Когда откроются двери. Эйна возвращается - Арина Остромина
Зейда переполняли чувства, и Эйна, глядя на него, хорошо понимала, как надежда сменяется отчаянием, а отчаяние – верой в то, что ещё не всё потеряно. Ей самой эти метания были хорошо знакомы.
– Ты напиши ей ещё одно письмо, тоже к июню, и я отвезу!
– Но что писать? Я же уже рассказал о себе!
– Неужели тебе нечего ей сказать после стольких лет разлуки? Да просто расскажи, как ты о ней думал все эти годы. Как вспоминал ваши лучшие дни. Как спрашивал себя, будет ли у вас шанс увидеться ещё раз.
Зейд махнул рукой, опустил глаза.
– Да ну, какой там шанс… Она же во Второй. Мне туда не попасть.
Эйна задумалась. Ей хотелось как-то поддержать Зейда, но что она могла ему сказать? Обмениваться письмами три раза в год – это, конечно, лучше, чем ничего. Но разве этого достаточно?
– А может, Альфия потом сменит работу, чтобы у неё были какие-то командировки? Или даже получит направление на работу в Четвёртой зоне!
– Зачем ей это… – мрачно сказал Зейд. – Она с таким трудом отсюда вырвалась!
– Ну, нет! Ты не прав! – возразила Эйна. – Вырваться она хотела не одна, а вдвоём с тобой! Если бы она знала, что ты тут останешься, она бы и сама, может, не уехала!
– Хотелось бы верить… Но теперь-то уж что… Ничего не изменить.
Эйна так и не придумала, как его подбодрить. А Зейд больше не хотел говорить об этом, он решил сменить тему и спросил, встречалась ли Эйна ещё с кем-то во Второй зоне.
В прошлый раз она коротко упомянула, что там остался её жених – это помогло Эйне убедить Зейда, что ей знакомы его чувства, и именно поэтому он решился передать письмо для Альфии. Но тогда Эйна ещё ничего не знала о Кортане и рассчитывала увидеть его, когда поедет во Вторую зону.
А теперь, после страшной новости, от вопроса о Кортане Эйна расплакалась. Зейд удивился. Налил ей воды и молча ждал, пока Эйна немного успокоится. Ей было неловко: ведь она как будто пришла поговорить с Зейдом об Альфии, а на самом деле её намного больше волнует собственная история. Хоть Эйна и понимала, что ничего плохого в этом нет – свои раны болят сильнее, чем чужие, – ей казалось невежливым вот так открыто это показывать.
Но когда она начала говорить, остановиться уже не смогла. Рассказала всё без утайки: и как её выслали из-за доноса кухонной помощницы, хотя в доносе была лишь крошечная частичка правды, и как Альфия потом пыталась остановить Кортана и уговаривала его искать законный способ поехать в Четвёртую зону, и как Кортан её не послушался.
А после того как Эйна упомянула о Шестой зоне и обо всём, что знала о ней от своих друзей в Третьей, Зейд совсем расстроился.
– Я тебе очень сочувствую! Но как тебе помочь – даже не представляю.
– Видишь, – вздохнула Эйна, – у вас с Альфией хоть какой-то шанс есть. Хотя бы переписка! А у меня – совсем ничего.
Зейд положил руку ей на плечо.
– Не отчаивайся! Ты уже столько всего преодолела! Делала такие вещи, которые ещё ни у кого не получались. Может, ты и теперь что-нибудь придумаешь?
– Что тут можно придумать…
– Не знаю. И ты пока не знаешь. Но не сдавайся! Должен же быть какой-то выход! Ищи его.
Они попрощались, Эйна села на велосипед и, пока ехала по чистым улицам Первого, где в выходной почти не было машин, мысленно повторяла слова Зейда: «Должен быть выход. Не сдавайся. Ищи».
Глава 12. Отчаяние сменяется злостью
Путь Эйны лежал через Второй посёлок – почти такой же идеально чистый, как Первый, – потом по радиальному шоссе до Второго кольца, и только потом, когда надо было проехать самый длинный отрезок пути до Третьего кольца, Эйна съехала с шоссе на просёлочную дорогу, чтобы сэкономить немного времени. Вскоре полил дождь, земля размокла и разлеталась из-под колёс сырыми комочками. Одежда покрылась брызгами грязи, и Эйна подумала: «Неужели всего несколько дней назад я ходила по улицам Второй зоны?» – и рассмеялась, представив на своём месте Регулятора Стафена. «Вот если бы его самого… ну, не выслали, а пусть даже перевели работать в Четвёртую зону, и ему бы тут пришлось ездить по делам не на сверкающем автомобиле, а вот на таком велосипеде! Интересно, какое у него было бы лицо, когда его деловой костюмчик заляпало бы грязью?»
А с важного чиновника мысли Эйны переключились на его работу и на то, сколько судеб он поломал. Как он живёт с этим? Его не мучает вина? Или чувство вины знакомо только тем, кто умеет сочувствовать людям? Регулятор Стафен, конечно, не умеет. Иначе он бы не выполнял правила так буквально, а пытался бы помогать людям, которые от него зависели. Взять вот хотя бы Эйну: ведь по закону Стафен имел право оформить ей срочное разрешение на въезд в Третью зону! Почему же он не воспользовался этим правом? А просто потому, что ему нравится причинять боль. Эйна читала в старинных книгах про садистов. Сейчас это слово забыли; в мире, созданном Отцом-основателем, не предусмотрено такое явление. Но ведь если не говорят такое слово, это ещё не значит, что садистов нет?
Эйна стала вспоминать всех своих знакомых, кто пострадал из-за несправедливого и бесчеловечного применения законов. Она сама – дважды: сначала у неё отняли родителей, а потом отправили умирать в Безлюдные земли. Это ударило по Крии и Кортану, да и все друзья Эйны, оставшиеся во Второй зоне, потеряли хорошую подругу. Альфии это тоже добавило проблем: ей пришлось выполнять двойную работу – и за себя, и за Эйну, пока хозяева искали ей замену. Но хуже всего Альфии пришлось за восемь лет до этого, когда её разлучили с Зейдом.
А ещё родители Фризии, которых обвинили в нелояльности. И Сирина, которая тоже пыталась выступать против системы. И добрый продавец книжного магазина.
А ещё семья Армины в Третьей зоне! Жену Никоса объявили умершей, но близкие знали, что её выслали. А их подруга Елена, которая так много помогала Эйне! Что с ней теперь?
Всё это кажется жестоким и бессмысленным. Если избавляться от всех, кому не нравятся существующие порядки, жизнь в государстве не станет лучше. Эйна никак не могла понять: почему бы не использовать
