Черный лебедь, ставшая матерью принцессы-лебедя. Том 1 - Аперта
– Да-а. Насчет той собаки. Поскольку в императорском дворце так много принцев, даже представить себе не могу, сколько заботы, должно быть, она получает! Прямо как наша Лейна.
– Д-даже не знаю, что сказать…
Выражение лица Пэйтона стало серьезным, Теннон же немного оживился, словно вспомнил что-то, заслуживающее внимания.
– Хотя собака в основном принадлежит императору, время от времени я беру ее на прогулки.
– Боже, вот, значит, как! Это потрясающе!
– …
Я радостно похлопала.
Щеки Теннона залились краской от похвалы, которая оказалась более горячей, чем он ожидал. Хотя на его лице читался вопрос, действительно ли его действия заслуживают подобного, в то же время ему, похоже, не была неприятна такая реакция.
– Кхм-м, я просто думал, что раз это демоническое животное, то не очень хорошо оставлять его все время в четырех стенах.
– Конечно! Совершенно верно!
Посмотрите-ка! Все-таки вы тоже люди, поэтому, если хорошенько вас прощупать, хоть парочка добрых дел да найдется, а?
– Как и следовало ожидать, такая ласка, когда вы водите собаку на прогулку, полезна для ее эмоционального развития. Конечно, перед еще совсем хрупким младенцем этого не…
– Да, это я также предложил его величеству привести собаку к Ханиэль.
– …
«Что ты сейчас сказал, придурок?»
Я опустила руку, которую подняла, чтобы поаплодировать, и вместо этого заправила волосы за ухо. Не обращая внимания на то, что я замолчала, Теннон продолжал болтать:
– Поскольку его величество заговорили о посещении ребенка, я порекомендовал взять с собой собаку. Ведь речь идет о единственном встречающемся в империи чистокровном представителе вида дьявольских псов, поэтому любой, кто его увидит, обязательно придет в восторг.
– Понимаю.
– Так как нам сказали, что принцесса сейчас находится на той стадии развития, когда она может различать предметы, я подумал, что вместо простого нанесения визита подобная демонстрация редкого животного будет полезна для ее развития.
– А-а-а.
Держи себя в руках. У него действительно не было плохих намерений. Нужно просто проявить терпение. И все. Вернувшись к роли Энн Салливан, я провела рукой по шее, пытаясь побороть эмоции. Прохладный воздух на мгновение коснулся открытой кожи, Ласид встал и сделал несколько шагов, и на лицах двух принцев появилась нескрываемая нервозность.
– Итак, вам понадобилось столько времени, чтобы сообщить, что вы не смогли найти ее?
– Ваше величество.
От внезапного вмешательства императора лицо Теннона зарделось. Ласид был крайне мрачен. Всем своим видом он словно показывал, что давно ждет, когда младший брат прекратит свою пустую болтовню.
– И кто еще мне тут говорил быть осторожным?
– П-прошу прощения, ваше величество.
– …
Если мне делали выговор, я не знала, что делать, но сейчас, когда при мне отчитывали других, растерялась еще больше. Глаза императора не выражали никаких эмоций, только когда он смотрел на меня и Селлену. Однако едва он встал перед своими младшими братьями, как его взгляд начал источать холод.
– Послушайте, тогда, думаю, мне лучше удалиться.
– А это?
– А… Лейна.
Внезапно император одной рукой поднял Селлену со стола, где она сидела, отчего все ее тело резко напряглось.
– Возьми то, что тебе принадлежит, и иди.
Похоже, вкладывая в это именно такой смысл, Ласид собирался небрежно передать мне Селлену, но тут выражение его лица резко изменилось.
– Это…
– В чем дело? Пожалуйста, скорее отдайте ее мне.
Хотя я вежливо протянула к нему обе руки, его голова, когда он посмотрел на крякву, снова наклонилась на двадцать пять градусов.
– …не похоже на твою дочь.
⁂
– …
Услышав шокирующее заявление императора, я напряглась до такой степени, что превзошла в этом Селлену. Ласид пристально посмотрел на нее, и на его лице отразились сомнения. Затем он вновь поднял ее в своей руке.
– …Кэтрин, ты уверена, что это твоя дочь?
– П-простите?
Что за дела? Похоже, у него вовсе не глаза хэтэ… От его неожиданного просветления у меня по спине пробежал холодок. Хотя еще когда я вошла в комнату, он какую-то долю секунды взирал на Селлену с подозрением, а сейчас так и вовсе всем своим видом излучал убежденность в своих словах. Возникла не та ситуация, в которой я могла бы настоять на своем и уйти, поэтому мои губы только продолжали дрожать, а на ум ничего не приходило.
– Э-это…
Возможно, считая, что другого выхода нет, Теннон встал на мою сторону:
– Но, ваше величество, разве на ней не та же самая лента?
Этот тон я словно где-то уже слышала, но голова вдруг опустела. Сейчас я не могла об этом думать.
– Не знаю, по какой причине вы так думаете, но герцогиня ни в коем случае не стала бы рисковать своей драгоценной жизнью, чтобы лгать Солнцу империи, вашему императорскому величеству.
– …
– Не так ли, герцогиня?
Пожалуйста, не открывайте так любезно путь к моей смерти.
И, не в силах ничего сделать, я лишь крепко прикусила губу. Я боялась, что император накричит на меня за то, что я его обманула, но он продолжал хранить молчание. Пэйтон, который принялся внимательно следить за изменениями в настроении Ласида, посмотрел на Селлену сверху вниз и заговорил со своим венценосным старшим братом:
– Ваше величество, я не знаю, почему вы так думаете, но…
– Ощущения другие.
– …
– Когда держу ее в руках, ощущения другие.
Наконец отдав мне Селлену, Ласид спокойно посмотрел на свою руку. Не в состоянии различать животных по видам или цветам, он, очевидно, был полностью уверен в ощущениях своей руки.
– Когда я поднял ее из озера, она определенно…
Он открыл рот, словно пытаясь объяснить это чувство, но так и не смог закончить.
Оказавшись под его равнодушным взглядом, я изо всех сил зажмурила глаза и снова их открыла.
– Кэтрин.
– Мне очень жаль, ваше величество.
– …
Но если я скажу, что почувствовала не сожаление из-за того, что не настояла на своем, а радость, узнав, что он помнит Ханиэль, то, наверное, буду выглядеть сумасшедшей, да? И я опустила голову, подавляя внезапно нахлынувшие эмоции.
– Прошу меня простить. У моей дочери возникли непредвиденные обстоятельства, поэтому другого выхода не было.
– Какие еще обстоятельства?
– …
Она пошла в школу.
Малышка должна получить грамоту за безупречную посещаемость.
Моя нижняя губа дрожала, не давая мне что-либо сказать.
Для него, вероятно, не имело значения, являлась ли эта утка моей дочерью, но в том, что я обманула императора, была моя вина, поэтому даже молить о смерти в сложившейся ситуации было бы недостаточно.
– Она очень пуглива и крайне застенчива.
– Сильнее, чем «это»?
– …
Когда обвиняющий палец императора указал на меня, Селлена пришла в предобморочное состояние. Ее лапы тряслись, и если бы кто-то, посмотрев на нее, сказал, что она бьется в предсмертных конвульсиях, то разубедить его в этом было бы трудно.
– Да-а, этот ребенок крайне общительный. Вот почему сегодня я… привела ее с собой.
– Поэтому ты даже опустилась до лжи мне?
– Ну…
– Скажи мне. Почему ты это сделала?
Мне казалось, его настроение было сильнее испорчено от того, что я ему солгала, а не из-за того, являлась Селлена моей дочерью или нет. Необычайно спокойный и тихий тон был признаком того, что сейчас император явно не в духе. Не знаю, когда мы успели стать настолько близки, чтобы он вел себя подобным образом, но даже в такой ситуации моя главная мысль оставалась неизменной.
«Как же хорошо, что я не привела ее сюда».
Если бы моя Ханиэль увидела этот взгляд своего старшего брата, то у нее наверняка случился бы еще один приступ, как тогда, на озере. Что ж, он смотрел на меня так потому,
