О детях Кощеевых - Алёна Дмитриевна Селютина

ухватился за раму, с трудом подтянулся и навалился грудью на подоконник. Вышло очень неуклюже и шумно, да еще и с руганью. Странный тать. Только входит в дело? В любом случае стоило подождать и посмотреть, что будет дальше, а потом уже взять с поличным. Вот история выйдет!

– Уф, – выдохнул тать, окончательно оказавшись внутри. В комнате и на улице было темно, и в темноте Клим решил, что перед ним совсем молодой парнишка. Парнишка встал с пола и закрыл окно, за что Клим был ему благодарен – становилось все холоднее и холоднее, ноябрь месяц, в конце концов, – а затем… принялся раздеваться. Большой рюкзак глухо ударился об пол. Полетели в сторону стула обувь, куртка и шапка. А потом он и вовсе стянул с себя штаны, оставшись в одной футболке, дошел до его кровати и, прежде чем Клим успел запротестовать, рухнул на нее.

Клим особой мягкостью никогда не отличался. Парнишка приземлился, ударив локтем ему в грудь, отчего Клим сдавленно охнул, а в ответ услышал визг. Причем отнюдь не мужской. Всё еще пытаясь вздохнуть, он дотянулся до выключателя и врубил свет. И окончательно удостоверился в том, что ошибся. Девка это оказалась, а не парень, хотя ошибиться тут было несложно. Худая, высокая и щуплая. Волосы какого-то мышиного цвета, совсем короткие, и впрямь как у парня, да еще и топорщатся во все стороны, а вот лицо было по-детски пухлое. И глазища огромные. Она несколько секунд тоже рассматривала его, а потом вновь взвизгнула, спрыгнула с кровати, схватив одеяло, чтобы прикрыть ноги.

– Ты кто? – выдохнула девица, с ужасом разглядывая его. – Ты что тут делаешь?

– Это я спрашивать должен, – заметил Клим, садясь на кровати и потирая грудь.

– Я сейчас отца позову!

– Ага, зови! Ему, думаю, тоже будет интересно узнать, зачем ты лазишь по ночам через окна в чужие комнаты.

Девица насупилась, но всё-таки огляделась и удостоверилась, что действительно ошиблась окном. И всё равно гордо вздернула подбородок, словно это он к ней заявился.

– Отвернись, – потребовала она. – Мне одеться надо.

– Только попробуй выкинуть какую-нибудь глупость, – предупредил Клим и честно сомкнул веки, порадовавшись, что хоть ему одеваться не нужно – по привычке он спал в одежде. О том, что девка может что-то натворить, Клим не волновался: уже понял, почему чутье промолчало. Было слышно, как она влезла, пошуршав, в свои штаны. Клим для порядка выждал еще немного и снова открыл глаза. Она уже собрала раскиданные вещи и направилась к двери. Подергала за ручку, но дверь предсказуемо не открылась.

– Выпусти меня, – потребовала она, нахмурив брови.

Клим встал с кровати.

Девушка вжалась в стенку.

– Насиловать собираешься? – вроде бы с норовом поинтересовалась она, но при этом испуганно прижала к груди весь свой скарб.

Клим хохотнул. Во-первых, было бы тут что насиловать, а то и подержаться не за что, даже груди под футболкой не видно, а во-вторых…

– Это ты ко мне вломилась, так что беспокоиться тут мне надобно.

– Нужен ты мне больно. А ну, открой дверь.

– Не открою.

– Я буду кричать.

– Кричи.

И она крикнула. Тихонечко так. Подождала, но ничего не произошло. Вскрикнула еще раз. Погромче, но всё равно почти что шепотом. Снова подождала, и снова ничего.

– Да ты в голос ори, – предложил Клим. – Чего боишься-то?

– А чего это ты ничего не боишься? – нахмурилась она. – А если и правда закричу?

– Хотела бы закричать, уже бы закричала. – Клим скосил глаза и с тоской глянул на подушку. Та так и манила прилечь. И он бы с удовольствием, правда. Но к подушке Клим возвращался ночь за ночью, а девицы к нему в окно влезали впервые. – Говори давай, кто такая и к кому шла.

Девка гневно хмыкнула, поджала губы и отвернулась.

– Пока не расскажешь, не выпущу, – предупредил Клим.

Она прожгла его пылающим взором, но, видимо, осознав, что он не шутит, пошла на попятную.

– Я окна перепутала.

– Это я уже понял. Так к кому лезла?

– К себе.

– Через окно? А чего через дверь не вошла?

– Потому что комендантский час начинается в двенадцать, и двери в общежитие закрываются! А сейчас уже полпервого! – произнесла она так, словно то было понятно и круглому дураку.

– Закрываются, – согласился Клим. – Только позвонить же можно, и впустят.

– Елена этого не любит, – нахмурилась девица. – И окно я в своей комнате специально оставила открытым на случай, если поздно вернусь. А теперь выпусти меня! Если отец меня здесь найдет, он тебе голову оторвет.

– Это вряд ли, знаешь ли, – хмыкнул Клим. – Я боевой маг.

Он провернул руку в запястье, и в ладони замерцал пульсар. Однако на девку это не произвело никакого впечатления.

– Мой отец служит самой Лебеди. И если со мной что-то случится, то это тебе не поможет.

Ух ты, какая пташка к нему залетела. Клим бы, может, и поверил, да только уж очень характерно у нее глаза бегали. А с другой стороны, вроде и не врала. Может, и служит ее батька Лебеди, да только вряд ли Владычица о том ведает и тем более и правда сама заявится сюда с ним разбираться.

– И что, отец твой тоже здесь? А давай-ка я тебя прямо к нему и доставлю. Чтобы с тобой по дороге больше ничего не приключилось, а?

Девица возмущенно хватанула ртом воздух, но промолчала.

– Но тогда тебе придется объяснить отцу, где ты была посреди ночи, – озвучил очевидное Клим. – А где ты, кстати, была?

– Гуляла.

– Одна, ночью?

Девица ничего не ответила, но губы у нее задрожали, и Клим испугался, что она сейчас заплачет. Нет, ну вот только рева ему тут не надо. Еще скажет кто потом, что он девку до слез довел. Стыд какой.

– Ладно, – сдался Клим. – Отпущу. Но скажи хоть, как тебя зовут.

– Женя, – буркнула она.

– Это ж мужское имя, – удивился Клим.

– И женское тоже!

– Что ж, смотри, Женя, коли побежишь, сдам отцу.

– В смысле?

– А ты решила, что я тебя просто так отпущу?

Из его комнаты они вышли молча, и Женя остановилась и пересчитала двери.

– Ничего не понимаю, – нахмурилась она. – Вот же: моя дверь третья. И я посчитала окна, твое тоже было третье. Как так?

– Под лестницей чулан есть, первое окно – это из него, – усмехнулся Клим.

Девушка гневно выдохнула, явно коря себя за промашку, потом повернулась к Климу.

– Ладно. Спокойной ночи. Я пошла.

– Куда это ты пошла? Открывай дверь.

– Чью?

– Свою. Должен же я убедиться, что ты правду говоришь и никого тут грабить не собиралась.

Девушка снова насупилась, но достала из кармана ключ и легко открыла соседнюю дверь.

– Убедился? – обиженно поинтересовалась она, проходя в комнату.

– Ага. Жень, а ты всё-таки куда ходила-то, а?

Женя хмыкнула. А потом взяла и захлопнула дверь прямо перед его носом. Клим некоторое время созерцал неровно окрашенную деревянную поверхность, потом постучал. И еще раз. Приложил ухо к двери и прислушался. В комнате было тихо, и узкая щель между дверью и полом была темна, а значит, Женя не стала включать свет.

Он усмехнулся, широко зевнул и побрел к себе. В постели его ждала подушка.

* * *

– Может, не пойдем, а? – неуверенно предложил утром Яков.

Клим поцокал языком, обвел взглядом парк, через который им предстояло добраться до полигона, и подавил возникшее от увиденного острое желание закурить. Вчера вечером прошел очередной дождь со снегом, а ночью ударил мороз, и все дорожки превратились в каток, да к тому же неровный. Сырой стылый воздух неприятно холодил нутро. При каждом выдохе изо рта вырывалось облачко пара. А в общежитии, из которого они только что шагнули на улицу, было сухо, тепло и уютно.

– Может, и не пойдем, – задумчиво ответил Клим, а потом махнул рукой. – Да куда мы пойдем? Пока дойдем, все ноги переломаем, а с переломанными ногами особо не побегаешь. Нет, пошли-ка лучше завтракать.

– Пошли, – радостно согласился Яков.

Вместе они добрались до комнаты Клима, скинули куртки и едва ли не наперегонки, будто мальчишки-отроки, кинулись наверх. Преодолели лестницу вприпрыжку, заслужив неодобрительный взгляд кого-то из жильцов, а потом, хохоча и то и дело ловя друг друга за шиворот, чтобы не дать другому обогнать себя, влетели в отгороженный холл, служивший в общежитии кухней. Настроение у обоих было преотличное,