Былины Окоротья - Егор Андреев
– Не смей его жалеть, – внезапно разозлилась Врасопряха. – Ты не знаешь, кем он был до того, как стал вместилищем для невоплощенного. Что творил с детьми в своем родном краю. Особенно с маленькими мальчиками. Ты не видел их изломанных, поруганных тел, потому как если бы увидел, говорил бы по-другому. Еще до вселения Темного это… существо было самым настоящим монстром.
Врасопряха подошла к Ксыру и, встав на цыпочки, заглянула в глаза гиганта. Обманчиво нежно провела ладонью по его щеке. Постепенно пальцы ведьмы скрючились, оставляя на лице парня четыре глубокие алые борозды. Светловолосый великан даже бровью не повел.
– Его преступления заслуживали равносильной кары, – тихо, но зловеще прошептала колдунья и одарила Всеволода взглядом ониксовых глаз. – Предлагаю смотреть на то, что стоит пред тобой, как на справедливую казнь насильника и убийцы. Думаю, вам с князем приходилось иметь дело с подобными людьми. Много ли к ним проявлялось сострадания? Каков приговор за убийство ребенка, за измывательство над ним? Что причитается согласно Кормчим книгам извергу, потерявшему человеческий облик? Четвертование лошадьми? Сажание на кол? Так вот, здесь произошло почти то же самое. Нам просто удалось совместить справедливость и нужду. Наказать убийцу и одновременно сковать заклятьем Подчинения порождение Бездны. Не знаю, как это назвать. Наверное, удача.
– Преступников вначале судят.
– Он и был осужден… А, понимаю, тебя тревожит, что сделали это вежливцы Хоровода, а не приставы с княжьего двора. Но уверяю: тогда все было справедливо. Доказательства вины оказались неоспоримы. Я это знаю, поскольку самолично поймала этого нелюдя над одним из растерзанных детей.
Врасопряха вдруг усмехнулась, злорадно, жестоко.
– Забавно, но одно время душегуб даже считал, что я спасла его от жаждущих крови и возмездия крестьян. Толпа желала разорвать его голыми руками. Глупец не знал, что его ждет…
– Думаю, ведай он о том, что с ним собираются сотворить волхвы, сам бы бросился на вилы ближайшего из крепачей.
– О, я бы не позволила ему так просто отделаться. Даже если бы он перегрыз себе вены по дороге на плаху.
Врасопряха снова усмехнулась, и от этой ухмылки Всеволоду стало не по себе. Он словно приподнял кисею над хлебным караваем, но обнаружил там гниющий кусок мяса, в котором копошатся черви. Если хотела, Врасопряха умела нагнать жути.
– Тебе может показаться, – продолжила колдунья, – что я сейчас скажу ужасную вещь, но каждый божий день, когда я видела в глазах этого ублюдка страдание, агонию души, пожираемой темной тварью, у меня становилось чуть теплее здесь. – Женщина коснулась пальцами груди. – Кара всегда должна соответствовать проступку, ты так не считаешь?
– И вас не заботит, что он по-прежнему опасен? Что, если пойманный вами Безднорожденный вырвется на волю? Он превратит Ксыра уже не в то чудовище в людском обличье, о котором ты рассказала, а в самое что ни на есть настоящее. С клыками, когтями и неуемной жаждой убийства. Признаю, мне не доводилось видеть преображенных одержимых, но рассказы о них давно в народе ходят. Страшные истории, дурные. И во всех, которые мне доводилось слышать, повторяется одна и та же правда: одержимых очень трудно уничтожить. Я не хочу, чтобы в разгар боя твой подопечный взбесился и бросился на моих ребят.
– Не тревожься, сдерживающие чары, которыми я его опутала, более чем надежны. – Колдунья отступила от Ксыра, а тот даже не попытался отереть капли крови, выступившие у него на лице.
– Эх, ежели бы мне давали медный грош каждый раз, когда я слышу нечто подобное, стал бы богатеем. Но обычно складывается все как раз наоборот. Любой подвох, что может приключиться, обязательно произойдет – таков закон мирозданья.
– Не в данном случае, – сухо бросила Врасопряха, в мгновение став колючей и раздражительной, какой делалась всегда, когда кто-нибудь начинал сомневаться в ее способностях. – И чтоб ты знал, Темные так же отличаются друг от друга, как и божьи твари на Земле. Та, что заперта в этом богатырском теле, что-то сродни нашей собаке или другому небольшому зверю. Злобная, как и все Темные, она, к счастью, легко поддается дрессировке. Я не стану утверждать, что бестия перестает быть опасной, но при надлежащем обращении она становится чрезвычайно полезна. А в нашем случае, возможно, и незаменима, поскольку Карасева Скверна, скорее всего, пришла из Бездны.
– Почему ты так решила?
– Помнишь, что Харитон сказал в деревне?
Всеволод наморщил лоб, припоминая разговор со старостой Барсучьего Лога.
– Ты про слова старосты, будто накануне бед в болота упала звезда? Считаешь, это как-то связано?
Врасопряха помолчала, подбирая нужные слова. Всеволод не мог отделаться от ощущения, что колдунья пытается облечь свои мысли в понятную для него форму. Это немного задело воеводу, который никогда не считал себя тупицей.
– Сейчас я не могу сказать определенно, имеет ли отношение упавший метеор к цели нашего похода или нет. Однако некоторые приметы указывают на это. Так что способности Ксыра чуять себе подобных могут нам сильно пригодиться.
Воевода снова обратил свой взор на подручного ведьмы. Парень стоял расслабившись, безвольно свесив руки и уставившись блеклыми зенками во тьму. На первый взгляд гигант казался совершенно обычным человеком. Смазливым батраком с крестьянского хуторка. Однако Всеволод помнил его убийственную скорость и потусторонний огонь, временами разгоравшийся в глазах. Помнил, как он расправился с пожилым татем. И все равно не верилось…
От созерцания Ксыра Всеволода оторвала Врасопряха.
– Ну что, Всеволод Никитич, я сполна ответила на твои вопросы? Доверяешь ли ты мне теперь? – Волшебница на мгновение прервалась, подавив зевок. – Хотя, если честно, мне уже все равно. Я настолько устала, что, наверное, засну прямо сейчас и прямо здесь, на сырой земле.
Женщина озорно стрельнула глазами в воеводу и промурлыкала:
– Если ты, конечно, не захочешь отнести меня в шатер.
Но окольничий, поглощенный раздумьями, не заметил игривого предложения кудесницы. Задумчиво потирая переносицу, Всеволод полностью погрузился в себя. Врасопряха, немного уязвленная таким небрежением, поморщилась, но прерывать размышления окольничего не стала. Знала, что в некоторых вопросах многие мужчины невероятно ограниченны, если не сказать тупы.
Наконец Всеволод вышел из оцепенения.
– Позволь задать последний вопрос.
– Только если он действительно последний.
– Скверна – что она, по-твоему, такое?
Колдунья внезапно посерьезнела и, обхватив себя руками, поежилась, как от резкого порыва ветра. Она отвела взгляд, обратившись в сторону затянутых пеленой рыхлого тумана болот. Залитая лунным светом тьма кипящим варевом бурлила среди камышей и одиноких остовов сухих деревьев. Двигалась словно живая.
Молчала волховуша долго и, когда Всеволод уже потерял надежду получить
