Мелодия для короля - Макс Ленски

– Теперь многое становится понятнее. То-то мне казалось нелогичным, что аппарейцы напали на Этуайю, когда в прежние годы между нашими королевствами все шло к плодотворному союзу.

Королева кивнула:

– Я знала, что ты у меня умный мальчик. А теперь взгляни на это.

С этими словами она стукнула по неприметной плитке на стене, и вдруг узкая полоса стены выдвинулась. Взору юного короля открылась потайная ниша, в которой оказался еще один портрет.

– Признаться, я видела его лишь однажды, в глубоком детстве, – сказала королева. Снимая бархатный чехол, она вдруг ахнула, глаза ее округлились. – О боги!

Подходя к матери, юноша уже догадался, кого увидит.

– Это он. Льёненпапиль, – констатировал Реми. – До того как получил страшную рану, он и правда здорово походил на меня.

Итак, бывший этуайский король до сих пор был жив и выглядел довольно юным спустя столько лет. Получается… В голове Реми сложилось все: легкомысленная сказка Мальтруя, фрески на стенах сокровищницы, поведение морского царя. Что, если его предок сбежал не к возлюбленной, что, если он и в самом деле оказался Тихой Волной морского царя? Тогда, запечатлев связь, они бы и правда не могли состариться. Значит, этот глупец сбежал от своего запечатленного, но не смог жить далеко, потому остался в ближайшем городе, где последнюю пару веков приходил раз в год увидеть его хотя бы мельком. Юноша вспомнил, как отреагировал Льёненпапиль, когда подумал, что морской царь принял Реми за него. Не было сомнений, в этот момент он испытал невыносимую боль и одиночество.

– Полагаю, если мы отыщем нашего опального предка, разберемся, что там случилось на самом деле, и вернем ему доброе имя, он нас поддержит, – предположил Реми. – Только вот где его искать?

Королева последний раз посмотрела на портрет, накрыла его чехлом и спрятала в нишу.

– У меня есть некоторые догадки, – решительно сказала она, отряхивая ладони. – Предоставь это мамочке.

Они вернулись в сад и до самого вечера проговорили обо всем, что накопилось за время разлуки. А накопилось немало. Наконец утомленный, но успокоившийся Реми поднялся, чтобы идти к себе.

– Как же ты похудел, сынок. – Королева покачала головой. – И почему я раньше не заметила, сколько всего свалилось на твои хрупкие плечи.

Реми усмехнулся и лукаво посмотрел на нее:

– Зато матушка, напротив, как будто поправилась.

Королева надула губы, словно обижаясь:

– Я молода, стройна и прекрасна! Просто повара так рады, что на этот раз я задержалась во дворце, а мне не хочется оскорблять их отказами, ведь они очень стараются. Нет, серьезно, ты только посмотри на эти барбулки, они же просто неприлично румяны, так и хочется укусить!

Король склонился к ней и поцеловал в лоб.

– Разумеется, ваше величество, вы самая красивая женщина во всей Этуайе. Вы можете весить хоть втрое больше меня, только будьте здоровы.

– Дурак! – Королева рассмеялась и кинула в сына подушку. – Я тебе это еще припомню!

Увернувшись от летящего снаряда, Реми ухватил одну из пышных барбулок и поспешил ретироваться. Вернувшись в свою комнату, он вспомнил об огромном сундучище, оставленном Мальтруем. Король позвал слуг и приказал унести его от греха подальше в какой-нибудь большой зал. Сейчас возиться с ним не было никаких сил, да и времени тоже. К утру должен был вернуться Мальтруй с новостями, и день предстоял насыщенный. Так что Реми завалился спать, даже не вспоминая о злополучном шерьере.

Упомянутый шерьер тем временем пребывал в подавленном настроении. Весь день он думал о разговоре с королем и в итоге пришел к выводу, что лучше не пытаться ничего менять. В конце концов, какая между ними могла быть дружба? Микель надеялся защищать Реми, скрываясь в тени, но теперь и это не было ему доступно. Стоило поговорить с Лиззи и понять, что у нее на уме. Он уже собирался отправиться на поиски служанки, когда его окликнул один из лакеев. В руках он держал подозрительно знакомую одежду.

– Вам велели передать, – сказал лакей.

– Кто? – удивился Микель.

– Его величество отправил меня с деньгами в одно сомнительное заведение, и помощник владелицы сказал, что вы позабыли это у него.

Глаза шерьера расширились, и он невольно улыбнулся: даже в такой сложной ситуации Реми не забыл о маленьком человеке, за которого волновался и которому был обязан.

– Как он там? – спросил Микель.

– О, у него все прекрасно, – равнодушно ответил слуга. – Его собака облаяла меня. Кажется, я не понравился ей.

Микель был рад это услышать, хотя вопрос его относился вовсе не к старому беззубому Пьеру. Он печально вздохнул, поблагодарил слугу и направился в свою комнату. Еще в коридоре он заметил людей, выносящих оттуда его вещи.

– Что происходит? – возмутился он. – Куда вы все это несете?

Один из слуг обернулся и снисходительно произнес:

– Его величество сообщил, что отныне вы лишены милости быть его личным шерьером и жить в комнате по соседству. Поэтому до вашего отъезда все вещи приказано перенести в комнату господина Карла, где вы и будете ночевать ближайшие дни.

Микель на миг замер, но тут же рассмеялся во весь голос. Это было настолько в духе Реми – обидеться из-за мелочи и устроить обидчику показательную порку. Что ж, сделать с этим шерьер ничего не мог, а потому смирился и последовал за слугами в отцовскую комнату.

Там уже стояла вторая кровать, а немногочисленные вещи парня аккуратно сложили на тумбе. Когда слуги вышли, он уселся на матрас, поднял глаза… Реми благосклонно улыбался ему со знакомого портрета. Неужели обиженный король расстарался, чтобы еще раз побольнее уколоть его? Однако, глядя на портрет, вместо привычного дискомфорта Микель почувствовал прилив ностальгии. Прошло не так много времени с его приезда во дворец, но каждый день был настолько наполнен событиями, что, казалось, он провел здесь годы.

Он подошел ближе и провел рукой по холсту. Затем решительно взялся за раму и снял картину со стены, чтобы убрать ее с глаз долой. Как вдруг нечто заставило его застыть на месте. Там, где секунду назад висел портрет, обнаружилась дверца. Деревянная поверхность была покрыта изображениями зверей, рыб и птиц. Микель сразу узнал язык морского народа.

– А вот это уже интересно, да, Реми? – обратился он к портрету.

Картина тут же была отставлена в сторону. Все свое внимание Микель направил на дверцу. Очевидно, чтобы открыть ее, надо было подобрать комбинацию картинок. Добрые двадцать минут он провозился, пытаясь разгадать хитроумный код, пока совсем не отчаялся. Видимо, сегодня был не его день. Неподдающаяся загадка упала на его истерзанные нервы последней каплей.

– Откройся, чертова деревяшка! – Он рассерженно стукнул кулаком по дверце и с неожиданной легкостью проломил ее.

Кулак увяз в трухлявых щепках. Микель разжал его, чтобы вытянуть ладонь, и пальцев его коснулось что-то теплое, мягкое и невероятно нежное. Он засунул руку глубже и нащупал лежащий в нише предмет. Сердце его пропустило удар.

С почти нечеловеческой осторожностью расширив проем, Микель вынул из тайника пушистую накидку, черную и искристую, словно звездное августовское небо. Сомнений не осталось: он точно знал, что именно обнаружил, и все же не мог в это поверить. Находка так поразила его, что юноша не заметил, как за спиной бесшумно отворилась и закрылась дверь.

– Микель?

Голос вошедшего заставил его вздрогнуть и отскочить к противоположной стене.

– Как это понимать? Чья она? – прижимая к груди накидку, отчаянно воскликнул парень.

– Полагаю, пришло время нам с тобой поговорить. Как взрослым серьезным людям. – Сведенные к переносице брови впервые на памяти Микеля расправились. Карл тяжело выдохнул и потер усталые глаза. – Или же как отцу и сыну.

Глава 45, в которой Микель узнает правду

Пристально глядя на отца, Микель вцепился в накидку так, словно от ее сохранности зависела его жизнь. Карл преградил ему путь.

– Я был о тебе лучшего мнения, – выплюнул парень. – Я забираю эту вьевию с собой. Во что бы