Компас и клинок. Книга 1 - Рейчел Гринлоу
И когда за окном наступает рассвет, я шепчу ему на ухо:
– Я тебя прощаю.
Глава 29
ЛУЧИ ЗАРИ ЛЕНИВО ПРОБИВАЮТСЯ сквозь занавески, и, высвободившись из объятий Сета, я встаю с постели. Спрятав карту и мамину книжку под курткой у самой груди, я откидываю волосы, наскоро умываюсь в ванной и оправляю рубашку. Глядя в зеркало над раковиной, я вижу в нем другого человека. За эти две недели столько всего произошло, что перемены словно отразились у меня на лице. Губы – красные и опухшие от поцелуев Сета, от того, как мы ночь напролет вместе смеялись во тьме. Но я вижу и другое – вызывающее выражение на своем лице. Вижу внутреннюю силу. Я больше не сомневаюсь в каждом своем шаге, и недоумение, почему же я так сильно отличаюсь от других, исчезло.
«Все получится, – беззвучно говорю я, ухватившись за раковину. – Завтра вечером мы все уже вернемся домой».
Я чищу зубы, оглядываю себя напоследок, потом выхожу из ванной, торопливо сбегаю по лестнице и выхожу на улицу.
Я не хотела звать Агнес. Не хотела подвергать их с Каем еще большей опасности. Но только забрезжил рассвет, она уже ждет на углу, многозначительно глядя на меня. Могла бы и догадаться, что одну она меня не отпустит.
Мы стоим и смотрим на грозные стены тюрьмы. Серые и нескончаемые, раскинувшиеся вширь на пол-улицы. Мимо торопливо снуют люди, погруженные в свои дела, мельком поглядывая на нас с Агнес. Надолго тут никто не задерживается. Словно отсюда выкачали все краски, всю жизнь, а вместо этого покрыли слоем беспросветной серости. Агнес дергает ногой, глядя на старую деревянную дверь, испещренную коваными заклепками. С дверным кольцом в форме рычащего льва, символа Арнхема. Призванного изобразить нас как гордую нацию, хотя на деле я лишь вижу символ совета старейшин. Их соглядатаев, вершителей закона.
Дозорных.
– Если верить Перл, кабинеты начальства у них наверху. А пленников держат дальше, у скал. – На слове «пленники» голос меня подводит.
Я расправляю плечи, чтобы выглядеть старше. Как будто каждый день испрашиваю аудиенции у капитана.
– Даже не заикайся ни о чем. Ни в чем не сознавайся. А вообще, лучше постой снаружи, ладно? Чтобы тебя еще опасности подвергать…
Агнес прикладывает руку к моим губам.
– Даже не думай. Можешь не продолжать. Либо вместе идем, либо вообще остаемся.
Она убирает руку, а я закрываю глаза. И согласно киваю. Я рада, что со мной больше никто не собрался пойти. Ни Кай, ни Перл, ни Джоби или Мирриам. Насколько я знаю, команду «Фантома» и так уже объявили в розыск, а выходцев с островов дозорные вообще не жалуют. И все-таки каким-то чудом капитан согласился на встречу. Видимо, уж очень хочет проникнуть в тайны Финникина пролива… или, может, просто любопытство взяло верх.
– К тому же кто еще тебя вызволит, если ты чем-нибудь себя обличишь? Сама прекрасно знаешь, из мешка на голову не выпутаешься одним обаянием, – говорит Агнес, поморщив нос, и улыбается.
Я знаю, чего она добивается, разглядывая мои сутулые плечи, мой тревожно наморщенный лоб. Я пересиливаю себя и вытягиваюсь, стараясь держать себя высоко, – лишь бы не подвести отца и Брина. Стать той самой девушкой, которую увидела сегодня в зеркале. Хотя скорее призываю в уме образ матери.
Дверь со скрипом отворяется, по ногам с порога тянет сквозняком, и нас смеряет взглядом «алый плащ». Он подзывает нас обеих к себе, бегло окидывает взглядом пустынную улицу, и мы проходим внутрь, за тюремные стены. Он переводит взгляд с меня на Агнес, и я уверенно смотрю в ответ, гордо вскинув подбородок. Не знаю, видит ли он в этом силу или бунтарство, но лицо его искажает заносчивость.
– Дальше пройдет только одна. Вторая пусть тут остается.
Агнес хочет было что-то возразить, но я кладу ей руку на плечо.
– Она останется. А я пойду.
Лицо мужчины озаряет маленькая победа, и он кивает мне на лестницу.
– Тебе туда. Вторая дверь слева. Входи, садись, а капитан, как будет готов, подойдет. Придется подождать.
Я сглатываю, и уверенность моя слегка пошатывается, когда я сознаю, что Агнес со мной не пойдет. Она наклоняется и шепчет мне на ухо:
– Просто сосредоточься на условиях сделки.
– Агнес, можешь идти. Со мной все будет хорошо.
Она легонько подталкивает меня к лестнице и качает головой.
– Хватит уже. Иди.
Я с трудом тащусь вверх по лестнице и отчаянно пытаюсь сохранить самообладание. Перебираю в голове заготовленные заранее доводы и проговариваю план по освобождению Брина с отцом.
В кабинете капитана Леггана пахнет лакированным деревом и честолюбием. Рабочий стол стоит у окна, которое выходит на улицу, и я вижу людей, крадучись пробирающихся в сторону рыночной площади, с тяжелым грузом овощей и фруктов в руках. Я усаживаюсь в кожаное кресло перед внушительным столом красного дерева, и моя решительность в третий раз дает слабину. На камине в дальнем углу тикают часы, оглушительно отсчитывая время в гнетущей тишине.
Дозорный, который нас встретил, сказал, что придется подождать. Но не уточнил, как долго. А теперь я с каждым движением стрелки ощущаю, как секунда за секундой утекают сквозь пальцы последние мгновения, последние часы, оставшиеся до того, когда отец и Брин взойдут на эшафот. Когда их свяжут и отправят в петлю. Я отгоняю эти страшные образы. И рука сама тянется к мешочку золотых монет на коленях. Жители Розвира своих в беде не бросают. А теперь моя очередь встать за них горой. И выступить от их имени.
По скрипу двери за спиной я понимаю, что капитан пришел. Сдержавшись, я не оборачиваюсь и дожидаюсь, пока он умышленно неторопливо сам ко мне подойдет. На полпути шаги замирают: я так понимаю, он тщательно меня изучает. Высматривает признаки слабости, дрогнувшей уверенности. Я выпрямляюсь, вскидываю подбородок.
– Прошу прощения за ожидание, мисс…
– Мира.
Капитан Спенсер Легган обходит письменный стол и опускается в кресло. Заметно выше моего, поэтому и смотрит он на меня сверху вниз. Видимо, чтобы мне стало не по себе, только такие самоочевидные тактики, наоборот, расслабляют. Потому что этим он себя и выдает. Он явно жаждет власти. Хочет меня сломить. Но у него не выйдет.
Он еще совсем молод, немногим старше Кая; волосы светлые, как солома, глаза серые. Хотя нет, не серые – нет в них неукротимости неба и моря зимним днем. Они словно пустые. Холодные, лишенные той дикой красоты. Я мельком видела его в тот день на пляже, когда он с победоносным видом нас подстрекал выйти к ним. И теперь эти глаза рассматривают меня, и возникает чувство, будто бы он хочет выдавить всю дикую природу из нашего края, а я – яркий его представитель. Видимо, в его понимании дикие травы следует культивировать. Либо просто вытаптывать.
– Я так понимаю, чаю вам уже предлагали? – спрашивает он сдержанным настороженным тоном, как будто тщательно выверяет каждое слово.
На плечи его накинут алый плащ, как у любого другого дозорного. Теперь, вблизи, я замечаю мелкие детали – обвешанную медалями грудь, золотые пуговицы с изображением рычащего льва Арнхема…
– Нет, не предлагали.
Он медленно моргает и оценивающе на меня смотрит.
– Хотите, могу попросить принести?
Я улыбаюсь.
– Нет, спасибо.
– Что ж, хорошо. Чем я могу помочь вам, Мира?
– Вы можете освободить моего отца и одного близкого друга.
Он смотрит на меня в упор, и серые глаза его непробиваемы, как каменная стена.
– Боюсь, что вам придется объяснить поподробнее. Ваш отец и друг – кто они? Наши пленные?
– Все верно. Вы арестовали их у нас на острове, на Розвире. Ваши люди привезли их сюда, и завтра вы планируете их повесить. – Я сглатываю, стараясь сохранить присутствие духа, чтобы голос не дрогнул. – А я пришла просить вас их отпустить.
Он всем телом подается вперед, и на губах его играет призрачная улыбка. Часы на камине неумолимо тикают, как будто все громче и громче, и я все жду, когда он заговорит. А сама стараюсь лишний раз не шевелиться, сохраняя спокойствие. Проходит всего несколько секунд, а по ощущениям – минуты, часы, и…
– Знаете, как меня здесь называют? Не просто капитаном Легганом и не по имени.
Я неторопливо качаю головой.
Он
