие существуют.
Саша хмыкнула:
– Прикалываетесь, да?
Но Алехин был серьезен.
– У нас другая программа. Ты поймешь потом.
– Ладно. А что такое СМиСИУ?
– Создание миров и способы их удержания.
– Э-э-э-э… это урок такой?
– Да.
– У вас тут типа литературные курсы? Книжки писать учите?
– И не только, – Алехин даже развернулся к ней всем корпусом и посмотрел так, будто она невесть что сказала.
– Вот стоило ради этого меня в такую даль тащить? – проворчала уставшая и голодная Саша. – У нас
