Царство Сибирское - Роман Феликсович Путилов
Омск.
Бывший дворец князей Строгановых.
Имущество Ванды Гамаюновны, бывшей княгини Ухтомской, было конфисковано в пользу казны Сибирского царства, а ее дворец уже отремонтирован и объявлен моей официальной резиденцией. Вот, в приемную дворца принесли, с ежедневной почтой, и принесли свежие газеты, из которых я узнал, что Кокандское ханство объявило нам, Великому княжеству Семиречье, войну. Поводом стало нападение летательных аппаратов ВКС на аэропорт столицы ханства.
Звучало, как сообщения прессы двадцать первого века, но нота от Его Сиятельства Кокандского хана была озвучена именно в этих выражениях. Вражеские войска концентрировались на южном берегу озера Балхаш, встав там гигантским лагерем, в ожидании подхода войск Бухары и Хивы, участие которых в походе на Север оплатили вездесущие британцы.
К этому моменту в районе Покровска в объединенной летной школе заканчивали обучение около трех сотен пилотов, не считая шести десятков из числа ранее закончивших школу выпускников, что охраняли небо на Европейском театре военных действий.
Встреча с войсками захватчиков будет для молодых военных летчиков выпускным экзаменом. Восток понимает только жестокость, и эта встреча гостей с Юга будет максимально жестокой.
Тысячи кокандцев несколько дней беззаботно загаживали берега прекрасного озера, пока очередное утро не принесло тревогу в лагерь «сотрясателей вселенной». Напротив воинского лагеря за ночь вырос наблюдательный пост северян. Два метра стены, выложенной из, заполненных песком, мешков, и высоченная ажурная вышка с площадкой, с которой поблёскивали линзами биноклей наблюдатели. Чтобы ни у кого не возникало сомнений в государственной принадлежности наблюдательного пункта, над вышкой реял огромный флаг Великого княжества Семиречье. А через пару часов у берега напротив наблюдательного поста пришвартовалась баржа, над черными бортами которой возвышались какие-то ящики. К полудню кокандцы наконец заглотили жирную приманку, которую я усиленно готовил. От лагеря кокандцев выдвинулись две батареи легких пушек конной артиллерии и неторопливо начал занимать позицию напротив поста ВКС, а пара десятков рыбачьих лодок, набитых вооруженными людьми, гребя всем, чем можно, направились к беспечно вставшей на якорь, барже.
Азиатские артиллеристы неторопливо расставили орудия, отогнали упряжки с передками и, следуя команд офицеров с европейскими лицами, произвели пристрелочный выстрел. Из лагеря лениво выползло несколько сот пехотинцев с новенькими винтовками, которые привольно расположились в поле, на безопасном расстоянии от лагеря, дожидаясь, когда пушки расстреляют северных наблюдателей.
Наблюдатели, меж тем, как будто, так и надо, попрыгали с каких-то веревок вниз, укрывшись за песчаными стенами.
Пехота сидела в трехстах саженях от наблюдательного поста, сотня всадников, неторопливо зашла в тыл наблюдательному посту, чтобы не один «урус» не ушел, лодки уже подплывали к высокобортной барже, полной товаров, когда на борту заскрипели какие-то механизмы и рады ящиков начали приподниматься над бортом. Боковые крышки ящиков откинулись под воздействием каких-то механизмов, борт баржи окутался клубами серого дыма, а через пару мгновений сотни изрыгающих огненные хвосты ракет по пологой параболе устремились к лагерю кокандцев. Пара ракет, сбившись с курса, не набрали высоту и понеслись к берегу параллельно поверхности воды, опрокидывая попавшиеся на пути лодки.
На лагерь обрушились сотни смертоносных снарядов, половина которых разлетались десятками стальных шариков, а остальные расплескивались пылающей жидкостью, от которой вспыхивали ткань палаток, повозки с боеприпасами и воинским имуществом и разбегающиеся в панике люди. Возможно, мои ракеты летели недалеко и неточно, но, когда на огромную по площади цель падают с неба сотни ракет, точность наведения становится уже не важной.
Когда к пожарам прибавились взрывы боеприпасов, у людей кончились силы бороться с огнем, из лагеря начался исход. Люди, целые и раненые, мулы, верблюды и лошади бросились прочь от остатков лагеря, стремясь быстрее покинуть опасное для жизни место.
Толпы людей собрались окружающих территорию бывшего лагеря холмах, куда не долетали разлетающиеся в разные стороны пули, снаряды и осколки.
Тем временем ракетная баржа, опустошившая свой огневой запас, спокойно ушла на север, а ее сменила точно-такая же. Новая баржа, пользуясь плоским дном, подошла к самому берегу, откинула аппарель и на берег, неторопливо, начала высаживаться пехота Великого княжества.
Император требовал, чтобы я подготовил ему две бригады ударной пехоты, и я выполнил высочайший приказ, решив обкатать в этой войне и свою новую пехоту.
Кокандцы были слишком деморализованы, поэтому, когда на горизонте показались еще две баржи, толпа людей, еще недавно бывшая, обученным европейскими инструкторами, войском, потянулась в обратный путь.
Многотысячная толпа, в панике бегущая на юг, в сторону крепости Пишпек, постоянно подвергалась ударам аэропланов, заходящих на цель со всех направлений, постепенно таяла. Люди предпочитали бежать под покровом ночи, в одиночку или мелкими группами, чем ожидать очередного налета механических птиц, каждый из которых оканчивался десятками убитых и раненых. С санитарной службой в войсках ханства изначально было… никак было, а после того, как войска превратились в паникующую толпу.
Два батальона ударной бригады, рассыпавшись цепью, находили таких недобитков, которых либо штопали и отправляли в тыл, благо, что большинство из них в недавнем прошлом были простыми дехканами, с корявыми от непосильной работы руками, а на моих стройках, рудниках и шахтах рабочих рук всегда не хватало.
Крепость Пишпек.
Возня с трофеями и ранеными бойцами противника задержало движение моей пехоты, поэтому к старой крепости, сложенной из саманного кирпича, мы подступили двумя сутками позже, чем в нее попали первые беглецы из рядов разбитой армии Коканда.
Кстати, мои силы за время войны уменьшились и значительно, а всему виной проклятая логистика. Как я не старался уменьшить плечо переброски военного и прочего имущества, самым выгодным и удобным оставалась загрузка моего внепространственного кармана припасами с барж, что прибывали на южный берег озера Балхаш, к месту разрушенного вражеского лагеря, где до сих пор работали мои команды трофейщиков. Чтобы не тратиться на грузчиков, мое величество, прямо как царь-плотник из истории моего прошлого мира, проходил на пришвартовавшуюся баржу, загружался всевозможными припасами, после чего, поднимался на берег и садился в личный самолет, который сразу же взлетал курсом на юг, где я разгружался и вновь летел за новыми припасами, которые войска поглощали, как не в себя. Через несколько дней я понял, что снабжение авиационной группировки из трехсот машин я банально «не вывожу», да и не оставалось тут целей, достойных такого ударного кулака. Исходя из этого, я большую половину самолетов перенаправил в район реки Эмба, где двадцать тысяч верховых «родственников» моей жены пытались сдержать удар на север лучшей конницы Средней Азии — туркмен из числа вассалов Хивинского хана. И над песками между Аральским и
