Академия Слов - Сенни Роверро
Министр показательно скривился, нацепил на себя вид, читаемый примерно как «я слишком себя ценю, чтобы переругиваться со всякими пигалицами», и внёс здравое предложение:
– Давайте перейдём непосредственно к делу.
Сначала Министр на всякий случай уточнил, имеются ли у Эльвиры, как и у меня, выдающиеся способности к убеждению и получил от неё утвердительный ответ. А потом нам минут десять в красках расписывали, что от нас требуется, как мы для этого необходимы, как мы, видите ли, просто обязаны послужить на благо народу – две третьекурсницы, ага! – и как нам все будут благодарны, если мы согласимся.
Если сократить всё это до приемлемого минимума, опустив всю лесть, красивые речевые обороты и прочий наигранный пафос, то проблема была проста. Для сложившихся обстоятельств у Министерства оказалось слишком мало специалистов по работе с нечистью. И Министр, решив задействовать все имеющиеся у него ресурсы, какие только возможно, коих оказалось не много, собрался привлечь ко всему этому нас с Эльвирой и ещё какого-то парня с пятого курса с его двойником.
– Знаете, господин Министр... – вздохнула я, выслушав его, и сделала для пущей выразительности своих слов театральную паузу, – у нас в России, как вам известно, очень красивые леса. Не хотите ли заняться их практическим изучением?
Да, это я его завуалированно лесом послала. Ну а что он, совсем уже сдурел что ли? Двух третьекурсниц двадцати трёх лет от роду на переговоры с нечистью посылать. Нам, конечно, пообещали страховку в виде Эдгара Викторовича, который, когда дело касалось защиты кого-то, а не самого себя, был весомой боевой единицей – и это светлый, чтоб их черти драли, извращуг этих! – но сумасбродную затею Министра это менее сомнительной не делало ни на грамм.
Я не боялась нечисти, нет, мне она даже наоборот нравилась. Но я прекрасно понимала, что выгоды мне с этого никакой, одна лишь ответственность, так с чего бы мне пыжиться? Для этого у них есть специально обученные профессионалы, а мы с Эльвирой – студентки, и отправлять нас на подобные мероприятия как минимум безответственно с его стороны! Ладно ещё я, формально я его подчинённая в какой-то степени, но Вира же вообще иномирянка, он по идее за неё головой отвечать должен пока она в нашем мире, а не отправлять на рискованные задания!
– Проявите сознательность, Солнцева! – попытался воззвать он к моей совести.
Неужели до сих пор не понял, что у меня её априори нет? Честно говоря, если бы не Эльвира и не ответственность, которую я за неё ощущала, я бы согласилась – слишком интересную задачу он мне предлагает! И если Вира согласится сама, то я тем более раздумывать не стану. А если нет, то соглашусь работать без напарницы, с одним лишь Соколовым. Но тут вопрос как согласиться. Он должен чувствовать себя так, словно это я ему своим согласием одолжение делаю, а не соглашаюсь потому, что он попросил, и я вижу в своём согласии свой долг.
– Господин Министр, мы ведь, кажется, ещё в прошлый раз выяснили, что я гражданка безответственная, не сознательная, позорю род Солнцевых и прочее, прочее, прочее, – с язвительной насмешкой парировала я, припоминая ему его же слова. А нечего было меня тогда отчитывать как какую-то малолетку!
Министр отчётливо скрипнул зубами, сложил руки на груди, посмотрел куда-то поверх моего плеча, скривился, как будто ему подсунули уксус вместо вина и предложили закусить тараканами, и явно нехотя, переступая через себя произнёс:
– Ладно, признаю, в прошлый раз я был не прав. И приношу свои извинения. Вы были больны и имели основания выглядеть непрезентабельно. Министерство нуждается в вашей помощи, Мирабель. И в вашей, Эльвира, тоже. Мы действительно не справимся своими силами.
Я, конечно, удержалась от того, чтобы присвистнуть, да и вообще от какого-либо внешнего проявления культурного шока, но где-то там на неизвестной горе явно обсвистелся какой-то несчастный рак. Это какое же усилие над собой пришлось сделать Министру, чтобы произнести эти слова! Но главное-то во-о-от оно – открытое признание неспособности справиться самостоятельно и просьба о помощи вместо всех этих высокопарных речей о нашем типа «долге». То, чего я и добивалась. Со стороны Эдгара Викторовича послышался тихий одобрительный смешок – он явно без труда понимал все мои манёвры, слововяз ведь.
– Ла-а-адно, – с ленцой и как бы с неохотой, делая «одолжение», как и собиралась, протянула я.
Посмотрела вопросительно на Эльвиру, но та чуть поморщилась, качнула головой и с досадой произнесла:
– У меня отношения с нечистью ниже среднего. Вряд ли я смогу найти с ними общий язык и уж тем более убедить угомонится.
Я вновь перевела взгляд на Министра и «всё-таки приняла решение», как будто не планировала сказать так изначально:
– Так уж и быть, работаю самостоятельно, в тандеме с Эдгаром Викторовичем. Но платить мне за это будут как внештатному сотруднику с надбавкой за риск и то, что я вообще-то это делать не обязана. Сумму потом обговорим, когда контракт будем подписывать. Даже не надейтесь, что я стану работать без официального контракта!
– Договорились, – поморщился Министр.
Сильно же им, однако, людей не хватает, раз он позволил мне ставить условия!
Глава 7. Понедельник... какое ёмкое слово
Говорят, понедельник ничем испортить нельзя – он изначально худший день. Ну... слововязы так говорить опасаются, так как прекрасно знают, что
