О детях Кощеевых - Алёна Дмитриевна Селютина
Чернава продолжала смотреть. Тогда он отправил в рот еще одну оладью. Снова медленно разжевал, едва сдерживаясь, чтобы не застонать от удовольствия. Проглотил и взял следующую. Вот так, дорогая. Ты можешь меня ненавидеть, но свою выпечку обратно уже не заберешь. Чернава прожигала его взглядом. Клим свой тоже не отводил. Ему уже самому стало интересно, кто выйдет победителем в этой схватке, и сдаваться он не собирался.
– А всё же как же это здорово получилось, что вы здесь оказались, молодые люди! – воскликнул Савелий Афанасьевич. – А то Чернавушка тут совсем одна, я всё время на работе, а ей и поговорить не с кем, а так авось подружитесь, вот хорошо будет! Да и беспокоиться я не стану, раз уж речь о внуках самого Сокола идет.
Чернава, которая в этот момент всё же решилась положить в рот небольшой кусок оладьи, подавилась и закашлялась.
– Что ты, девочка моя? – заволновался ее отец. – Вот, попей воды.
– Постучать? – вежливо предложил Клим.
Она рубанула воздух ладонью, явно давая понять, что скорее откусит протянутую руку помощи, нежели за нее поблагодарит.
Клим перевел взгляд на Якова. Тот задумчиво дожевывал вторую оладью, с явно нарастающим недоумением наблюдая этот балаган.
А ведь не зря они не пошли сегодня на тренировку. Такое бы пропустили! Тут тебе и хлеб, и зрелища, и непосредственное участие! Получше ярмарки будет.
Чтобы поймать после завтрака Чернаву, Климу пришлось почти полчаса просидеть под лестницей, поджидая ее. Очень хотелось курить, но делать это в стенах общежития было категорически запрещено. Клим и так периодически курил у себя в комнате, но узнай Елена, что он делает это в коридоре, точно выселила бы, не дав и слова в свою защиту сказать. Поэтому пришлось стиснуть зубы и терпеть, представляя, что это его первая засада. Проходящие мимо косились на него с подозрением, и Клим поклялся себе, что обязательно попросит Злату научить его парочке взороотводящих заговоров. И жутко обрадовался, когда наконец заслышал подходящие по звуку шаги.
– Ты зачем про имя соврала? – спросил он, возникая за спиной Чернавы, когда она прошла мимо.
Чернава хмуро глянула и ничего не ответила, прошла к своей двери и попыталась ее открыть, но ключ застрял. Она явно занервничала и стала давить сильнее, но результата это не дало.
– Ключ переверни, – предложил Клим, понаблюдав за ее мучениями.
Вместо этого Чернава резко развернулась. Она была почти одного с ним роста, и, наверное, оттого брошенный ею взгляд из-под бровей показался ему особо грозным.
– Спасибо за помощь, но я как-нибудь сама разберусь, – огрызнулась она.
– Ты чего такая злая? – удивился Клим.
– За собой следи.
– Нет, ну правда…
– Слушай! – Чернава сощурилась. – Чего тебе от меня надо, а? Я тебе в друзья не набивалась, вот и ты от меня отстань.
– Рядом живем, чего бы не познакомиться?
– Познакомились уже.
– Это точно, – улыбнулся Клим. – Знакомство у нас веселое вышло. Так, может, всё же скажешь, куда ночью ходила?
Чернава зарычала. Прямо по-настоящему.
– Отстань от меня!
И снова повернулась к двери и вставила ключ уже правильно.
– Дурная! – разозлился Клим. – Ты всегда так с людьми разговариваешь? Чего я тебе сделал? Хоть одно слово обидное сказал? А ты словно собака: лаешь и лаешь. Говорить не научилась? Ну и сиди тут одна. Прощай, больше не потревожу.
Клим быстрым шагом дошел до своей двери, отпер ее и влетел в комнату. Он же просто поговорить хотел! Чего ерепениться?! Больно она ему нужна! Кинул злой взгляд в сторону комнаты Чернавы, гневно выдохнул через ноздри и с размаху сел на кровать. Ну что за девка?! Сначала поспать нормально не дала, теперь все настроение испортила!
Позади него что-то стукнулось о стенку, и снова стало тихо. Клим вздернул бровь. Чего это она? Вещами, что ли, кидается? Мало того что дурная, так еще и бешеная. Тогда, пожалуй, вовремя ушел.
Клим уставился на противоположную стену, заставил себя глубоко вдохнуть и задержать дыхание, а потом выдохнул протяжно – так, как учила его Злата, когда они медитировали. Грач говорил, что самообладание и выдержка – его слабые места и их, как и всё остальное, нужно тренировать. Вот и нужно воспринять эту девчонку как повод потренироваться. Тренажер, ха! Да, именно, и тогда уже не так сильно хочется пойти и оттаскать паршивицу за косу, чтобы ей в другой раз неповадно было.
Вдох-выдох.
Вдох-выдох.
Дыхание выравнивалось, но негодование не желало отпускать.
Вдруг в дверь постучали. Клим поднял на нее тяжелый взгляд. Яшка что ли? Как не вовремя! Минут на десять бы позже, а то сейчас можно не удержаться и сказать брату что-нибудь неприятное, а оно кому надо? А то там и вовсе Злата. Эта его рычание точно терпеть не станет…
Если поругается с ними, виновата будет Чернава! Нечего было его доводить!
Нет, не дело это, надо успокоиться.
Вдох-выдох.
Стук повторился, в этот раз прозвучав настойчивее. Клим чертыхнулся, собрал в кулак все нашедшееся самообладание, встал и пошел открывать. Однако за порогом обнаружилась не Злата, а Чернава.
– Что хотела? – поинтересовался он, стараясь, чтобы голос прозвучал не слишком раздраженно. Не станет он показывать, как она его задела.
– Я была не права, – буркнула Чернава и замолчала.
Клим подождал, но продолжения не последовало. Однако начало его уже заинтриговало.
– И? – подсказал он.
– И всё! – снова взорвалась она. – А чего тебе еще надо?
– На пузико посмотреть, – хихикнул Клим.
– Чего?! – ошеломленно округлила глаза девушка.
– Это ты чего? Ведешь себя словно еж: свернулась в клубок и иголки выставила. Но у каждого ежа есть пузико. Вот мне и интересно глянуть.
– Дурак, – мрачно резюмировала Чернава и направилась к себе.
– Это точно, – ответил ей в спину Клим. – Не был бы дураком, не открывал бы. Чего говорить с тем, кто этому не обучен?
Чернава резко обернулась.
– Я умею разговаривать с людьми!
– Я заметил.
Она постояла еще немного, буравя его взглядом, и вдруг будто кто пар из нее выпустил. Ссутулилась и отвела глаза.
– Я не врала про имя, – сказала она. – В этом мире я Женя, а Чернава – это еще из Тридевятого. Отец по привычке меня так зовет. Ладно, я прошу прощения. Доволен?
Клим рассмеялся. Раздражение ушло, и он ощутил гордость за себя: молодец, что сдержался и не наорал, не выставил себя дикарем неотесанным. Грач прав: самообладание – это все.
– Тебе повезло, что я отходчивый. Ладно, бывай, Женя. И спасибо за оладьи. Очень вкусно было.
– Клим, – позвала она, впервые назвав его по имени. Он обернулся. Чернава смотрела прямо и снова с вызовом. Ну, что опять? – Ты и твой брат очень понравились моему отцу. Он боготворит вашего деда. Мой отец, он… У него больное сердце. И уж коли сел к нам за стол, отплати ему добром, не расстраивай.
Вот, значит, что она о нем подумала. Оладий наелся, а при встрече сбежит и не поздоровается. Ну, спасибочки.
– С твоим отцом я еще с удовольствием поговорю, а вот твоих оладий мне больше не нужно, – ответил он.
– А я и не предлагала, – начала было заводиться Чернава, но быстро одернула себя. – Но всё равно спасибо, что сели за стол. Он любит общаться, и отсутствие собеседников его расстраивает.
Клим собирался ответить, но в этот момент в коридоре показалась Злата. Завидев его, она улыбнулась и махнула рукой. Клим махнул в ответ, и Чернава обернулась посмотреть, кому это он. Злата стянула шапку и направилась к ним, по пути расстегивая пуховик. Высвободившиеся медные кудри подпрыгивали в такт ее шагам. Из отворота пуховика показалось ярко-зеленое платье.
– О! – донесся до него тихий выдох впечатленной Чернавы. Или всё же Жени. Нужно было определиться.
– Привет, Клим, – поздоровалась, дойдя до них, Злата и выдержала паузу. Потом с намеком качнула головой в сторону Чернавы.
– Женя, – представил он, сообразив, что от него требуется. – Новый жилец. А это Злата. Она…
– Дочь местного сотрудника, – перебила его Злата, и Клим прикусил язык. Он как-то никогда не задумывался, что Злата вряд ли кричит направо
