Компас и клинок. Книга 1 - Рейчел Гринлоу

Элайджа какое-то время молчит и смотрит на меня в ровном свете луны.

– И что же ты предлагаешь взамен?

– Я… – Я перевожу дыхание и хмурюсь. – Ты сам все знаешь. То, чего ты все это время добивался. Себя. И карту. Верную службу и преданность.

Элайджа хищно улыбается и опускает руки. Неслышной походкой он подбирается ко мне буквально вплотную. Я стараюсь сохранять невозмутимость, а он тем временем протягивает руку и заправляет за ухо выбившуюся прядь волос. А там, где кончиками пальцев он касается щеки, остается обжигающий след. Я стараюсь унять трепещущее сердце.

Он наклоняется так близко, что я ощущаю на шее его дыхание, отзывающееся по всему телу, и он ласково говорит:

– Все верно, я хочу тебя, Мира. Тебя вместе с картой. Оставайся со мной навсегда, и я ради тебя весь мир переверну.

Я дрожу, боюсь даже слово сказать. Внутри у меня все пылает, дыхание прерывается, а Элайджа тихонько смеется. Словно точно знает, какое произвел впечатление. Я вскидываю голову и, взглянув ему прямо в глаза, направляю взбушевавшееся пламя в другое русло. Уже подвластное мне.

– Хватит, – огрызаюсь я и отстраняюсь.

Он только больше расплывается в улыбке.

– Ты вся зарделась, Мира. Или мои условия тебе не по душе?

Я пожимаю плечами и делаю безучастный вид. Хотя сердце бешено стучит в ушах.

– Сделку предлагаю я. И на моих условиях. А ты предлагаешь ровно то, чего я хочу избежать, – отдать свою жизнь в обмен на жизнь близких. Я думала, ты говорил, что даже близко не сравнишься с Реншоу? Или мне все-таки вернуться к дозорным и сдаться им на милость прямо сейчас?

Элайджа опять молчит, и я опасаюсь, вдруг он сейчас растворится во тьме, обернувшись в бархатные складки теней. А я останусь в одиночестве, и судьба нашего острова снова ляжет на мои плечи.

– Я вызволю их обоих. Твоего отца и Брина. Они смогут спокойно вернуться на остров, домой, и дальше жить своей жизнью. Но ты останешься при мне.

Я закусываю губу, и перед глазами проносятся образы отца. Вот он уже дома. В домике для собраний. На праздничном застолье. Улыбается. Смеется на пару с товарищами, обсуждает планы на будущее. Если Элайджа может воплотить это в жизнь… Если есть даже малейший шанс…

Соблазн велик. Слишком велик.

– Ты слишком много просишь. Навсегда… такого я предложить не могу.

Элайджа отступает назад, и сапоги его скользят по гальке. Сердце колотится, но я стараюсь сохранять спокойствие и внешнюю сдержанность. Я бы все отдала, поручись он за их свободу и безопасность. Что угодно. Неважно, что он потребует. Попроси он хоть весь мир преподнести ему на блюдце с голубой каемочкой, я бы согласилась. И если он действительно потребует сдаться ему вместе с картой, навсегда остаться при нем, в вечном его распоряжении, то мне останется лишь согласиться.

Но это сделка на моих условиях. Надо хотя бы попытаться отстоять свои интересы.

– Не навсегда, Элайджа, – повторяю я и дерзко вскидываю подбородок. – Ты получишь то, чего хочешь. Но провести всю жизнь вдали от дома я не намерена.

Он раздумывает, вглядываясь в мое лицо.

– Об условиях мы договоримся. Но я хочу, чтобы ты сегодня же согласилась на сделку, а закрепим ее чернилами и кровью. Нерушимой клятвой.

– Прямо как проклятие.

– Скорее как обещание.

Я вздыхаю и смотрю на лунную дорожку на волнах. Другого выбора нет. Я и так это знала, еще когда кричала в коконе морской пучины.

– Хорошо. Озвучь свои условия, отчетливо и внятно. Хватит в игры играть. Я знаю, чего хочу я, так что выкладывай карты, Элайджа. Все как есть.

Он снова прячет руки в карманы и внимательно меня оглядывает. Тени скрадывают черты его лица, и я не могу разобрать его глаз.

– Я хочу взять тебя в нашу команду. Присоединяйся и работай на меня и только на меня. Оставь свой остров позади.

Я отворачиваюсь. Как знала, что к этому все и идет. Что придется пожертвовать всем и сразу. Как раз в тот самый момент, когда Розвир больше всего уязвим и нуждается в защите от дозорных, от безжалостного капитана Леггана и его неприступной тюрьмы.

Я прислушиваюсь к инстинкту и выпаливаю:

– Нет.

– Нет?

– Не могу же я просто… от них отвернуться. Особенно сейчас, – отвечаю я и оборачиваюсь к нему. – А тебя я не знаю. Не знаю даже, чем ты промышляешь, чем занимается твоя команда, не считая обмана и краж…

– О, мы занимаемся вещами гораздо более страшными, я тебя уверяю.

– Вот именно. Как я вообще могу согласиться?

Я тереблю руками косу и лихорадочно думаю, взвешиваю за и против. Но мыслями все время возвращаюсь к отцу. И к петле. Вспоминаю капитана дозора и его всесокрушающий гнев. Уж лучше так, чем если карта попадет в его руки.

– Шесть месяцев. На такую сделку я готова. Вот мое тебе предложение. Полгода я в твоем распоряжении вместе с картой.

Он тихо смеется.

– Три года.

– Девять месяцев.

– Год. – Его лицо становится серьезным. – Ты вступишь в мою команду на год, будешь работать только на меня, а про остров и родных можешь забыть. Будешь выполнять любые мои указания. Раскроешь тайны карты мне и только мне, все те секреты, что передала тебе глубоководная родня. Я закреплю нашу клятву чернилами и кровью. Таковы мои условия.

Подавшись вперед, я заглядываю ему прямо в глаза.

– А мои условия заключаются в том, что ты сегодня же спасешь отца с Брином. Позволишь им вернуться на Розвир и жить своей жизнью. Лорд Тресильен.

Сердце отчаянно колотится в груди. Из этого уже не выпутаешься. От него не уйдешь. Я знаю, на что он способен. Но никому другому не под силу их спасти. То, как он умеет погружаться и выныривать из теней, как будто появляется из ниоткуда. Это точно магия. А значит, и власть. Как в моих жилах бушует океан, так тьма течет в его крови.

И вот я отдаюсь на милость этого практически незнакомца, вверяю себя его причудам и прихотям. Мало того, если я раскрою ему секреты карты, он сможет обратить меня в оружие и пользоваться этим знанием, как ему вздумается. Может, Элайджа и помог мне выбраться с корабля Реншоу и вернуть мамино наследие, но его помощь дорого мне обойдется. И расплата неминуема.

Я пыталась найти другой выход. Мне самой не хочется связывать себя с ним, но иначе их никак не спасти. Выбора не остается. Даже если мне придется бросить Розвир на произвол дозора.

– Я согласна на твои условия.

Глаза его в ночи на миг вспыхивают искрой, но тут же снова погружаются во тьму.

– Прекрасно. А я согласен на твои. Протяни руку.

Я подхожу ближе, и в воздухе между нами витает дымный запах. Всю глубину моего страха выдает лишь легкая дрожь в пальцах, когда я опускаю руку на его ладонь. Теплым прикосновением он нежно переворачивает мою руку и оголяет молочно-бледную кожу запястья.

– Будет немного больно.

Я закусываю губу, и он обхватывает пальцами мое запястье. Под кожей закипает жгучая боль, бежит по венам до самой груди. Он смотрит на меня, наши взгляды пересекаются, и в его глазах я на секунду словно читаю вопрос. Как будто с верой в то, что я могу утолить мучившую его все это время жажду. Как будто он не просто так дразнил меня, обвил меня руками за штурвалом «Фантома», шептал мне что-то на ухо и горячил касаниями мою кровь… словно за этим стояло что-то настоящее.

Но тут его губы кривит оскал – воплощение победного высокомерия, и я понимаю, что, видимо, ошибалась. Он с самого начала только этого и добивался. Власти надо мной и, через меня, над картой. Больше нет причин держать меня рядом. У меня вдруг возникает чувство, будто я совершила ужасную ошибку, но что еще мне оставалось?

Он отпускает мое запястье, и я прижимаю руку к груди, отяжелевшую от стылой боли. Болит значительно сильнее, чем от метки, оставленной им на корабле Реншоу. Словно эта метка древнее, и холод от нее пробирает до самых костей. Как будто чернила проникли до самого костного мозга, и впрямь связав нас неразрывной клятвой. Прошлая метка приобрела форму компаса. Символа дома Тресильенов.

Его дома.

– Рад иметь с тобой дела, милая моя, как и всегда, – говорит он и отступает назад, уже наполовину укутанный в тени.

– Погоди! – торопливо окликаю его я. – А как же план? Когда ты их освободишь?

– Когда улучу подходящий момент. Со временем ты поймешь,