Демон Жадности. Книга 4 - Юрий Розин

Тогда мощь обрушивалась лавиной, ломая и перестраивая меня насильно, мучительно быстро. Сейчас же я действовал иначе. Я начал с капель.

Я сосредоточился на своей мана-сети, на этой причудливой паутине из белых энергетических жгутов, что заменила мне обычное ядро. Внутри них клокотала мощь, еще принадлежащая рангу Хроники, но уже насыщенная алыми вкраплениями грядущего Предания.

Я взял под контроль крошечную, ничтожную часть этой мощи — одну-единственную каплю. Мысленно я сжал ее, заставив вибрировать с новой, незнакомой частотой, очищая и уплотняя.

Процесс был мучительно медленным, требующим невероятной концентрации. Капля сопротивлялась, но постепенно ее природа менялась. Белый свет сгущался, в нем появлялись кровавые прожилки, и вот она уже была не каплей дождевой маны Хроники, а сгустком маны-наводнения Предания.

Я не торопился. Я очищал одну такую каплю за другой. Потом осторожно, словно собирая жемчужины на нитку, начал сплавлять их вместе. Две капли сливались в одну, более крупную и устойчивую. Потом к ним присоединялась третья, четвертая.

Постепенно, слой за слоем, я переходил от мощного, но неоднородного шторма к ровной, полноводной и неотвратимой реке. Она текла внутри меня не взрывными порывами, а с могучей, неспешной уверенностью, перестраивая все на своем пути.

Эта неторопливость дала мне уникальную возможность — наблюдать. Я видел, как моя мана-сеть, прежде напоминавшая хаотичные корни, пускала все новые и новые ответвления. Они росли навстречу друг другу, сплетались, соединялись.

Беспорядочные жгуты начали формировать четкую, замкнутую систему. Она напоминала мне циклическую систему кровообращения — с мощными «артериями», несущими чистую ману от сердца-маски, и тонкими «венами», возвращающими отработанную энергию.

Скорость циркуляции маны возросла в разы, пропитавшая тело мана усилила его кратно. К тому же ко мне вернулось давно утраченное ощущение — я снова мог усиливать тело маной напрямую и также понял, почему это было невозможно раньше.

При разомкнутой сети, если я пытался влить ману из нее в мышцы, энергия либо рассеивалась, либо наоборот, скапливалась в одном месте, рискуя вызвать перегрузку и система сама ограждала меня от этого, блокируя возможность усиления.

Теперь же, сформировав замкнутый контур, я мог направлять ее в мышцы, в кости, в кожу, многократно умножая свою физическую мощь без посредничества артефактов. К тому же сеть пустила тонкие ниточки к тем участкам кожи, где располагались мои татуировки, объединяясь таким образом и с ними в единую структуру, еще больше упрощая для меня контроль над способностями.

Сами татуировки тоже менялись. Наборы татуировок одного назначения — например, несколько вариантов щитов или ускорителей — которые раньше накладывались друг на друга, создавая пеструю мозаику, начали сливаться.

Они не просто совмещались — они переплетались в новые, невероятно сложные узоры. Вместо десятка отдельных тату для защиты теперь был один, но его структура была в разы замысловатее и, я чувствовал, мощнее. Каждая функция теперь была представлена единственным, но совершенным узором.

И наконец, главная татуировка — сама Маска Золотого Демона на моей груди. Золотые линии, образующие лик, начали расползаться, как побеги плюща. Они перешли на бедра, покрыли плечи, поползли вверх по шее и вниз по спине.

Узоры не просто увеличивались — они усложнялись, в них появлялись новые завитки и спирали. А самое главное — их свечение менялось. Ослепительно-белый свет, характерный для Хроники, постепенно тускнел, сменяясь глубоким, пульсирующим алым сиянием, цветом маны Предания.

И кожа под всеми татуировками, не только под Маской, тоже менялась. Она становилась плотнее, прочнее, наливаясь скрытой силой. На ощупь она теперь напоминала не плоть, а закаленную сталь, и я был уверен, что по прочности она не уступит артефактному оружию ранга Истории.

Последняя крупица белой, знакомой маны Хроники дрогнула, сжалась под давлением моей воли и наконец переродилась, вспыхнув ровным, глубоким алым светом.

Весь мой внутренний мир теперь был заполнен этой могучей, пульсирующей рекой маны-наводнения Предания. Волна чистой, ничем не омраченной мощи должна была бы захлестнуть меня, но вместо этого мир не просто замер — он рухнул внутрь себя.

Реальность растворилась. Я не видел, не слышал и не чувствовал ничего, кроме бескрайнего, бушующего вихря алой маны. Он кружился вокруг некой центральной точки, втягивая в себя все мое сознание. Это состояние было похоже на самый глубокий гипноз, где не существовало ни тела, ни времени, только чистая воля и чистая энергия.

И в этой точке родилось знание. Инстинктивное, непреложное. Я понял, что этот вихрь — не просто символ мощи. Это была кузница. Точка сборки.

Именно здесь Артефакторы Предания, достигнув этого рубежа, формировали свои личные артефакты — уникальные творения, рожденные из самой их сущности и запечатлевавшие их путь.

Я ощущал саму возможность, нет — необходимость — придать этой бушующей энергии форму. Выковать из нее нечто, что станет продолжением меня самого, моим вторым сердцем, моим клеймом на мире.

Я собрал всю свою волю, все свое намерение, и начал. Я не знал, что хочу создать, но сам процесс уже тянул меня, как мощное течение. Я направил сознание в эпицентр вихря, чтобы заложить первый концепт, первый контур будущего артефакта.

И в тот же миг из самой сердцевины алого хаоса ударил ослепительный, невыносимый золотой свет. Он был чужим. Он был древним. И, разумеется, он принадлежал Маске.

Этот свет не гнал прочь алую ману — он просто занял ее место, стал абсолютным властелином в этом внутреннем пространстве. Прогремел беззвучный удар, и меня с силой выбросило обратно.

Я дернулся, открыв глаза. Я снова сидел в холодном углу сокровищницы, опираясь спиной на стену. Сердце колотилось где-то в горле, а по телу бегали мурашки.

Я тут же проверил себя. Да, я чувствовал могучий, замкнутый цикл маны, текущей по моему телу с невероятной скоростью. Я сжал кулак, и манна сама собой, без всякого усилия, прилила к мышцам, сделав их твердыми, как артефактная сталь. Я был Преданием.

Но в то же время я с абсолютной, кристальной ясностью понимал. Та дверь, что только что приоткрылась передо мной в том алом вихре, теперь была наглухо заперта. Заблокирована золотым светом Маски.

Я получил всеобъемлющую силу Предания — скорость, мощь, выносливость. Но я никогда не смогу создать свой личный артефакт. Маска не позволила бы чему-то еще, рожденному мной, разделить с ней власть внутри меня.

Она была моим ядром, моим артефактом, моим проклятием и моим спасением. И она ревностно охраняла свою монополию.

Грот вокруг меня, еще недавно ломившийся от сокровищ, был пуст. Абсолютно, оглушительно пуст. Стеллажи стояли голые, ящики исчезли, с пола был сметен даже намек на