Ночная охота - Александра Кристо

Нельзя забыть самого себя, если есть имя.

Места вроде этого поглощают людей, превращая в бездумных слуг, пока их столетний срок не истечет.

Со мной такого не случится, если я буду держаться за свое имя.

Сайлас. Сайлас. Сайлас.

– Нефас что-то сказала тебе? – спросил Хранитель Архива.

Я поднял бровь:

– Что, например?

– Монстры нашептывают много всего. – Хранитель постукивал по ближайшему ящику своим тощим, острым пальцем, и звук этот напоминал тикающие часы. – Предательства, невзгоды и проклятия.

Каждое слово он выделил стуком своих длинных пальцев.

– Проклятия, – повторил я, мысленно возвращаясь к встрече.

Проклятый маленький посыльный.

Именно так назвала меня та Нефас. И не так уж она была неправа.

– Не то чтобы меня интересовали подобные вещи, – прострекотал Хранитель. – Не мой спектакль. Не моя роль. Мой единственный интерес – досье и ничего кроме.

Он протянул руки к многочисленным ящикам и будто бы обнял их.

Можно подумать, это не он завел разговор.

И все же я задумался.

Каждую тварь, которая нарушила правила и забрала человеческую жизнь, настигает божественное проклятие. Но есть секрет, о котором ничего не знают монстры, но в который посвящены мы, Вестники. Вся соль в том, что правила можно нарушать.

Проклятие Богов не без изъянов. Там есть свои правила, как и у всякой магии.

Заклятие противодействия, которое обеспечивает равновесие.

Если темное существо захочет снять проклятие, необходимо высосать кровь и силу из трех грозных чудовищ: у вампира – чтобы заполучить шанс на новую жизнь; у банши – чтобы заявить о серьезности своих намерений; и у Божества – чтобы вернуть свою магию. Ну и, конечно, напиться из Реки Вечности, чтобы заполучить назад свое бессмертие.

Повезло им.

О, если бы я знал тайную хитрость, чтобы изменить свою участь! Но для Вестников таких лазеек не существует.

И вообще, мы не можем никого убить.

Даже вампиров и банши. Если бы хоть один Вестник осмелился на подобное, нас предали бы огню и стерли с лица земли.

Хранитель Архива открыл ящик и заполз внутрь.

– Почему ты не можешь смириться со своими обязанностями, как все остальные Вестники? – произнес он, заглушая свои слова шуршанием бумаги. – Почему ты считаешь себя особенным?

Я помедлил с ответом.

По правде говоря, я и сам не был уверен, в чем дело. Гораздо легче было бы принять свои обязанности, но унять тревогу в моем сердце никак не получалось.

Если бы я все еще умел спать, это чувство не давало бы мне сомкнуть глаз.

– Я не думаю, что создан для подобного, – ответил я.

– Ты считаешь, что Боги совершили ошибку, сделав тебя Вестником.

Это не был вопрос.

– Я просто знаю, что мне здесь не место.

Хранитель высунул голову из ящика и в первый раз за все время моргнул.

– Освободить от службы Вестником может только Бог Смерти, а вернуть воспоминания – Бог Забвения, – сказал он.

Я ухмыльнулся:

– Спасибо, конечно, но не думаю, что идея молить Бога вернуть мне жизнь обернется успехом.

– Не мольба, – продолжил он, заострив взгляд. – Зачем молить, если ты просто можешь завладеть их силой и использовать ее в своих целях – хоть обращай, хоть расколдовывай! Вот потеха!

Я скривился от его бесцеремонного намека на предательство.

Воистину, у Хранителя всегда было странное чувство юмора.

– Боги не могут погибнуть от оружия смертных, – напомнил я, отмахнувшись от его предложения. – Думаю, мне не стоит даже пытаться убить одного из них. Но спасибо за идею.

Хранитель Архива просто указал на мой пояс, на котором висел кинжал. Вокруг лезвия обвились две змеи, выпустив языки на рукоятке в виде крыльев.

Подарок от Тентоса в день, когда я впервые стал Вестником.

Чтобы держать злодеев на расстоянии.

– А это оружие смертных? – спросил Хранитель.

Он неотрывно смотрел мне в глаза.

Я стиснул зубы, сдержав порыв схватиться за кинжал:

– Я не убийца.

Хранитель склонил голову в сторону:

– Откуда ты знаешь?

Я нахмурился.

Мне не нужно напоминать, что мое прошлое покрыто тайной и я мог натворить что-то столь ужасное, чтобы заслужить нынешнюю судьбу. Но теперь я Вестник Богов.

А Вестники не могут убивать, даже если захотят.

Это лезвие служит исключительно для защиты. «Так найди того, кто сделает это вместо тебя», – прошептал голос в моей голове.

Я чуть не рассмеялся от этой мысли.

Какое создание, будь то монстр или кто-то совсем иной, отважится помочь мне убить Бога и украсть свою земную жизнь?

– Коль ты против предательства, мне с тобой неинтересно, – проскрипел Хранитель, возвращая меня к реальности. – Не мучь себя лишними размышлениями. И помни, твоя служба очень ценна. Она будет длиться вечность.

Он нагнулся ко мне и прошептал:

– Только тс-с, никому не говори, что я тебе это сказал.

Я поправил галстук, удостоверившись, что крылатая булавка, позволяющая мне путешествовать по миру, закреплена идеально ровно.

– В моем контракте ничего не сказано о вечности, – поправил я. – Я отслужил пятьдесят лет, и мне осталось еще столько же – и я буду свободен.

Хранитель Архива наклонил голову, изучая мой безупречно выглаженный костюм.

– Вечность – понятие изменчивое.

«Не моя», – злобно подумал я.

Я не допущу этого.

Я не вынесу еще одну унылую череду лет, кажущихся вечностью, когда ты кидаешься исполнять каждую прихоть Богов наряду со множеством других Вестников, ожидающих своего шанса на искупление.

Беспрекословные. Неживые.

«Так сделай что-нибудь, чтобы это исправить, – продолжил голос в моей голове. – Отыщи лазейку».

3

Атия

Далеко в глубине Роузгарда есть только одно место, где люди собираются после заката.

Таверна «Ковет» возвышалась над каналами. Неизменно осыпанные ярко-оранжевыми листьями в любое время года, ветви плюща обвивали окна, словно хитрое переплетение вен. Звуки музыки – нежные переливы струнных в сопровождении ударных и резковатых духовых – лились рекой из каждой щели и трещины в двери. На первый взгляд в обычный солнечный день это здание могло показаться вполне рядовым, но стоило присмотреться к нему в ночной мгле, и оно начинало раскачиваться и изгибаться.

Возможно, дело было в эле. Или в колдовстве.

Между ними редко есть разница.

За последние два месяца этот дом стал даже слишком знакомым. Я провела непозволительно много времени на одном месте, а мои родители учили иначе.

«Постоянно перемещайся, – всегда повторяли они. – Не дай им себя выследить».

Не дай им себя увидеть – вот что имелось в виду.

И уж точно не говори с Вестником.

Если бы мои родители видели меня прошлой ночью, они бы