По краю земли - Катерина Ромм
– Да чего такого?! – рявкнул Меркурус, попытавшись переорать хозяйку. – Сейчас я уберу, угомонитесь!
Она действительно поутихла, когда он собрал и спрятал работы, но осадок всё равно остался. Меркурус сверился с картой и решил, что не будет ночевать у безумной бабы. Следующая гостевая хижина была примерно в часе ходьбы – это означало, что придётся идти по темноте. Но ничего, в Вергле Меркурус прикупил себе простой свечной фонарик. У Сэптена был такой, только получше.
Меркурус быстро проглотил пережаренную куриную ногу и варёный картофель с маслом, заплатил за ужин и отказался от комнаты. Хозяйка не стала пререкаться – было очевидно, что она только рада от него отделаться. Что ж, не стоит благодарности. Меркурус не понял, чем ей не угодили его пейзажи, и не собирался разбираться. Если тратить время на людей, которые тебя бесят, не заметишь, как пролетит вся жизнь.
Толкнув тяжёлую дверь, Меркурус вырвался наружу и вдохнул холодный, но уже не морозный горный воздух. Да, всё‐таки весна не за горами. От такого каламбура ему стало смешно, и настроение немного улучшилось. Меркурус натянул меховой капюшон и двинулся вдоль голубоватых сугробов, тщательно лавируя между островками наледи. На подходе к гостиницам всегда было скользко, поэтому хорошие хозяева посыпали дорожки песком или щебёнкой. Тётка в платке явно к таким не относилась.
Пристально глядя под ноги, Меркурус не сразу осознал, что в двух шагах от него тропинку перегородил человек. А сообразив, сдвинулся в сторону, чтобы они могли разминуться. Однако человек не торопился проходить – он застыл на месте, и лишь тогда Меркурус поднял глаза.
Бледный до синевы, худой, в разодранных штанах и без шапки, перед ним стоял Фелтон.
ια
– Вон там она, моя Малакка! – старик махнул рукой, указывая на просвет среди деревьев.
Они выезжали из леса. Повозку потряхивало на разбитой дороге, и позади было несколько часов утомительного пути. А впереди…
Старик, очевидно, гордился своей деревней и именовал её «городом», но Венда хорошо знала Ориендейл и понимала, что это просто смешно. Малакка облепила склоны небольшого озера – последнего из длинной цепи Боргентальских озёр, и это всё, что было в ней примечательного. Мостовые отсутствовали, улицы фонарями не освещались, и простые деревянные дома хаотично теснились на пологих холмах. Если бы не близость к преуспевающей Медовой долине, Малакку бы запросто забыли нанести на карту.
Старик прервал их с Айлеком разговор, и теперь Венда никак не могла поймать ускользнувшую мысль. Помнила лишь, что говорили о Фелтоне. После импровизированных похорон – как жаль, что она не поблагодарила Марка за эту идею! – Венде стало несколько легче. Казалось, она готова была отпустить Фелтона. Да, чувство падения с высоты и укол в самое сердце оттого, что его больше нет, никуда не делись. Она будет проживать этот страшный день снова и снова. Но вместе с тем Венда осознала, что по-настоящему любила Фелтона. А любовь не умирает вместе с человеком – она остаётся с нами навсегда.
– Школа? – подсказал Айлек.
– Да! – Она наконец вспомнила. – Точно. Что думаешь?
Айлек пожал плечами. Он сидел в углу повозки, против движения, свесив правую руку за деревянный борт. Венда лишь на днях заметила, как травник повзрослел за последние месяцы. Или даже постарел – хотя разве так бывает?
– Мне кажется, он был бы рад. «Школа имени…» У него есть фамилия?
– Есть. Он говорил, но я забыла. – Венда покачала головой.
– Тогда просто «Школа имени Фелтона». А где?
– В Ориентале, наверное, лучше всего. – Она прикусила губу. – Знаешь, мы ведь не так далеко от дома. Я не хочу возвращаться, но…
Но ради Фелтона?
Через несколько минут старик остановил повозку возле гостевого двора, и Венда, едва не задремавшая от мучительных размышлений, удивлённо распахнула глаза. Такой гостиницы она ещё никогда не видела.
Был ранний вечер, и на дворе почему‐то играли дети. Не двое или трое, а целый отряд. Одни копошились в сугробах и на паутинке из натянутых на столбы верёвок, другие облепили низкие скамейки. Старшим было лет по девять, а самым младшим… Венда не знала. Ей не доводилось возиться с малышнёй: у неё не было ни родных, ни двоюродных братьев или сестёр.
– Это детские комнаты, что ли?
Старик смутился от её вопроса, запустил руку в неухоженную копну седых волос и почесался, словно пёс. Потом кивнул.
– Раньше гостиница вечно пустая стояла, ну, Малакка ж в стороне от больших дорог, – наконец пояснил он. – А детишек вона сколько, видали? Ну и решили, того, детские комнатки сюда разместить. А ещё здесь маленькая наша книжная и суповые кухни… Эй ты! – Старик махнул рукой одному из мальчишек постарше, в серых рейтузах, ярком сюртучке и шапочке. Мальчик подошёл ближе, и Венда торопливо отвела глаза. Из-под шапки выглядывали тёмно-рыжие вихры. – Ну-ка кликни Миражет, малычок! А, да вот же она сама идёт, хозяинька…
Высокая молодая женщина выплыла из дверей, словно почувствовала, что о ней говорят. На Миражет была меховая накидка, а под ней – длинное приталенное красное платье. Оно идеально подчёркивало полную грудь и широкие бёдра. Венда поёжилась, чувствуя себя последней оборвашкой в несуразных обносках с чужого плеча. Обычно её не заботило, как она выглядит, но сравнение с Миражет было настолько не в пользу Венды – наверное, страшно даже глаза перевести с одной на другую. Венда нащупала и крепко сжала руку Айлека.
– Дети, заходим внутрь, берём дощечки! – распорядилась Миражет. Она не крикнула, а неторопливо пропела эти слова на ориентальском, и дети, как зачарованные, потянулись к дверям.
Венда и сама едва сдержалась, чтобы не сделать шаг вперёд, но её остановил взгляд малахитовых глаз Миражет. Женщина едва заметно подняла уголки губ, и Венду словно облили топлёным маслом… нет, цветочным мёдом! Она улыбнулась в ответ, чувствуя, как раны её души рубцуются под слоем медовой патоки.
– Добро пожаловать в Малакку! Вы лешие? 8
Венда с готовностью кивнула.
– Поди, утомились в дороге? – Миражет протянула им розовые руки. – Проходите! У нас много свободных комнат, сейчас мы вас накормим, напоим, умоем и проводим в тёплые постели.
«Как же славно, – подумала Венда, следуя за хозяйкой и щурясь от удовольствия. – Ангел, неужели в этом мире и правда ещё есть что‐то хорошее?»
Тот, кто однажды построил здесь эту гостиницу, явно перестарался. Два трёхэтажных крыла, просторный зал, столовые, конюшня, дворовые постройки; где‐то спрятались огромная кухня и кладовые… Зачем только он возвёл всё это в унылой Малакке и откуда взял средства?
