Хозяин облачного трона II - Алексис Опсокополос
— Гвардейцы почти всегда возвращаются от разлома в разорванной или обгоревшей одежде, — сказал старик. — Поэтому мы каждый раз берём с собой запас формы. Она лежит в крайнем шатре, можете выбрать себе по размеру и взять.
— Благодарю, — ответил я. — Но меня ждёт экипаж, там есть комплект одежды. Мне бы только сапоги да одеяло большое — Лиру укутать.
— Это всё можно взять в шатре, — сказал лекарь.
Я ещё раз поблагодарил его за всё и рванул к крайнему шатру. Внутри обнаружил аккуратно сложенные стопки форменной одежды, несколько пар сапог разного размера, какие-то накидки и плащи. Быстро подобрав себе сапоги, я натянул их, схватил большое шерстяное армейское одеяло и выскочил наружу.
Вернувшись к Лире, я осторожно укутал её в одеяло, взял на руки и побежал к тому месту, где должен был ждать наш экипаж. Бежать было легко. Невероятно легко. И это несмотря на то, что моё тело уже почти вернуло себе свой обычный вид. Ноги сами несли меня, почти не касаясь земли, лёгкие работали без малейшего напряжения, сердце билось ровно и мощно.
А ведь Хрант уже совсем затих, я не чувствовал его присутствия, не ощущал этого давящего, скребущего чувства где-то в глубине сознания. Неужели это всё последствия того, что я «выпил» два сердца разломных тварей? Похоже на то. Интересно, как долго такое состояние может продолжаться? И главное — останется ли у меня способность к регенерации? Было бы неплохо, учитывая мой образ жизни и планы. Было бы просто замечательно.
Глава 22
Экипаж подпрыгнул на очередной колдобине, и я машинально придержал Лиру, чтобы она не скатилась с сиденья. Одна только мысль билась в голове: лишь бы целитель Таливир был на месте, лишь бы был на месте, лишь бы…
Я сидел на жёсткой деревянной скамье, привалившись спиной к борту экипажа. Напротив, на втором сиденье, лежала Лира, укутанная в армейское одеяло. Бледное лицо, заострившиеся черты, синева под глазами — она выглядела так, словно из неё выкачали всю жизнь, её грудь едва заметно поднималась и опускалась в такт слабому дыханию. Но живая, всё ещё живая, и это было главным.
Лира находилась без сознания уже почти сутки. Рану её я лишний раз не осматривал. Что толку? Я не лекарь, помочь ничем не могу, а лишний раз тревожить и без того измученное тело — только хуже делать. Как велел старый лекарь, я три раза в положенное время влил Лире в рот голубоватое зелье из пузырьков, и всё. Больше я ничего сделать не мог.
Мы ехали от замка барона Фрельгоса до академии практически без остановок, меняя экипажи на каждой станции, благо денег, полученных за дежурство у разлома, хватало с избытком. Останавливались, лишь чтобы по нужде сходить да купить какой-нибудь еды в дорогу. А ел я прямо в экипаже, на ходу, спал там же, урывками, хотя мог бы вообще не спать.
Бодрость была просто нереальная, я такой ещё никогда в жизни не испытывал: ни усталости, ни сонливости, ни даже намёка на то, что организму требуется отдых. Видимо, это были последствия «выпитых» сердец двух разломных тварей: либо что-то кардинально изменилось в моём теле, либо полученной энергии, как хорошей батарейки, хватало надолго. И тот и другой вариант меня вполне устраивал.
Всю дорогу я вспоминал Хранта. И вот это его «Хорошо», произнесённое скрипучим голосом где-то в глубине моего сознания. Что ему было хорошо? Он же потом пропал, замолчал. Не ощущалось больше этого давящего, скребущего присутствия. Или, может, ему просто нужны были эти ощущения, и он тоже поймал ту эйфорию, что накрыла меня во время боя и поглощения сердец, и она для него была сродни наркотику? Очень хотелось в этом всём разобраться, но шансов разобраться я пока не видел.
А ещё я постоянно думал о предстоящей вечерней встрече в таверне с Тиором и его людьми. Очень хотелось туда попасть. Понятно, что сейчас на первом месте спасение Лиры, но если Таливир окажется на месте, то шанс встретиться с Тиором ещё оставался.
Экипаж замедлил ход, и я выглянул в окно. Впереди показались знакомые ворота академии с гербом Империи над аркой. Охранник с тоскливым выражением лица стоял у входа, он лениво смотрел в нашу сторону, когда экипаж остановился. Я выбрался наружу, размял затёкшие ноги и подошёл к кучеру.
— Держи, — сказал я и протянул ему плату за дорогу, щедро округлив сумму в большую сторону. — И подожди здесь. Если целитель не на месте, придётся куда-то ещё ехать.
Кучер кивнул, пряча монеты за пазуху, и вопросов задавать не стал. А я побежал в лазарет, надеясь застать там Таливира. Охранник лишь проводил меня взглядом: то ли узнал, то ли на каникулах вход в академию был для всех свободным.
Я пробежал через главный двор, свернул к западному крылу, взлетел по ступенькам и ворвался в прохладный коридор лазарета. Запах трав и каких-то эликсиров ударил в нос — знакомый, успокаивающий запах. И вокруг ни души, что в принципе было логично: кого лечить на каникулах?
Знать бы ещё где кабинет главного целителя. Быстро обойдя, все комнаты, заглядывая в открытые и дёргая за ручки запертых, я наконец-то нашёл то, что искал — кабинет Таливира. И к моей дикой радости целитель был на месте: он сидел за столом, заваленным документами, и что-то писал в огромном журнале. И выглядел он крайне уставшим или очень недовольным.
— Господин целитель, здравствуйте! — произнёс я, шагая в комнату. — Прошу прощения за беспокойство, но мне очень нужна ваша помощь.
Таливир обернулся, и в его глазах мелькнуло искреннее удивление.
— Оливар? — немного растерянно произнёс целитель, явно пытаясь понять, что я здесь делаю. — Ты же получил диплом и уехал домой.
— Уехал. А дома дежурил у разлома, — я сразу перешёл к делу. — И мою подругу и напарницу сильно ранила тварь. Магическое заражение, как было у моего брата, но намного сильнее. И в брюшной полости. Лекарь у разлома сказал, что у неё есть сутки максимум. Эти сутки почти прошли, время идёт уже на минуты. Прошу вас, помогите! Я в долгу не останусь.
Таливир смотрел на меня несколько секунд. Потом
