Изгнанник Ардена - Софи Анри (российский автор)

Обед завершился вкусным ягодным кексом, который Адалина попробовала лишь разок, а потом Тристан отправился наверх. Адалина последовала за ним, но двигалась не так быстро. Она начала осторожно подниматься по лестнице, крепко держась за перила, когда бабушка Гретта окликнула ее.

– Дитя, не подойдешь ко мне?

Бабушка Гретта сидела в кресле-качалке у окна и вязала чулок. Как она это делала, оставалось загадкой, потому что глаза ее почти полностью заволокла мутная пелена.

Молодая кухарка Элиза, помощница Клариссы, суетилась у стола и собирала грязную посуду. Кларисса и Энни ушли на местный рынок, чтобы купить кое-какие вещи для приданого – Энни в следующем месяце выходила замуж. Нил тоже отправился по своим делам.

Адалина с досадой посмотрела наверх, где в полумраке коридора скрылся Тристан, и побрела к старушке.

– Вы меня звали? – спросила она, приблизившись к бабушке Гретте.

– Да, дитя, у меня клубок запутался, не поможешь распутать?

– Да, конечно.

Осторожно, стараясь не сильно тревожить рану, Адалина наклонилась, подобрала коричневый клубок и села на низкий табурет, стоявший рядом с креслом. На нитке образовался узел, и она принялась его распутывать.

– Мужчины мнят себя самыми отважными и сильными, – заговорила бабушка Гретта, тихо постукивая спицами. – Так и есть на самом деле. Они защитники семьи и королевства. Но в одном они настоящие слабаки.

– В чем же?

– В том, что касается чувств. В этом они гораздо слабее женщин. Стоит влюбиться, как мужчины поджимают хвосты словно трусливые псы и даже себе бояться признаться, глупо полагая, что это проявление слабости. Это у нас хватает смелости признать любовь к мужчине, быть верной и преданной ему, даже когда он об этом не знает.

– Зачем вы говорите это мне? – нахмурившись, спросила Адалина.

Бабушка Гретта подняла голову, и ее глаза с мутными радужками, давно утратившими цвет, казалось, засияли лазурным мерцанием. По спине Адалины прошелся холодок.

– Ты сильная девушка, не каждая способна пронести через года…

– Бабушка Гретта, – оборвала ее Элиза, и оцепеневшая от страха Адалина готова была расцеловать служанку в обе щеки, – вы забыли выпить лекарственную настойку. – Она поднесла прозрачный пузырек.

Сердце грохотало от волнения, порожденного словами бабушки. Адалина быстро расправилась с узлом на нитке и, не обращая внимания на легкое покалывание в боку, стремительно поднялась по лестнице, чтобы ее вновь никто не окликнул. Она дошла до комнаты Тристана, без стука распахнула дверь и испытала странное чувство, будто на миг оказалась в старом, почти забытом воспоминании.

Тристан стоял перед ней в одних штанах. Его торс был подтянутым и крепким, но без четко выраженных кубиков пресса. На слегка загорелой коже виднелась темная дорожка волос, убегавшая под пояс штанов, а сбоку алел шрам от ножевого ранения. Почти такой же, как у нее, но только с другой стороны. Адалина скользнула взглядом вверх по крепкой груди и, заметив медальон, помрачнела.

– Тебя не учили стучаться, дорогуша? – Тристан вопросительно склонил голову набок. – Хотя, помнится, ты с детства была не особо тактичной.

– Если ты про тот случай восьмилетней давности, то тогда я стучалась.

– Да, стучалась. – Он выдержал драматичную паузу. – Ногами.

– Детали, которые не стоят внимания. – Адалина переступила порог комнаты и закрыла за собой дверь.

– Чем могу быть обязан?

Восемь лет назад Тристан поторопился надеть рубашку, чтобы не смущать невинного ребенка, а сейчас лишь вальяжно прошел к письменному столу у окна и прислонился к нему поясницей. Посмотрел на нее с вызовом и насмешкой.

Играл с ней.

Адалина приняла правила игры. Она подошла к нему чуть ли не впритык. От него исходил пьянящий аромат вишни, такой же сладкий и дразнящий, с терпкими нотками. Порочный.

– Я не останусь здесь и поеду с тобой, – сказала она непреклонным тоном.

Тристан опустил подбородок, из-за чего отросшие пряди упали ему на лоб, и покачал головой.

– Нет.

– Почему?

Он осторожно коснулся ладонью ее раненого бока.

– Вот поэтому. Один раз ты уже убедилась, что то, чем я занимаюсь, вовсе не детские игры с переодеваниями. Каждый раз, проводя время со мной и другими членами гильдии, ты подвергаешь себя риску. А я не хочу снова нести груз вины и ответственности, если с тобой что-то случится.

– Со мной может что-то случиться, даже если я буду коротать дни и ночи в башне у окна, как девы из сказок. Я не хочу оставаться здесь.

– А я не хочу быть нянькой, маленькая Адалина, – отрезал Тристан.

Она почувствовала легкий укол обиды, но это было ничто по сравнению с полыхающим внутри пламенем гнева и желания поставить зазнавшегося принца на место. Адалина шагнула вперед, стирая между ними всякое расстояние, и положила руку на пах. Тристан рвано выдохнул и замер. Его губы приоткрылись, а в глазах вспыхнуло удивление.

– Сколько можно говорить? Не называй меня маленькой.

На последнем слове она ласково сжала твердеющую плоть, скрытую плотной тканью штанов. Едва слышный стон застрял в горле Тристана, но Адалина не собиралась останавливаться. Потянулась к его лицу и, облизнув колючую из-за щетины кожу, укусила за подбородок. Второй стон напоминал тихое рычание.

– И что? – Его голос опустился на несколько октав, пуская по ее телу дрожь. – Думаешь, что, схватив меня за яйца, сможешь приструнить?

– Если не приструнить, то, может, хотя бы убедить? – Она приподнялась на цыпочки и промурлыкала ему на ухо, намерено касаясь мочки губами: – Все еще хочешь назвать меня маленькой?

Тристан обхватил ее за талию и с силой повернул спиной к столу. Адалина стиснула зубы, чтобы не издать ни звука, когда рана на боку вновь опалила болью.

– Решила поиграть во взрослые игры? – спросил Тристан страстным шепотом. – Ну, давай проверим, насколько хватит твоей смелости.

Адалина хищно улыбнулась ему, но, когда он озвучил свои условия, мышцы у нее на лице свело от напряжения.

– Хочешь поехать со мной? Опустись на колени и ублажи меня. – Он смотрел на нее с нескрываемой издевкой, а на губах его играла ядовитая ухмылка.

Ее тело одеревенело от шока. Но она медленно, с грацией кошки опустилась на колени, мысленно запечатывая на семь замков воспоминания о том, как в последний раз стояла на коленях перед Стефаном, а он отвешивал ей тяжелые пощечины и оскорбления.

Выражение лица Тристана резко изменилось, и это стало для нее достойной наградой за задетую гордость.

– Ты не намерена сдаваться, верно? – Он прожигал ее тяжелым взглядом, пока она возилась с завязками на его штанах. – Спешу уведомить, дорогуша, – его голос